Шизик

– Так, выходит, Юр, ты помог ему, – Ленка погладила по голове мужа, – чтобы не мучился.

– Да, выходит не такой уж он и шизик, Лен, – Элеонора с ненавистью глядела на Ленку. – Вам вообще не кажется, что он прав был? Тогда, перед тем как мы все его убили, говорил всё правильно…

– Выходит так, помог, – Юрка не слышал Эллу. Он был потрясён, что у Генки был рак. – Бедный Гендос, музыку-то писал заунывную какую, из-за болезни, наверное. Жаль его, пусть земля ему будет пухом…

Спокойной ночи

Они сидели на балконе, пили виски и молча смотрели на море. Шум прибоя был несильным, приятным. Солнце клонилось к закату. Разговор был неспешен, но Пригорцев чувствовал себя, как всегда, хозяином положения.

Пригорцев полон, вальяжен. Напыщен.

– И не нужно, Денис, усложнять! Тебе об этих вопросах вообще думать не нужно, тебе нужно лишь хорошо исполнять. Это мой бизнес, Денис, и что правильно, а что нет, буду решать я. А ты будешь работать, получая зарплату. Усёк? Возьми сырочку – закуси.

Денис потягивал виски и молчал, глядя на море. Почесав ногу об ногу и откинув чёлку, он неспеша поставил стакан, взял ломтик камамбера и, надкусив маленький кусочек, так же неспеша начал жевать. Дэн был строен, подтянут, моложав.

– Не буду говорить банальностей, Дэн, типа «раз ты такой умный, почему не богатый», но на самом деле это ведь так. Согласен, не согласен, какая разница? Чтобы делать, как тебе хочется, ты должен достичь определённого положения. Раз ты его не достиг, то ты имеешь только определённую степень свободы. Ты можешь только проецировать мои идеи на своих подчинённых и воплощать их в жизнь. Понятно, Денис? И хватит об этом.

– Да я, вроде бы, и не говорю вообще, Паш. Ты тут речь толкаешь, – я слушаю. – Денис неспеша опять взял свой бокал, закинул руку за голову и смотрел на море.

Пригорцев поиграл желваками на своём волевом, но располневшем лице.

– Ты молодой ещё Дэн, как, впрочем, и я… Мы ведь с тобой почти ровесники. Но свобода действий в настоящем зависит от того, что ты сделал в прошлом и делаешь в настоящем.

– Ну, Павел! Ты же сам хотел закрыть тему. Давай закроем… Хотя какой вот ты свободный? Ты же раб своей работы. Брось всё!

– Зачем это? Мне нравится быть ответственным за свой бизнес. За тебя, за остальных, в конце концов.

– Не знаю, хорошо ли ты сделал с точки зрения бизнеса, вложив столько денег в этот семинар, Паш, но на море попасть среди зимы однозначно приятно. Даже привезя клиентов сюда, ты их не удержишь – они-то как раз свободны и уйдут от тебя, как от поставщика, в любой момент.

– Что-то много мы уже с тобой, – Пригорцев долил себе в бокал остатки виски из литровой бутылки. – Может, ты и прав, Дэн, может и прав.

– Прав я лишь в том, что я свободнее тебя. Ты знаешь, хотел тебе сказать по приезду, но вот выпили… Я увольняюсь, Паш.

Повисло долгое молчание. Павел медленно допил своё виски, поставил стакан.

– Денег больше пообещали, и ты продался, как шавка? – Пригорцев посмотрел в глаза Дениса.

– Да нет… Я и работу-то ещё не нашёл. Найду, не вопрос. Просто надоело, решил всё бросить – не нравится.

Павел встал, подошел к краю балкона и долго стоял, молча глядя на море.

– Вот и кто свободен, Паша? Ты же уже не можешь бросить, у тебя кредиты, у тебя обязательства… А я ушёл и пошёл своей дорогой, какая мне нравится… Ты остался, и не ты работаешь, а работа тебя работает. На самом деле у человека миллион путей, Павел, миллиард. Стоит только бросить всё и резко изменить свою судьбу… Но ты этого не сделаешь, как бы тебе ни хотелось, ты будешь батрачить и тянуть лямку только тебе нужной работы. Она тебя потом отработает и выбросит в старость. Оглянёшься, а жизни-то не было, было одно рабство.

Денис встал. Постояв минуту, достал сигарету, закурил. Павел молча развернулся, взглядом попросил закурить. Курили молча. Докурив, Денис затушил сигарету.

– Пошёл я, Паш… Как-то так получилось… Не хотел тебе настроение портить.

– Да ладно, дружище, нормально всё… Удачи тебе… Надеюсь, передумаешь ещё.

– А может, и передумаю! – улыбнулся Денис и, пожав руку, развернулся и пошёл к выходу с балкона. – Спокойной ночи, Паша… Утро вечера мудренее.

Вадик

Он смотрел на меня стеклянными глазами… Потом потянулся к бокалу и отвернулся, подкидывая поленья в камин. Меня передёрнуло, как я могла любить ЭТО? Чуть не плюнув на пол, я зашла в комнату к Наташке пожелать ей спокойной ночи.

– Слушай, Вадик твой совсем алкашом стал и нариком, как ты его терпишь-то? – Наташа уже лежала.

– Да он и был такой всю жизнь, просто я не замечала, Наташ, но, думаю, что последний день, завтра с утра ему всё и скажу, мне смотреть на него противно, не то что спать с ним.

– Я тебя понимаю, подруга, – Наташа лежала с книжкой Андрея Геласимова. Я помахала ей и послала воздушный поцелуй, сама пошла наверх в нашу спальню с желанием быстрее заснуть, пока не пришёл ОН.

Тогда я только купила машину и ещё не очень хорошо водила. Подъезжая, увидела его джип и самого его в первый раз. От разочарования я не могла долго нормально припарковаться, ездя взад-вперёд на одном месте. Пробил пот в подмышках и под косточками лифчика, было неприятно, я бесилась сама на себя. Выйдя из машины и сильно нервничая, я хотела, чтобы это всё быстрее закончилось, на вид он мне совсем не понравился.

Нас решила познакомить моя родственница, он был холост и состоятелен, как, собственно, и я, и она решила нас свести, а мы, как дети, по её совету встретились. Он стоял и улыбался, мне пришлось натянуто улыбаться ему в ответ.

– Софа, ты прям чеширский кот, – проворковал он таким сексуальным голосом, что я посмотрела на него по-другому, уже изучающее и с интересом.

Минут через пятнадцать я сидела, открыв рот, и не верила своим глазам, да он просто красавец, такой стильный, умный, а голос просто обволакивал и возбуждал меня. Как я сразу не заметила? Я сильно нервничала и старалась не подать виду, что уже хочу его. Секса у меня не было уже несколько месяцев, но дело было не в этом, я чувствовала, что мы с ним на «одной волне». Не понимая, о чём мы говорим, я чувствовала, что хочу владеть этим мужиком, он должен быть моим.

Первый секс, который у нас случился уже через три дня после знакомства, как и первое впечатление о нём, был никаким, чистая механика. Он хотел показать, что, как ему казалось, он классно всё умеет, даже не целовался, а если вскользь это делал, то лучше бы вообще не делал. Но с каждым разом он становился нежнее, а я всё больше и больше влюблялась. Забыв все дела, только и могла думать, что о нём.

Он жил у себя, я – у себя, он появлялся тогда, когда это было нужно ему, когда я хотела его видеть, у него находилось куча отговорок, чтобы не встретиться. Даже уже взрослеющая дочь чувствовала, как он мне близок, и не высказывала ничего против него, к тому же он с ней великолепно ладил, но был в моей жизни всего лишь гостем. Через пару лет я поняла, что так больше страдать и не спать ночами я не могу и прямо сказала Вадиму, что хочу жить с ним вместе, у него ли, у меня, без разницы, главное, чтобы он был рядом.

– Лет через пять, возможно, нам нужно проверить свои отношения, – Вадим не издевался, он правда считал это нормальным ответом и ходом вещей.

Тогда я в первый раз решила расстаться с ним и прямо ему об этом сказала. Он согласился сразу, нет проблем. Было обидно, было чертовски обидно, я понимала, что его слова о том, что он любит меня – только слова. Месяца три я старалась забыть его. Ушла вся в свой бизнес, начала развиваться, и тут опять появился ОН.

Вадик появился просто потому, что ему было скучно. Эгоистичная скотина! И началось всё по новой. Я ненавидела себя в некоторые моменты, потом решила настроить себя, что мы – любовники, что встречи для здоровья и секса, не более. Но меня несло, я хотела добиться его любыми целями. Мой стоматолог – очень прикольная девчонка, сидишь с открытым ртом час, два, а она тебе гонит – рассказала мне, что у неё мужик моложе, и она, чтобы он не ушёл, приводит иногда молодых девчонок, и они спят втроём. Так она и брак держит, и ему нравится, и не гуляет бесконтрольно. Как-то сначала мне это…

Потом я начала ему говорить о своих сексуальных фантазиях про двух мужиков, желательно негров. Он совсем не ревновал, было досадно, я надеялась на другой результат. На предложение по девушкам или мужикам совместно, если я вдруг захочу, вообще ничего не сказал, я даже не поняла его реакции. Он был всё равно не моим и был загадкой для меня. Так всё продолжалось ещё года три, я, ненавидя себя, звонила ему первая, если его долго не было, он, как всегда, был занят, но приветлив.

Иногда приезжал, пили кофе, занимались любовью, меня завораживал один только его голос, взгляд, движения, я боготворила его, любила и ненавидела одновременно. Подруги мне даже подарили маленькие грабельки и повесили на кухне, чтобы я их постоянно видела. Я их видела, но постоянно на них наступала, на одни и те же, и расшибала себе лоб.

Закончилось всё год назад. Для меня закончилось, он этого и не понял. Он думал, что я вечно доступна и вечно его, даже тогда, когда потом я начала жить с Сашкой. Он был полностью уверен, что если он захочет, я брошу Сашку и побегу к нему, просто он не хотел этого. Мы встретили брата, он приехал из Хабаровска, приехал в Москву, до нашего города не было билетов, и я попросила Вадика встретить его и привезти, конечно, и сама с ним поехала.

Я любила с ним ездить, чувствовать, что он рядом, смотреть на него, как он смотрит на дорогу, берёт мою руку в свою, поглаживает, было очень хорошо. Встретив Мишку, мы погрузили вещи и поехали обратно, я села на переднее сиденье и, перегнувшись назад, всю дорогу, а это почти четыре часа, болтала с братом. Вадик же молчал всё время, потом он сказал, что я его дико раздражала, и у него страшно разболелась голова от того, что я кричала, получается, ему всё время на ухо. Мы вышли, и он исчез. Полностью.

Я звонила ему, он не брал трубку, а потом начал скидывать, такого он себе никогда не позволял. Я была просто парализована, я поняла, что это всё, конец, дорога закончилась – тупик. Лежала три дня. Не ела ни крошки. Брат был дома и не мог мне ничем помочь. Он порывался найти Вадика и набить ему морду, но мне было всё равно. Из меня как будто вытащили что-то, что-то очень нужное, тяжёлое, мешающее, как ребёнка из моего тела вытащили, но не отдали мне, а отняли. Это ушла любовь. Совсем. Опустошение. Он убил её, но он и не знал, и ему было по сути всё равно. Через три дня я встала с кровати, и это была уже не та Софа, совсем не та, я была освобождена от него, пусть не совсем до конца, но освобождена.

Я быстро нашла себе отдушину, Сашу. Он мне и нужен был для ухода, вернее, прихода в себя, он помог мне, спасибо ему за это. Эгоистично. Но когда он выполнил свою функцию, я, встретившись с Вадиком, не почувствовала НИЧЕГО. Осознав это, я просто отправила Сашку домой, он понял, собрал вещи и ушёл. Конечно, меня терзали некоторые моральные угрызения, потому как я, получается, попользовавшись им год, просто выкинула, как порванные колготки, но я перенесла это спокойно. Вадик же появился совсем по-другому.

У него были проблемы, и я была нужна ему. Сначала я не была против опять начать жить гостевым браком, только после Сашки сразу ему сказала, что жить вместе мы не будем. Он был поражён, он названивал мне каждый день, искал встречи. Приезжая вечерам, ждал меня в спальне, а не засыпал, как раньше, перед телевизором. Раньше он был барином и мог заснуть, когда я делала ему минет, сейчас ждал и бегал ко мне, я же спокойно делала свои дела и по-честному не хотела торопиться к нему… То, что у меня вытащили, отняли навсегда, и этого уже было не вернуть.

Очень быстро я стала понимать его, прежнего Вадика, как же это раздражает, эти влюблённые глаза, это заискивание, желание как-то что-то изменить. В какие-то моменты я даже хотела, что бы это случилось, чтобы ко мне вернулось то, что прошло, но не было возврата. Я видела, как Вадик мучается, он не мог понять, почему я даже в сексе отношусь к нему теперь только потребительски, сначала не мог. К тому же он продолжал пить и курить свою траву, что делал и ранее. Я тоже одно время пристрастилась с ним, но раньше меня это не раздражало.

Я проснулась от того, что он лез ко мне, лез, воняя перегаром… Он, видно, заснул у камина, заснула и я, и сейчас, поднявшись ко мне, начал снимать с меня трусики. Это был перебор. Я вскочила, брезгливо оттолкнув его, и, взяв подушку, ушла в другую комнату на диванчик, твёрдо решив с утра выгнать его ко всем чертям. Утром встала, совсем не выспавшись, и вышла на улицу покурить. Зашла в домик прислуги, дала указание в обед постричь ещё раз газон и начинать разбирать бассейн, лето заканчивалось. Вадик, видно, ещё спал. Я сидела и курила, глядя на восход, было тихо, только птицы уже проснулись и пели свои песни.

Он вошёл с опухшей рожей и небритый, сел рядом, взял сигарету и закурил, глядя на меня. Мне было по барабану, он даже не раздражал меня.