Младший сержант Ф. Крюгер

А страсти в штабе еще долго бушевали. К однозначным выводам так и не пришли, складывалось впечатление, что кто-то, орудуя ремнем, прошелся по старослужащим, а вот почему они не признаются, кто на них напал и, при всем при этом нет свидетелей, оставалось загадкой за семью печатями.

8. САЛЮТ ВО ИМЯ И ЗА

После возвращение в Дивизион, Дениса закружил водоворот событий. Замполит выполнил свое обещание и Денису выделили место в кинобудке, где он, вооружившись тушью и перьями разного калибра, приступил к обновлению плакатов, вывесок и стендов. Ефрейтор Арефьев вздохнул полной грудью, ведь теперь у него есть замена, и можно со спокойной душой уйти на демобилизацию. Широко улыбаясь, он передал художественный инвентарь, обрисовал поле деятельности и преподал несколько уроков владения плакатными перьями.

"Дедушки", обрадовались появлению молодого художника, и снабдили всем необходимым для создания дембельских альбомов. Офицеры в кинобудку заглядывали редко, и Денис был почти все время предоставлен сам себе. После завтрака, он всегда, написав пару строчек, дремал с пером в руке и при открывании дверей, делал вид, что усердно работает.

"Художники везде живут как у Христа за пазухой, – подумал Денис вспомнив слова старшины, аккуратно выводя буквы. – А не только в «учебке» как там говорили. Наивные"

Кинобудка превратилась, в своем роде, в мастерскую, полезную как для части, так и для военнослужащих. Для дивизиона создавалась наглядная агитация и полезная информация, а солдаты делали татуировки, печатали фотографии и превращали обычные фотоальбомы в шедевры с помощью бархатной бумаги и ткани, вставляя между листами кальку с нарисованными на ней карикатурами на тему солдатской жизни.

Фарход ушел досрочно на дембель, отправившись прямо из госпиталя, домой и про него ни кто не вспоминал. С другими дембелями серьезных проблем не было, а с Жорой он даже сошелся на фоне любви к турнику, устраивая соревнования.

Александр и Жора были друзьями и пользовались авторитетом, и поэтому и к Денису было особое отношение. Они помнили, что он не испугался стычки с Фарходом, и отметили его, как не уронившего честь, славянина, а тут еще и общий интерес к спорту, окончательно сблизил с ними. Но к огорчению Ипатова, покровительство, было недолгим. Через два месяца, Жора уволился, оставив на память, три патрона от автомата.

"Служили мы, до перестройки и патронов как перхоти у прапорщика Елдаша – говорил Жора на прощание Денису, как всегда зажимая сигарету в уголке губ, выпуская дым вместе со словами. – Ты правильный пацан, держи пистоны. Мы на стрельбах обитали, как зубы почистить, заныкать можно было даже цинк, а тебе не повезло. «Меченый» перестройку затеял, приводит к консенсусу, снизу донизу. Армия уже не та. Мир, дружба, жвачка. Зачем вооружаться если Америкасосы – братишки. На каждом патроне глаз лежит. Армию растащат – как дым пустить. Вместо калибра, лопаты выдадут, и ковыряй, перестраивай. О стрельбах можешь забыть, готовь варежки. О нас, только не забывай. Храни пистоны – это золотой запас неучтённых калибров. Ну… Бывай"

Денис зажал заветный подарок в кулаке, и они приятно звякнули, оттянув карман.

Но Денис не остался одинок, судьба, щедрой рукой, принесла в жизнь, двух друзей одного с ним призыва, двух соратников, на которых можно положиться и опереться в любых жизненных ситуациях – Ефрейтора Андрея Селянина и сержанта Дербенева Александра. Их высокие и поджарые фигуры, выделялись из общего фона, мелкорослых восточных друзей, коих в дивизионе было большинство.

Во время многочисленных бесед с друзьями, Денис не раз поднимал тему про астральные путешествия и осознанные сновидения, но понимания так и не нашел, что выводило из равновесия. Однажды, во время такой беседы, он не выдержал, и в качестве доказательств, рассказал о Фарходе и о происшествии в Штабе ПВО, о чем пожалел. Шутки долго сыпались на голову, и закончилось тем, что товарищи, стали звать его Фреди. Через какое-то время и весь дивизион подхватил это прозвище.

Служба шла, довольно спокойно, если не считать конфликты, которые в основном были с молодыми лейтенантами. Один из них Грачь, прибыл в часть на месяц позже младшего лейтенанта Шуйского и сразу же с ним сошелся. Две озабоченные и тщедушные души сплелись в прочный союз. Грачь, был на две головы выше товарища и их прозвали: "Чебурген с Крокодилом". Вытянутое лицо, тяжелая челюсть и высокая, сутулая фигура одного и маленький рост другого, и в правду, напоминали знаменитые персонажи мультфильма. Они были неопрятные, и не вызывали уважение у личного состава, поэтому над ними часто подшучивали и посмеивались за спиной. Денис же, в отличии от окружения, не скрывал презрение, и из-за этого происходили стычки. Так и летели дни, за днями приближая драматическую развязку.

Лето – раскрашенное шестью учениями – тяжелым бронепоездом, прокатилось по рельсам, не легкой солдатской жизни и незаметно въехало в осень, вспыхнув листвой, и потухло припорошенное снегом.

Наступила зима. За все это время, Денис ни разу не осознал себя во сне и не сильно об этом переживал. За плечами был год, кожаный ремень – заменил деревянный, и служба приняла совсем другие очертания. Появилось больше свободного времени, и жизнь наполнилась "незначительными для гражданки", а для армии, вполне ощутимыми, радостями.

* * *

Незаметно, словно подкравшись на цыпочках, наступил ноябрь, а с ним и памятный день ракетных войск и артиллерии. В те далекие, военные годы, 19 ноября 1942 года, Красная Армия с помощью мощной артиллерийской подготовкой, начала операцию «Уран» – советское контрнаступление в ходе Сталинградской битвы, что было огромным шагом к победе.

В честь этого праздника, в караул заступает только сержантский состав. Андрей Селянин к этому времени, торжественно добавил лычку на погон, и присоединился к братству командиров. Его поставили разводящим, а Денис и еще несколько сержантов, заступили часовыми. Стол ломился от армейских деликатесов. Празднование шло полным ходом и, часовые, нарушая устав, сами приходили к помещению, где благополучно передавали смену, тулуп и огромные валенки в которые втискивались ноги прямо в сапогах. Разводящий был не против этого, так как ему не приходилось выходить на мороз.

По роковой случайности праздник совпал с днем рождением отца Дениса, и он решил устроить салют в его честь и в честь тех, кто ценой своей жизни распахнул дверь в наше мирное настоящее, в чем его поддержал и Селянин. Тем более карман приятно оттягивали три патрона, и они просились на волю. Еще сильным аргументов в пользу салюта, был брелок у Андрея, сделанный из патрона с трассирующей пулей, в котором была просверлена дыра. Для стрельбы он был негоден, поэтому пулю аккуратно выковыряли и поменяли местами с той, что была в целом патроне.

– Фейерверк готов, – вскинул руки Андрей, изображая фонтан.

В окно постучали, это означало, что часовой подошел к караульному помещению и ждет смены. Наступила очередь Дениса заступать на пост.

* * *

Ночь удалась на славу. Дивизион, нежно укутанный снегом, смотрел в бесконечность, глазами – окнами. Небо мерцало миллионами бриллиантов и казалось, что звезды совсем рядом и ученые вводят всех в заблуждения, утверждая, что они за тысячи световых лет.

Созвездия вырисовывали завораживающие композиции, а друзья, поскрипывая валенками, удалялись подальше от караульного помещения, наивно надеясь, что на выстрел никто не обратит внимание. Мороз нахально колол щеки и нос. Селянину было холодно в шинели, и он поторапливал Дениса, которому было тепло и уютно в огромном тяжёлом тулупе, который не располагал к быстрой ходьбе.

– Ну что? Где будем стрелять? – спросил замерзший Андрей.

– Доберемся до входа в убежище, там и шмальнем. Терпение, только терпение. Прогуляться тебе полезно. Сидишь как сыч в тепле, а мы тут службу несем. Будет тебе салют. Далеко, говоришь?.. Нормально. Чем дальше, тем лучше, а там еще насыпи выстрел заглушат. Главное автомат хорошенько почистить, пусть потом докажут если что. Патроны все целы, автомат блестит, все по уму, а там кто стрелял, куда стрелял, пусть разбираются. Мы тут не причем.

– Это точно. Фиг докажут. Ахмэт, стреляли? Я, на всякие пожарные, взял шомпол из автомата Зайченко, так что твой будет как младенец чистый. Однако я разумею, кому в праздник хочется из-за стола выскакивать. Офицеры, тоже люди – человеки, нажрались небось уже, и брюхо греют. Так что прокатит, но береженого бог бережёт.

– Хорошо придумал про шомпол, хотя я тоже думаю, что прокатит, но осторожность не помешает.

– Интересно, все-таки. Вверх, стрельнем, а пули куда упадут?

– По башке звякнет – бзынь. А если честно, кто его знает. С другой стороны, не в небе же они застрянут, значит свалятся. Услышишь звон, значит это, нашему замполиту на лысину приземлились.

– Это точно. У него голова медная, отрекошетит и не заметит. Тут на днях он пьяный, в хлам, на кухню завалился. Пол только что отдраили, он и поскользнулся. Треснулся об бачек затылком и даже не ойкнул…. Ну, вот и пришли, а ты боялась, только платьице помялось…

Они остановились возле убежища. Дорога плавно уходила под землю и упиралась в массивную дверь. Они спустились вниз и, укрылись за насыпью. Автомат, был заряжен тремя неучтенными патронами, один из которых был трассирующим.

– Давай уже, давай, – пританцовывая от нетерпения, шептал Селянин. – Тянешь кота за яйца.

– Ну, держись. С богом, – Денис прицелился прямо в небо, и прогремела автоматная очередь из трех выстрелов. Светящаяся дорожка растворились в темноте.

– И это все, что ли? – почти в унисон сказали друзья.

Громкий выстрел, и разочарование от скудного зрелища, произвели оздоровляющий эффект, и стало понятно, что они совершили глупость.

Но дело было сделано и нужно было заметать следы. Андрей обмотал шомпол ветошью, и стал судорожно чистить ствол, а Денис принялся заряжать рожок патронами из кармана.

– Все. Я сматываюсь, – сказал Андрей, запихивая шомпол в валенок. По интонации было понятно, что Андрей не получил, удовольствие на которое рассчитывал. – Ты тут, хорошенько все дочисти, а я пошел, не дай бог нагрянут. От такого грохота все с кроватей, попадали – пить даю. Ночь, тишина, шаги за километр слышно, а тут пальба. Сто пудов, пьяные не пьяные, а кто ни будь, припрется. Дежурный так точно.

– Не учи ученого, вали, давай. Шуму наделали. Ты там, если что, прикрой, скажи – сами мол, слышали выстрелы, но они точно были не на территории, а скорее всего в близлежащей деревне.

* * *

Андрей вернулся в караульное помещение, и был сильно удивлен оперативности офицеров. В караульном помещении был, чуть ли не весь состав. Как оказалось, они сидели не дома, а праздновали, собравшись в столовый дивизион, и услышав пальбу, как один ринулись выяснять, кто стрелял.

Автоматы почти у всех, были уже проверены на чистоту, и Селянин благодарил бога, что не заметили отсутствия шомпола в одном из них. Его оружие так же, подверглось осмотру. Осталось проверить только один, у стоящего на посту Дениса. Андрей не заметно вставил шомпол на место, и ему ничего не осталось, как в сопровождении нескольких офицеров проследовать на пост.

«Черт, черт, черт…» – твердил Денис, увидев гуляющие огоньки от фонариков возле караулки. Пальцы предательски не слушались. – «Не успею. Точно не успею. Быстро ж они…» Требовалось почистить затвор, ударник и газоотводящую трубку, но времени уже не было, четыре темных силуэта были уже совсем рядом.

– Стой. Кто идет?

– Разводящий, младший сержант Селянин, капитан Бойчишин, младший лейтенант Краснов и смена, сержант Зайченко – последовал ответ.

Автомат тут же забрали, а Дениса повели в караульное помещение. Он понял, что залетел.

9. МОРОЗ С КИФИРОМ ЛУЧШИЙ АДВОКАТ

Утро выдалось морозное. Денис сидел в кузове, хозяйственной машины, наполовину сделанном в виде будки и клевал носом, после бессонной ночи. Его везли в полк для встречи с комиссией, которая должна прибыть из штаба, для расследования, факта стрельбы на посту. Дело принимало серьезный оборот, в связи с показаниями прапорщика Елдаша, где он уверял, что стреляли, именно в него:

– Вышел, это я, на крыльцо, – рассказывал он. – Поссать, а тут выстрел. Пуля над головой пролетела. Стрелок хреновый оказался, на мое счастье. У нас давно с ним неприязнь друг другу, а тут подвернулся такой удачный случай.

После такого заявления, Денис не знал, что говорить. Бесполезно было убеждать, что патроны он нашел, а так как стрельб почти нет, то не смог удержаться устроить салют в честь праздника, тем более никогда не видел, как стреляют трассирующими. Но как, ни странно, никого не интересовало, откуда у него лишние патроны, на это обстоятельство закрыли глаза. Искали мотив и Ипатова раскручивали на признания, склоняясь к версии прапорщика.