Младший сержант Ф. Крюгер

Две фигуры в военной форме, поблескивая звездочками на погонах, кинулись в темноту. Он прыгнул за ними, отметив необычную легкость и ловкость в движениях, и почувствовал, что теряет контроль. Краски потухли, и джунгли растворились во тьме.

Никакие предпринятые меры не смогли вернуть осознанное сновидение. Оставшуюся ночь, Денис провел в полудреме, пытаясь расслабиться и еще раз войти в потерянное состояние, но все попытки не привели, ни к чему.

На следующий день его выписали, и как пророчил капитан, в полку ни кто Дениса не ждал. Дождавшись машины, он отправился на постоянное место службы.

***

Снег жалобно скрипнул, когда Денис спрыгнул с кузова грузовика, придерживаясь левой рукой за борт, а вещь мешок, мягко ударил по почкам с приглушенным всхлипом. Он поправил ушанку, съехавшую набок, поддернул ремень, поднял правую руку, и кинул «будь» водителю.

Затем посвистывая, пошел в казарму. Небо было чистое, и солнце светило в полную силу, усиливая контраст зимнего пейзажа, никаких полутонов, только яркие и темные пятна, как в его горячей юношеской душе, или гореть или ни как, без альтернатив: скучных, серых и не вскипающих кровь и не леденящих ее. Если бы не сибирский мороз, могло показаться, что наступило лето, странное лето – обильно припудренное снегом.

Прищурившись и соорудив из ладони козырек, он огляделся. Три фигуры грязновато-зеленовато-серого цвета двигали скребки, очищая плац от снега, наполняя воздух скрежетом. У гаража суетились машинисты, а офицерский городок спал и состоял из неумело хаотичных мазков белил с островками из охры темной, вперемешку с черной виноградной краской.

Денис вернулся в дивизион. Все было, как и прежде. Солдатская жизнь шла своим чередом, и его отсутствие никак не повлияло не ее ход.

* * *

В казарму, Денис, ввалился как медведь, с шумом и с энергией победителя. Проблемы остались позади, и он чувствовал себя на высоте, ощущая за собой силу, которой если кто еще и обладает, то о них миру, неизвестно.

Первым, он встретил дневального по тумбочке, которого отчитал за вялый вид:

– Что? Стоя спим, как лошадь, а, рядовой? Бодрее, бодрее честь отдавай, черпак идет. Как служба, военний? Без меня зачахла?

– За время вашего отсутствия, чрезвычайных происшествий не произошло, – отчеканил солдат, без году неделя.

– Да уж. Какие происшествия могут быть, ели я отсутствую?

– Так точно.

– Молодец. Хвалю за службу, – похлопал его по плечу Денис, и направился в спальное помещение.

Из приоткрытой двери кабинета командира, раздался голос замполита:

– Что за шум? Зайдите ко мне.

– Здравия желаю, товарищ майор, – задорно, отдал честь, ввалившийся в кабинет Ипатов, закрывая за собой дверь. – Я как раз шел к вам, для получения распоряжения, по дальнейшему прохождения воинской службы.

– А, это ты симулянт. Погляжу… цветешь как кактус. Ну, заходи, заходи, присаживайся. Я погляжу с тебя как с гуся вода, но. Но не все так однозначно и не сильно обольщайся на этот счет. Мы тут, на страже родины, как один, без всяких яких, а ты бока мнешь. Нехорошо. За троих будешь службу нести. За себя и за того парня, как говориться, вернуть сполна, – крепкая фигура замполита, откинулась на спинку стула и его, помятое алкоголем лицо, состроило довольную мину, смакуя реакцию, которую вызвали его слова у подчинённого.

После вчерашнего застолья мутило, и его налитые кровью глаза с желтой пеленой смотрели сквозь, сосредотачиваясь то на позвоночнике, то на таламусе Дениса.

– Какой отдых. С горшка не слазил, – потупил взор Денис. – Да лучше в наряды ходить, чем такой курорт.

– В наряды походишь… это само собой разумеется, – замполит выпил стакан воды и продолжил. – Хороша водичка. Да, товарищ младший сержант? Вода – это жизнь. Без воды не проживешь. Без еды можно, а без воды… Я тут хотел спросить у тебя. Бред конечно, но все-таки…. Ходят тут, про тебя байки странные. Очень странные. Я в сказки не верю, понимаешь – давно уже, вышел из того возраста, но…– но дыма без огня… сам понимаешь. Да и сказочники плодятся как кролики. Короче так. Ты мне все выкладываешь, что тут происходит или я начинаю придерживаться мнения о всеобщем помешательстве, не иначе. Палата номер девять, а везде, куда не плюнь, фигурируешь везде – ты. Я весь во внимании, и надеюсь, ты поможешь мне, потянуть ниточку, и распутать этот клубок?

– Понятие не имею, о чем вы? Я только вернулся и что тут…

–Странно все это, – прервал его майор. – Бред конечно, но среагировать я обязан. К примеру – прапорщик. Я все понимаю, ты в больничке, а ему кто-то голову пробивает. Дома только он с женой, проникновение не обнаружено. Ниндзя точно, без взлома, без следов. Жена на кухне…. Что я говорю…. Ладно прапорщик свихнулся после твоих выкрутасов. Если стреляешь, бей в десятку – а так, воробьев пугать…, – замполит подмигнул двумя глазами и продолжил:

– Прапорщик утверждает, что это ты его по голове. Я понимаю: ты был в госпитале. Но он говорит, ты прямо во сне на него напал… Бред, конечно. Во сне, ты понимаешь? А я не понимаю. Было бы смешно, если бы не лейтенанты. Они тоже утверждают, что видели тебя в своих сновидениях, и все такое… в подробности вдаваться не буду – но. Я надеюсь, что ты прояснишь ситуацию. Тот же Фарход, не понятно,с какого перепуга чокнулся и с переломами уволился домой, и что-то мне подсказывает, а интуиция у меня железная, приоткрыть завесу можешь ты, а ни кто другой.

– Да, что вы, товарищ майор. Обкурились, вот и понесло. Сами подумайте – яж не старик Хоттабыч.

– Обкурились, говоришь. Все обкурились? Когда одного несет… куда не шло, а тут статистика, а с ней не поспоришь, – замполит окинул блуждающим взглядом ничуть, не смутившуюся физиономию Дениса и понял, что на этом поле делать не чего. Дальнейшие выводы предстоит делать самому, да и, похоже, Ипатов тут ни при чем, поэтому мягко повернул разговор, в более конструктивную сторону:

– Служить то ты собираешься? Или опять война, запах пороха и свист свинца?

– Да, что вы, товарищ майор, дважды в одну лужу…

– Есть молодчики и два, и три раза в грязь полезут. Буду надеяться – к тебе это не относятся. Хорошо – месяц будешь у меня под колпаком. Понаблюдаю, а там решим, ставить тебя в караул или нет, а пока будешь довольствоваться столовой и казармой, так что, швабра с тряпкой будет твое главное оружие – он налил пол стакана воды, не отрывая взгляд от таламуса Дениса, одним глотком опустошил его и, вздохнув, как то, сразу осунувшись, мягко выпроводил Дениса:

– Иди, иди. Служи солдат, а там поглядим.

Оставшись один, замполит облокотился локтями о стол, прикрыв глаза руками вздохнул:

– Бред конечно. Но…, но разобраться нужно.

13. Сон четвертый. Отпор.

Лампа дневного света, напрягаясь из последних сил – мерцала, отрабатывая последние часы своего существования.

– Играет на нервах, – процедил сквозь зубы старший сержант Тарасюк, кивая на светопреставление, – Как на барабане играет собака. Неделю как заявку подал. Можно подумать – сами лампы, лепят? Стекло там, дуют, газом заполняют? Труда то – заявку принял, на складе получил, принес и поменял. Все, что требуется, господа – товарищи. Сделай Тарасюк – то, сделай Тарасюк – се, я птицей лечу, а меня как коснется – сдулись, вот она «сучность» человеческого бытия….

Тарасюк как всегда, гундел без пауз между словами, волынкой изливая слова, через тонкие губы – тягуче, напрягая у окружающих мозг. Он как крючком, цеплялся за извилины и тянул, тянул, разматывая клубок терпения. При этом он тряс своей густой, кучерявой шевелюрой и его лицо похожее на сурка с серой кожей, недовольно морщилось. Постоянно раздражаясь по поводу и без, он, считал своей святой обязанностью тыкать всех носом в не идеальность мира, недоделанность и как он считал – тупость всего человеческого рода. Все два года он служил в «учебке» города Ялуторовска, и попил немало крови у проходивших там, полугодичную службу солдат в коих рядах был и Ипатов.

На горизонте маячил дембель, и он становился все невыносимее, прямо пропорционально оставшимся дням службы.

Старший сержант, сидел, развалившись в потертом кресле из кожзаменителя, в хозяйственной комнате и наблюдал, как Крылов – отслуживший всего два месяца, колдовал над его дембельской формой.

Крылов был неказистым и нескладным малым – напоминая гнома переростка, он смешно суетился, орудуя иглой и нитками, создавая из стандартной гимнастерки произведение искусств. Он постоянно морщил лоб и шмыгал большим носом, негармонично сидящим на его лице.

– Ты тут, еще маячишь в такт этой долбаной светомузыки, – продолжал тянуть нервы старший сержант. – Устроил тут, дискотеку. А? Крылов? Ты, случаем не танцор диско? Что-то в твоих движениях просматривается классика. Хотя, нет. Ты же Крылов. Басни – твоя стезя.

Крылов молчал, он только усерднее принялся за работу, втянув голову в воротник. Зная заскоки сержанта, он чувствовал, что добром это не кончится.

– Не. Я не понял. Игнор, полный? Я тебя спрашиваю или тут еще, кто то есть? Ау. Ты басни знаешь?

– Работы много. Я стараюсь, – извиняющимся голосом пропел работник, вдевая нитку в иголку. – Отбой уже был. Рано подъем, а работы тьма.

– Выспишься Крылов. Два месяца уже отбрякал, не за горами дембель, – разрядился, сдавленным смехом, Тарасюк и продолжил. – Давай ка лучше басню. Хорошо расскажешь, отмажу от наряда, весь день в твоем распоряжении – будет время кроить и шить.

– Не знаю басен. Ей богу, не знаю.

– Так ты Крылов или не Крылов? В школе не учился? Хорошо – я тебя научу, слушай:

"Идет мартышка у воды.

Очко туды, очко сюды,