Младший сержант Ф. Крюгер

– Последнюю даже менты не забирают. А тебе бы стоило уже и свои иметь. Или на халяву и уксус сладкий?! Как говорится.

– Понимаешь?! В мире все взаимосвязано, – ударился в философию Шуйский, вытащив заныканную ранее сигарету. – Случайных встреч не бывает. Вот и нас свела судьба неслучайно. Что там курево?! Оно ничего не стоит в сравнении с нашими взаимоотношениями. Понимаешь?! Мы на энергетическом уровне… взаимообмен, и это правильно. Все в мире… вот допустим этот стол, эта столовая, этот прапор… это все не просто так, для чего-то, это нужно. Ты мне одно даешь, я тебе возврат в других ипостасях…. Понимаешь?!

В руках Шуйского вспыхнула спичка, и две струйки дыма заполнили своим ароматом палатку.

– Наливай, – пробубнил Грач.

– Нее. Я пас. Рубит меня не по-детски. Пойду, отолью и, в люлю.

– Как знаешь, а я еще выпью. Не осталось на Руси настоящего, не осталось. Эй прапор, ты то как там? Живой еще? – потолкал Грач, ногой Елдаша.

– Я?! За всегда, – зашевелился прапорщик, неуклюже поднялся и сел на освободившееся место. Выпил рюмку и уронил голову на грудь.

***

Шуйский плечом откинул брезентовую дверь, на ходу расстёгивая ширинку. В темноте за палаткой он уловил движение. Пытаясь безнадежно рассмотреть, кто там занял его вакантное место, он заплетающимся языком, захлебываясь в собственных словах, бросил во мрак: – Кого нахрен, тут… носит!?

Неизвестный прошел мимо, сильно двинув плечом офицера. Шуйский потерял равновесие, и если бы не натянутая веревка, за которую он ухватился левой рукой и не брезент палатки, то наверняка бы покатился по земле. Только что он чувствовал себя на высоте, самоуважение зашкаливало, а гордость за себя и за всю советскую армию переполняло все его нутро, как попалась на пути, тварь и все обгадила. Возмущению не было предела, и он его выразил в словесной форме, не скупясь на выражения: – Ты, что нахрен… пес блудливый, нюх потерял? Ты на кого? Ты кого? Офицера советской нашей родины….

Гневный монолог продолжался пока он пытался привести себя в равновесие. Продолжался и тогда, когда чьи-то руки схватили его за воротник, встряхнули и придали ему устойчивую форму.

Темный силуэт сказал: «Нажрался, веди себя прилично». По голосу он узнал сержанта Ипатова и замолчал. Терпеть не было уже сил, и по ноге распространилось тепло. Чувство что его унизили, опустили и втоптали в грязь, взбудоражило пьяный мозг. Если бы не этот мерзкий сержант, служба текла бы молочной рекой, без лишних передряг и суеты. Даже поссать спокойно не получается, куда не плюнь, везде эта мерзкая харя. Он решил, раз и навсегда разобраться с наглым военным, поставить жирную точку, закрыть вопрос, разъяснить подробно и популярно, кто здесь кто.

– Пойдем ка. Потолковать нужно.

– Пьешь? Пей дальше. Нахрен ты мне сдался, толковать с тобой. Проспись. Потом и потолкуем.

– Зассал?

– Кого? Тебя? Да тебя трезвого соплей перешибешь…. Короче, мне с тобой базарить себя не уважать. – Денис отвернулся и собрался уходить, как услышал:

– Пристрелю сука. Я офицер, а ты кто? Сучара ты, и есть, сучара.

Денис повернулся и по возне в темноте, понял, что Шуйский пытается вытащить из кобуры пистолет.

– Как ты достал уже, – сказал Денис, и с силой запихнул не успевшего опомниться лейтенанта в столовую. – Разговора хочешь? Давай поговорим.

На этот раз, Шуйский не удержался и с грохотом растянулся посреди палатки, между столами, на глазах у изумленного Грача. Елдаш что-то невнятное пробормотал под нос и попытался поднять тяжелые веки, но быстро сдался и отрубился.

***

Грач, молча наблюдал как Шуйский пытается подняться, хватаясь за окружающие предметы. Затем перевел затуманенный взгляд на Ипатова. Поначалу он не как не мог сообразить, кто это нарушает гармонию дружеского коллектива, затем узнал виновника. Вверенная ему честь быть командиром на этом полигоне вдохнуло в него силы, и он поднялся с места: – Так. Что здесь происходит? Вашу. Ты совсем охамел?! Под трибунал пойдешь, в дисбат первым эшелоном собака.

Шуйский наконец то смог подняться и ринулся на Дениса, но получив толчок в грудь двумя руками, загремел собирая табуретки и сдвигая столы.

Грач крикнул другу: – Какого хрена, ты приволок этого выродка сюда. Давай, поднимайся и вышвырни эту падлу….

– Сам ты падла, – ответил Денис. – Кто кого выбросит, вопрос. Лучше забери эту пьянь и меня не трогай. Нужен разговор, поговорим завтра, а сейчас мне спать пора. Солдат спит а служба идет, скоро гражданка, а там я по девчонкам, за себя и за вас…

– Что? Что ты вякнул? – сказал Грач и довольно проворно для пьяного, подскочил к Денису.

Денис не ожидал нападения и пропустил удар в дых, дыхание сбилось, он согнулся и закашлял, второй удар пришелся в челюсть. Тело от удара развернулось, поэтому новый выпад не достиг цели – рука Грача прошла над головой задев рукавом волосы. Момент был упущен и Денис с разворота, врезал в грудную клетку противнику, прямо подмышку, и добавил свой излюбленный прием – толчок двумя руками, вложив не него всю мощь. Отброшенное тело Грача, врезалось в поднявшегося и спешившего к нему на помощь Шуйского, сбило его с ног и придавило щуплого лейтенанта всей своей массой. Денис схватил табурет и замахнулся на офицеров, барахтающихся на полу.

– Прибью нахрен. Ну лежать. Говорю один раз, повторять не буду. Я медленно иду на отбой. А вы… еще раз, раззявите свою пасть….

Денис хотел еще много что сказать, но замер, закатил глаза, табуретка выпала из рук и он рухнул на Грача. Осколки стекла с шуршанием осыпались на пол.

Прапорщик стоял, качаясь как приведение. В руке он держал горлышко разбитой бутылки.

– Вовремя ты, – сказал, кряхтя Грач.

Елдашь с размаху пнул Дениса по ребрам, тем самым помог Грачу, спихнуть с себя обмякшее тело. Тем временем, Шуйский, растрепанным вороном набросился на сержанта, который уже не мог ответить и с остервенением, подбадривая себя отборным матом, пустил в ход ноги. Прапорщик, давно мечтающий расквитаться за все с Денисом, присоединился к избиению.

Офицерские ботинки с глухими ударами врезались в тело как в мешок с зерном.

Грач схватил Шуйского за рукав и отпихнул его, затем развернул к себе Елдаша и схватил его за грудки: – Вы что, придурки, убить хотите?

– Очухается, – Шуйский положил руку на плечо Грача. – Получил, собака сполна. Пойдем лучше выпьем.

– Дело говоришь, – сказал, отпустив прапорщика Грач. – Лучше выпьем.

– Все, все, я в норме, – вращая глазами, сказал Елдашь. – Наливай.

Желание спать у Шуйского отпала напрочь. Елдашь получив, долгожданное удовольствие пришел в себя. Грач с чувством вершителя судеб, размышлял о смысле жизни. Банкет выдержал четыре рюмки и закончился логически: Грач спал за столом, прапорщик свернулся калачиком на бушлате, на полу. Не спал только Шуйский, его тошнило, и он периодически выбегал на улицу. Шуйский снял гимнастерку и прохладный весенний ветерок, освежал и приносил небольшое облегчение.

***

Шуйский давно так не болел, он проклинал всех и все. Когда в желудке ничего не осталось и, получился только рык раненного животного, он начал жадно пить из котелка воду стимулируя рвоту, раздражая двумя пальцами язычок. Хорошенько промыв внутренности он пришел в себя, мир прояснился. Перед глазами все съезжало в сторону, но это уже было терпимо.

– Все. Больше не пью, – он искренне решил завязать, как и всегда после очередной попойки. – Пора спать, спать…. Сон – лучшее лекарство от похмелья. Пистолет на месте – не потерял, и это главное, а все остальное рассосется. – Так, где тут моя гимнастерочка?! Ага, вот она родимая. Иди к папе.

Он потолкал Грача за плечо: – Пошли на отбой. Что ты там пробубнил?.. Ну и черт с тобой, а я двинул, скоро подъем.

Он накинул на себя гимнастерку и собрался уже уходить, как вспомнил о Денисе.

– Ё, – провыл Шуйский, когда попытался нащупать пульс. – Сдох. Что ж, теперь будет?!

***

– Суки, – стонал Грач. – Какие же мы суки. Уууу… угробили пацана. Теперь по нарам пойдем. Гуськом пойдем, друг за другом. Что же делать?! Что же теперь делать?! Неее, меня голыми руками так не возьмешь. Нужно, что-то делать…, что- то делать. Так. Я сейчас, а вы суки ждите, а я сейчас. Неее, на нары? Не дождетесь…– с этими словами он скрылся за дверью.

Шуйский впал в панику, он смотрел по сторонам как бы пытаясь отыскать решение сложившийся проблемы в окружающих предметах, сморщенный лоб создавал впечатление, что в голове прокручиваются комбинации, но на самом деле была пустота, лишь иногда обрывки слов, несвязанные друг с другом вспыхивали в темноте. А прапорщик до конца не мог осознать, что происходит, и его отравленный мозг начинал закипать от напряжения.

Грач ворвался в палатку, в руке он держал автомат. Его трясло от возбуждения, он тяжело дышал и нервно суетился:

– Что стоим как истуканы?! Все должен я!? Помогайте, давайте.

С помощью Шуйского, Грач, взвалил на плечи Дениса и потащил его к выходу, давая указания на ходу подельникам: – Елдаш. Хватай лопату и за нами. Шевели копытами, а ты автомат не забудь. Откуда автомат? Все очень просто. Ипатов оглушил часового, забрал оружие и покинул расположение части.