Младший сержант Ф. Крюгер

– Это мой зема, – сказал, вставая Талыбин, и улыбаясь, похлопал по плечу салаге, который продолжал сидеть.

"Молодой" улыбнулся и кивнул головой в знак приветствия, совершая очередную затяжку. Это, уже не входило ни в какие ворота. Денис, отодвинув в сторону сержанта, встав угрожающе напротив охамевшего рядового, и крикнул:

– Встать!

Азербайджанец только сел ровнее и вызывающе уставился на Ипатова. Он был также старше Дениса, еще бы год и его не призвали бы по возрасту и поэтому не воспринимал все серьезно, тем более он чувствовал поддержку в лице Талыбина. В его черных, больших глазах на лице лошадиной формы, Денис уловил искорки издевательства.

Талыбин решил не упасть лицом и вступился за молодого. Он возмущенно развел руки в стороны растопырив пальцы, и почти в плотную подошел к Ипатову, смотря из подлобья и прохрипел:

–Ты что творишь? Это мой земляк.

–Да мне хоть твой папа. Он «иплес» и будет делать то, что ему положено, будет иметь то, что ему положено, а иначе иметь его буду я, – оттолкнув Талыбина левой рукой, Денис снова обратился к сидевшему:

– Встать! Когда тебе говорит младший сержант. Сука. Сигарету. Я тебе ее в глотку запихну по самые гланды.

– И что дальше? – с сильным восточным акцентом, ответил наглец, и медленно поднявшись, как будто делал одолжение, так и не затушив сигарету, просверлил взглядом Дениса, который по сравнению с ним выглядел мальчиком. Он не чувствовал большой угрозы, тем более добрая славянская внешность не внушала страх.

У Дениса потемнело в глазах. Волна энергии, мурашками пробежала от макушки до пяток. Возмущение, злость, негодование по венам, капиллярам и нервам растеклись по телу. Все мышцы пришли в тонус, и он со всей мощи толкнул двумя руками в грудь противника, вложив в толчок всю силу переполнивших чувств. Азербайджанец пролетел не менее пяти метров, собирая по пути казенную мебель.

После этого инцидента, вечером Талыбин с Денисом встретились за казармой у входа на кухню, для выяснения отношений. Вокруг собрались все представители восточного мира. Друзей Дениса не было рядом, так как они заступили в караул. Не успел он опомниться, как Табалин схватил за ворот гимнастерки и неожиданно ударил лбом прямо по переносице.

Денис слышал, что в экстренных ситуациях время замедляется, но не верил до этого момента. Азербайджанец хотел провести два удара головой, но второй удар у него не получился. Ипатов с удивлением заметил, что голова медленно приближается к его лицу. Все происходило как в воде. Он из всех сил сделал круговое движение руками, удивляясь тягучести воздуха, соединив ребра кулаков вместе. Они прошли между локтей Талыбина, и попали в скулы, отбросив голову назад. Время приняло прежний ход, и он накинулся на противника, осыпая ударами и громко бранясь.

Окружающие восточные братья, увидев, что бой принимает другой оборот, не тот, что ожидали, они кинулись и растащили драчунов. На этом все и закончилось, но одного удара было достаточно, чтобы под глазами выплыли два синяка"

Эти воспоминания проплыли перед глазами как черно белый фильм. Знание, что расплата не за горами, растянуло его рот в улыбке, и он начал копаться дальше в лабиринтах памяти:

«В голове отчетливо заиграла музыка, как и в тот солнечный день, когда он и еще несколько человек вошли в распахнутые, решетчатые двери с красной кованой звездой в центре, в учебный дивизион в Ялуторовске. Далеко за его приделы неслись слова легендарной песни Боярского: "Чья здесь вина, может пойму, ты мне ответь, вечно одна ты почему, где твой Медведь?"

Затем, новобранцев отвели в столовую и накормили праздничным обедом. Стол ломился от еды, а на десерт были воздушные пончики, обильно посыпанные сахарной пудрой. Избалованные домашней едой, они не доели праздничный обед, о чем Денис, в данный момент, жалел»

Он почувствовал вкус на губах и облизнулся.

«После обеда была баня, а потом выдавали форму. Обмениваясь друг с другом гимнастерками и брюками, новобранцы более-менее разжились своими размерами, затем с помощью хлорки метили обмундирование табельным номером: с этого момента началась служба, и с этого же момента начались издевательства сержантов»

Вот им-то он и решил воздать, по заслугам. Четыре сержанта подходили, как ни кто другой для возмездия и они заняли верхнюю строчку в списке жертв.

Еще он вспомнил нескольких врагов на гражданке, кому было бы неплохо преподать урок. Отметил так же, лейтенантов: Шуйского и Грача.

Он был полностью удовлетворен проделанной работой. Теперь в случаи осознания во сне, он знал, с кем предстоит встреча.

По коридорам больницы то и дело, проходили симпатичные и не очень, медсестры, соблазняя своими коротенькими халатиками. Как он мог удержаться от интрижки? Предприняв несколько попыток, подкатить к сестричкам, он сдался. Привыкшие к мужскому вниманию, они вежливо его отшили.

* * *

– Ипатов, на процедуры! – нежный, певучий голос медсестры, пробился через завесу воспоминаний.

Он вздрогнул, и бросил в ответ: – Пар сек, – и сладко потянулся.

Наступил последний день лечения «кефирной» дизентерии – последние минуты, пропитанные тем особым запахом, который не спутаешь ни с каким другим, даже с завязанными глазами любой определит, что он в лечебном учреждении.

Получив долю укрепляющих и оздоровительных процедур, в виде пилюль и уколов, он предался мирной жизни лечебного учреждения. Рассказывал и слушал анекдоты в веселой компании таких же больных, молодых и беспечных, как и он. Обтер пыльные углы нулевого этажа со страстной толстушкой, душой компании, Маринкой. После ужина, в окружении той же компании, устроили вечерние, прощальные посиделки на лестничной площадке. Затем все разбрелись по палатам, подгоняемые дежурной медсестрой и правилами внутреннего режима.

Десять дней пролетели как один. Мозг отдыхал от вечных подъемов, отбоев, нарядов и других верных спутников солдатской жизни и за все это время он не видел ни одного сна или не смог их вспомнить, что по меркам сновидящих, одно и то же.

Ночь заглянула в окна. Соседи по палате наполнили помещение: сопением, похрапыванием и поскрипыванием металлических сеток. Денис несколько раз переворачивал подушку, избавляясь от нагретой стороны, считал от ста до одного, пытался расслабить все тело, но сон не шел.

Назойливые мысли блокировали вход в зазеркалья. Завтра он скорее всего, снова окунется в мир, ограниченный уставом и распорядком срочной службы, а может комиссия оказалась дотошная и ждет его на растерзание, и это не давало покоя. Казалось, прошло половина ночи, прежде чем, перед глазами поплыли картинки – предвестники скорого забытья.

Образы были настолько реальны, что захватывало дух. Он много знал о прямом входе в сновидения, прямо из бодрствующего состояния и даже несколько раз делал попытки, но все безрезультатно. А сейчас подвернулась уникальная возможность, ведь ему никогда не удавалось добиться такой ясности и яркости в воображаемых сценах как сейчас. Быстро прокрутив в голове, все, что знал о прямых входах, он полностью отдался во власть иллюзии.

"Спокойствие, главное спокойствие, – думал он. – И холодный рассудок, никаких эмоций, не зацикливаться и просто наблюдать за происходящим как бы со стороны максимально равнодушно, не оценивая и не предвосхищать события. Самое сложное не спугнуть волшебный миг, не разрушить его некрепкую оболочку, сплетенную из хрустальных паутинок, оставаясь на грани сна и яви, когда тело спит, а разум бодрствует"

Через какое-то мгновение, он почувствовал, как затягивает в иллюзию – буквально, втаскивает на другую сторону бытия.

12. СОН ЧЕТВЕРТЫЙ. ЗОВ ДЖУНГЛЕЙ

Пыль легким облаком, поднялась над дорогой, завела хоровод – закружилась в маленькой пародии над смерчем и ударила в лицо. Денис стоял на тротуаре – сколоченному на скорую руку, возле высохшей от жаркого летнего солнца поселковой улицы. Донесся звук проезжающего поезда, в траве надрывался кузнечик, а со стороны двора слышался стук топора, врезающегося в бревно, расщепляя его на части.

Он уловил тонкий запах, так знакомый и схороненный в дальних рубежах памяти – запах, вызывающий массу ассоциаций связанных с детством, когда, мальчишка лет пяти, он несся босиком по пыльной дороге, пытаясь запустить в небо змея сооруженного из альбомного листа и искренне радуясь, редкому взмыванию его над головой.

Двухэтажные дома, по восемь квартир, казавшиеся огромными, сейчас выглядели неказистыми и жалкими – но дышащие той теплотой, которая манила зайти и закутаться в вуаль прошлого.

И вот он снова за чертой бытия – удивляющей своей реальностью. Ошеломляющей своей точностью воспроизведения, заставляющей усомниться в нереальности происходящего. Остается только восхищаться способностью мозга – непревзойденного биокомпьютера, конструировать до мельчайших подробностей окружение, воссоздавать тонкие оттенки запахов, воспроизводить оглушающей своей чистотой звук и давать полную картину тактильных ощущений. Трудно поверить в такую удивительную способность памяти, до тех пор, пока сам не переживёшь такой момент и не осознаешь себя во сне. Легче научить оппонента и открыть в его душе дверь к таким переживаниям, чем объяснить – те ощущения, которые на порядок выше и конкурируют с материальным миром в своей правдивости.

* * *

Стряхнув наваждение, окунающее в пучину ностальгии, он взял себя в руки и решил не тратить драгоценные и такие редкие минуты, выстраданные ежедневными занятиями, на несущественные вещи. Вдруг, все потемнело и сквозь ощущения призрачного присутствия в прошлом, стали пробиваться робкие сигналы от спящего тела. Денис понял, что начинает выплывать из погружения и скоро проснется. Нужны были кардинальные меры, ведь покидать эту параллельную вселенную он не собирался. В голове всплыл один из способов удержания. Он сцепил призрачные руки в крепкий замок.

Очнувшись в кровати, он почувствовал положение тела, ощутил тяжесть рук лежащих по бокам и в то же время, нематериальные руки, на груди. Неподвижно лежа, он сосредоточился, стараясь перенестись физически в астральную оболочку. Решив, что достаточно, он резко выбросил сцепленные кисти, как можно сильнее и, как можно дальше и, встал призраком.

Воздух обрушился всей тяжестью – насыщенный: влажностью и испарениями болот, пестрой какофонией звуков и непривычным букетом запахов, буквально ошеломил. Тучи кровососов, писклявым гулом носились среди богатой флоры, тропического леса. Деревья, бесконечно обновляя свое одеяние, сыпали листьями, снабжая питательными веществами обедненную почву. Буйство и разнообразия вибраций, оживляли и будили первобытные рецепторы восприятия, даря новые ощущения посетителям этих мест. Инстинкт самосохранения обострился до предела, обнажая, прикрытый страх.

«Джунгли, – подумал Денис, не переставая удивляться способностью извилин, воссоздавать иллюзию, наполненную точными элементами. – Джунгли, полумрак – весьма подходящая арена, для воплощения моих замыслов. Здесь есть, где развернуться. Богатая природа этих мест с ее крепкими лианами, завалами, непроходимыми кустарниками и болотами дают богатую пищу для моего воображения. Судя по тому, что меня уже выкидывало из сна – нужно поторопиться, ведь нет гарантии, что это не случиться опять. Эй летехи… Ау. Где вы? Я вас заждался. Поиграем в догонялки?»

Он привычным способом, взмыл вверх и левитируя – закружился. Когда остановился, то увидел двух своих горе – знакомых, двух жертв, на которых намеривался поохотиться. Лейтенанты стояли, втянув головы в воротники и, широко открытыми глазами озирались. Было видно, что все происходящее произвело неизгладимое впечатление, а весь вид указывал на неподдельный ужас, ледяными тесками сковавший тела.

– Что за хрень, – только и смог вымолвить лейтенант Грач, когда увидел висящего в воздухе младшего сержанта.

А младший лейтенант Шуйский, жалобно пискнул и почему-то уставился на сапоги.

Жалкий вид офицеров, еще больше разозлил Дениса. Вески онемели, и частично потеряв контроль над эмоциями, он прогремел:

– Поиграем в догонялки? Раз, три, пять я иду искать….

Денис упал на четвереньки, и начал, усилием воли, трансформироваться в пантеру. Любовь к миру животных, сопровождало всю жизнь и ни одна передача на тему живой природы, не пропускалась смышлёным мальчиком, а хищные кошки были в приоритете. Выбор на такое превращение было не случайно, он знал, что лучшего охотника и более грациозного хищника не найти. Умение плавать, молниеносно взбираться на деревья, да и бесподобная ловкость в связке с тонким чутьем делало ее поистине идеальной боевой машиной.

Джунгли вспыхнули, высвечивая, даже самых осторожных и замаскированных обитателей. Такой диапазон звуков, Денис никогда не слышал. Он не просто регистрировал, малейшие вибрации, а мог безошибочно определить источник. Даже нервные окончания глаз участвовали в распознавании частот, неуловимых для других существ. Обнажив десна в устрашающем оскале, он открыл дополнительный орган обоняния, находящийся сразу за верхними резцами, еще более обогатив, способность улавливать мельчайшие ароматы. Незначительные колебания воздуха, четко улавливались кончиками усов, дорисовывая трехмерную модель окружающей обстановки. Отчетливо чувствуя каждую клеточку своего грациозного тела, ощущая запах крови, которая стыла от страха в венах лейтенантов, он издал рык. Откуда-то из глубины леса раздался трубный рев слона, дополняя тревожность, всему происходящему. Охота началась.