Вкус жизни

А Мила слова американского артиста Шварценеггера вспомнила: «Каждую минуту, которую ты затрачиваешь на воспоминания о прошлом, ты отнимаешь от размышлений о будущем». «Возможно, он обращал их к молодым», – решила она.

– В капкан ты попала. Вляпалась в дерьмо по самые уши, – подвела итог исповеди Инна.

– Кто спорит.

– А с карьерой у Федора, похоже, все о?кей. Он у тебя строитель?

– Крупный специалист по ремонту автотрасс. Цепко, уверенно поднимался по административной лестнице.

– Наслышана. В ней он шел напролом. Ни за кем не признавал превосходства. Своего не упустит, у него не сорвется. У меня есть основания полагать, что из всего мог извлечь выгоду. Умел использовать людей. Тут разнотолков не может быть, – ехидно заверила Лера. И замолчала, мысленно проверяя, не забыла ли она сказать что-либо важное о работе Федора. Потом добавила, что все равно он не был до конца удовлетворен своими успехами.

– Ну это ты уж слишком… удачлив был, – защитила Эмма мужа.

– Молодец, – многозначительно протянула Инна.

– Одно мне было непонятно: почему муж неискренен, особенно в похвалах? Завидовал более удачливым друзьям? Злился? Или во всем был неискренен, потому что это его суть?

– Трудно оставаться друзьями с теми, кто неожиданно разбогател или добился большего успеха.

– Твоему мужу недостаточно было проявлять себя добытчиком, вот он и концентрировал свои усилия на женщинах, так как считал, что настоящий мужчина проявляется в первую очередь в постели. Изменял он не потому, что нуждался в разных женщинах, а для постоянного самоутверждения. И причиной тому могла быть его неуверенность или даже чувство неполноценности на почве осознания своей мужской слабости. Вот он и доказывал себе обратное, – выразила свою точку зрения Лера. – А мама, судя по всему, подсказала ему способ возвыситься в своих глазах. Не удивлюсь, если он был расточительным и щедрым только из желания произвести впечатление или из упрямства.

– А я с детства запомнила, что слово «мужчина» состоит из двух частей: «муж», то есть семьянин, и «чин», то есть карьера, – вспомнила Аня.

– Всех нас учат одинаково, да только каждый науку воспринимает по-разному, – сказала Лиля и подмигнула Инне.

– Говорили мне подруги, что не будет мне счастья, если соглашусь жить рядом с матерью Федора. Объясняли, что я всегда буду для мужа на втором плане и моя жизнь станет зависеть от капризов и непорядочности свекрови. Ни уважения, ни заботы, ни ласки я никогда не увижу. И что бы я ни делала, не вытеснить мне ее из сердца мужа… «А я и не стану этого требовать. Мы будем в нем с ней наравне», – улыбалась я. Не поверила девчонкам. Думала, своей любовью докажу обратное. Глупая, доверчивая гусыня! Он ни разу не защитил меня от нападок своей матери. Мне так одиноко было одной в чужом городе…

«Бедная Эмма! Занозой сидит в ее голове свекруха. А может, любя Федора, она неосознанно перекладывает часть его вины на мать затем, чтобы ненавистью окончательно не сгубить свою любовь?» – подумала Жанна.

– Откуда девчонки знали то, что для меня стало откровением только через несколько лет совместной жизни? – неожиданно для всех опять заговорила Эмма. Она волновалась так, словно все это происходило совсем недавно. – …Совершать низкие поступки стало привычкой, нормой даже в интеллигентной среде. Свекрови лгут и охаивают невесток, мужья поднимают руку на жен, являются в непотребном виде перед детьми, оставляют без средств существования своих стариков, бросают неизлечимо больных детей… – перечислять тошно. Побеждать зло надо их же оружием. Особенно важно наказывать тех «больных душой» мужчин, которые бросают своих детей-калек. Скажешь, негуманно? В моем окружении только один в этом плане порядочный отец встретился.

Женщины притихли, может, мысленно «изучали» свое окружение, подсчитывали чужие потери.

– …Когда тебе было вникать в тонкости взаимоотношений между мужчинами и женщинами, ты же дальше учебников ничего не видела. У тебя одна цель была: выучиться и защититься, – хмыкнула Инна.

Лена чувствовала, с каким трудом проворачиваются во рту Эммы жестокие слова, с каким трудом они сползают с ее языка. «Прости меня, Господи» говорили усталые, печальные глаза этой мужественной женщины, вырастившей наперекор всему троих прекрасных детей и добровольно взявшей на себя заботу о четырех внуках. «Наверное, впервые раскрылась. Строгая, надежная, все вынесет, все осилит, не отступится, потому что женщина, потому что знает: терпеливый человек – сильный человек. Сколько достоинства в ее лице! И вдруг такое… всю жизнь в унижении… Как, пропустив через себя столько боли, остаться человеком?.. Это трагедия женщины, принесшей себя в жертву детям? В институте ее ценили за четкость, собранность в работе, за требовательность к себе и молодежи. Ректор шутил о ней: «Вы у нас едва ли не единственный настоящий мужчина». (Кира в письмах сообщала.) А в семье оказалась незащищенной. И все потому, что любила? Если бы не любила, была бы жестче, тверже, муж не манипулировал бы ею? На работе она, наверное, чувствовала себя счастливой», – размышляла Лена.

– Насколько я знаю, из четырех семей ближайших родственников Федора только у вас есть внуки. И только благодаря твоему ангельскому характеру. Бог сам обрывает их родословную, а ты ропщешь, – тихо, но зло сказала Инна.

– Может, верна религиозная теория о том, что за грехи родителей отвечают дети? Но это ужасно… несправедливо, – растерянно пробормотала Аня.

Лена снова отвлеклась от разговора с Милой и Галей. Эмма снова заговорила:

– …Вот объясните мне, бестолковой, почему мужчина платит любовнице? Двум людям приятно вместе. Она замужем, он женат. Они в равных условиях. Ну, я понимаю, если она делает от него аборты или растит его ребенка – тут он обязан. А этим женщинам разве не противно, что им приплачивают, как проституткам?.. Жена мужу всю жизнь посвящает, а отношение к ней хуже некуда…

Похоже, вопрос застал женщин врасплох.

– …Настоящая женщина – та, которая заставляет мужчину забыть об идеале. Только как это сделать, не всем дано знать, – сказала Лиля.

– Не всякого можно заставить забыть об идеале, о мечте, – заметила Рита.

– А сами они идеальны? Что-то мне такой не встретился, – зло рассмеялась Инна.

– Девочки, не в той плоскости ведете разговор. Вы на мужчин смо?трите с точки зрения своих женских понятий. А у них все много проще, – усмехнулась Лера. – В семье между мужем и женой существует некоторая моральная дистанция. Муж стесняется попросить жену делать то, что позволяет себе любовница или, допустим, проститутка. Вот от тебя, Эмма, судя по твоему рассказу, Федор уж точно бегает по причине недостаточной раскрепощенности в ваших отношениях.

Как-то неожиданно и на удивление резко прозвучали Лерины слова.

– Твой не бегает! – нервно взвилась Эмма.

– У него другие потребности, – спокойно ответила та.

– Девочки, в «мучительно сладких» темах не переходите на личности, – остановила их Алла. – Супруги должны уметь разговаривать друг с другом на любые темы, интересоваться желаниями партнера. Молчание ведет к краху отношений, к чему и стремилась мать Федора, прекрасно зная это немудреное, но такое важное правило построения крепкой семьи. Мы, женщины, должны стараться, чтобы общение было тактичным, тонким, чтобы мужчина не позволял себе пошлости, грубости. И при всем при том не стоит бояться расширения диапазона откровенности.

– Детей мы сами воспитываем, а мужья и свекрови нам достаются готовенькими, поэтому «поставить их на место» гораздо труднее, – вздохнула Лиля, припоминая свои «вариации» на эту тему.

«Доминирующая нота сегодняшней встречи – траур по несбывшимся мечтам, – сделала печальный вывод Лена. – Поговорить по душам можно один на один, а тут… душевный стриптиз».

«Микроб откровения сегодня посетил мою квартиру! – удивилась Кира. – Я была наперсницей всех девчонок на курсе, знала все их тайны… хотя некоторые из них лучше бы не знать, а иные воспоминания лучше не трогать. Но обычно это происходило с глазу на глаз… Видно, теперь в своих выводах надо делать поправки на возраст, на редкость и краткость встреч».

– …Не принимай свою свекровь близко к сердцу. Не стоит она того. Смири гордыню, без гнева прости ее. Прошлое принимай простодушно. «Идя через болото, ступай, где твердо»… Вспомни философскую картину великого Рембрандта «Возвращение блудного сына». В ней он поднял вопрос греха и милосердия. Сын ушел из дому, истратил весь запас своих средств и сил, но когда вернулся, отец простил его.

– Всё-то ты в одну кучу валишь, Жанна. Не пудри мне мозги. Я еще не выжила из ума, чтобы не понять, что в картине сын по недомыслию испортил свою жизнь, и осознал это, только оставшись ни с чем, испытав массу страданий. Простить мне свекровь за то, что она умышленно воспитывала сына подонком, издевалась надо мной, требовала избавиться от ребенка… и за многое другое? И это при том, что она до сих пор настроена далеко не благодушно и совершенно не раскаивается в своих деяниях? За оскорбление и унижение человеческого достоинства надо наказывать! И до тех пор, пока мы этого не поймем, в наших семьях будет процветать жестокость и насилие. Своим безразличием я с лихвой отплачу свекрови за ее издевательства. И пусть теперь не приберегает для меня самые сильные «эпитеты». Они не дойдут до меня.

– Ты в опасном плену у заблуждений. Спасать тебе себя надо от ненависти, иначе душу погубишь, – осторожно сказала Жанна. – Добро – это прежде всего прощение, помощь, умение видеть в людях хорошее. Смилостивись. Зло надо останавливать. Пусть эта цепочка зла прервется на тебе. Это как дедовщина в армии. Меня били, и я буду бить.

– Это разные вещи. Я безразличием наказываю свою обидчицу. И ненависть тут ни при чем, это праведный гнев. Нельзя потворствовать злу и тем способствовать его распространению. Я свою невестку не обижаю и с зятьями дружу.

– Милосердие выше справедливости.

– Тебя бы с твоим благонравием в мой котел. Посмотрела бы я, как ты запела бы… Наверное, сразу бы вспомнила все подводные чисто русские изречения – маты. Тебе легко говорить, выглядывая из-за пазухи заботливого мужа. Не по плечу тебе задача такой тяжести… – резко вспылила Эмма и добавила:

– Я могла бы смириться с ее агрессией, но только не с ложью и подлостью.

«Только ее страдания подлинны, а страдание других не в счет. Вот оно, высокомерие несчастливых, обиженных мужьями. Ненависть обычно небескорыстна. Может, и у них там было сомнительное, даже грязное дело? Что-нибудь с наследством… С чего бы ей пытаться умасливать свекровь?» – насупилась Жанна. Но внутри нее что-то стало комом и не позволяло дальше развивать обидчивые предположения. Она только тихо недовольно пробурчала: «Быстро перечеркнула нашу студенческую дружбу».

– Девочки, девочки, хватит бодаться. Мы же договаривались с вами убирать, вымарывать из речи грубые выражения, – обеспокоилась Аня.

Но ее слова потонули в общем гуле разговоров, их просто не заметили. Не до церемониальных взаимных поклонов было в пылу вспоминания обид.

– …Многое я прощала Федору, но вот чего я никогда не забуду и не прощу, так это один случай с дочерью. Замуж Лиза выходила. Ее будущий муж внимательно приглядывался к взаимоотношениям в нашей семье (мой муж тогда по просьбе Лизоньки играл роль примерного папочки), будто учился или примеривался, что можно позволять с женой, а чего нельзя. И вдруг слышу из кухни, как Федор говорит снисходительно-пренебрежительно про нашу дочь зятю: «Что с нее взять? Одно слово – женщина!»

Я взбеленилась, чуть по физиономии мужу не съездила. Хотелось всю дурь из него вытрясти… Но взяла себя в руки и потребовала выслушать меня. «Ты хоть иногда задумывайся над тем, что говоришь! – прошипела я. – Этой фразой ты сегодня дал зятю разрешение неуважать твою дочь, делать с ней все что угодно. Ты испортил дочери жизнь. Я с тобой радости не видела, и ее ты обрек на такое же «счастье». Гордись своей глупостью!» А с него как с гуся вода. И ухом не повел! Не дошло… Он не умел слушать других, потому что был слишком уверен в своем мнении. Он во всем самый-самый… даже когда нос сует в приготовление еды.

– И что дальше? – спросила Аня.

– Развелась дочь через три года. Очень страдала, первое время чувствовала себя неполноценной, неудачницей. Потом поняла, что бывший муж ее недостоин. Он не мог, как и ее отец, оценить ни добра, ни заботы. И у младшей дочки есть трудности.

«Свои дети всегда правы», – подумала Инна.