Вкус жизни

– Не все же мужчины такие, – вяло защищалась Эмма.

– Это их суть в большей или меньшей степени. Тебе не повезло, нарвалась на яркий образчик.

– …Понимаешь, Эмма, есть просто обладание, а есть обладание с наслаждением. Ты, наверное, мужу себя преподносила на блюдечке, а его это доводило до белого каления. Ему страсть от женщины нужна, пусть даже наигранная, артистичная, и все время разная, свежая, особенная, а не твое благонравие. Ему игры, препятствий не хватало. Собственно, он любит не женщин, а миражи, свои фантазии. Он с избытком получал все необходимое ему за деньги. Там он герой, если даже мало что может. Такие мужчины говорят: «Если женщина не вызывает у меня шок, она мне не нужна, она мне не подходит». Они таким образом превозносят себя. Мужчине, если он не любит, труднее, чем нам… А ты считала обладание мужем само собой разумеющимся, не требующим дополнительных умственных затрат, – с жестким откровением добавила Лера. – Тебе надо было научиться видеть себя его глазами и подстраиваться. А ты не могла, потому что тоже любила не реального мужа, а придуманного в юности. К тому же, будучи слишком правильной, ты не могла залезть в шкуру эгоиста. Человек должен немного меняться в процессе любой деятельности, приспосабливая себя к тому, что у него уже есть внутри, если, конечно, это категорически не идет вразрез с его взглядами. У одного получается, у другого не очень, – выразила Лера свое мнение о причине несчастливой личной жизни Эммы. – Мужчина осознает любовь, только когда ее теряет. А до этого не задумывается. Он где-то впереди, в чем-то другом… Этим надо уметь пользоваться. У твоего мужа никогда не было страха тебя потерять, а то бы он больше тебя ценил. Представь себе игрушку или любимую книжку. Пока она лежит в шкафу, мы на нее не обращаем внимания. Но стоит ее потерять, как она начинает казаться в сто раз дороже.

– Серьезный упрек. Я не способна вызывать ярких чувств. Чем я хуже любовницы? Тем, что порядочнее? – взорвалась Эмма, и лицо ее покрылось малиновыми пятнами. – Надо было иногда намеренно в шутку кем-то увлекаться?

– Тогда бы он ее извел ревностью. И еще не известно, что хуже, – сердито не согласилась Галя.

– Игра – дело тонкое, надо грань чувствовать, – усмехнулась Лера.

– Романтики ему не хватало! Женщина, родившая ребенка, перестает быть романтичной. Она обязана смотреть на жизнь реалистично.

– А мужчина хочет остаться романтиком.

– Будто нам не хочется. Хочется, да не можется.

– Почему только женщина должна, должна, должна?.. А где я? Где мои желания? Я должна его понимать, а он меня нет? – взбрыкнула Эмма. – У меня сил на игры не было. Он же мне ни в чем не помогал. Я была обделена, и я же виновата! Его от моего сладкого на солененькое с перчиком тянуло?.. Он же на той шлюшке не остановился, снова побежал… его же только помани. И все потому, что скромное счастье и добродетель считал трусостью, страхом не добиться большего. Мне надо было флиртовать, доказывать свою востребованность у мужчин? Идиотизм. Я же любила!.. А Федор до безобразия уподобился… кобелю. Как выражался его друг: «он трахает все, что шевелится». Да… не может мой муженек похвалиться стойкостью к искушениям. Слаб. Со стороны могут подумать, что он мужик дикого, необузданного темперамента. Да какой там темперамент, прости господи. И в молодые годы не устраивал… так… только бы лизаться. Мне кажется, страсть и темперамент не из одной «оперы».

Я была нетребовательна к нему и терпелива, а он воспринимал мою мягкость и снисходительность как неопровержимое доказательство того, что я не могу без него, даже такого непутевого? Как необъяснимо и сложно устроен психопатологический мир человека! Ведь это патология, не правда ли?.. Нормальный муж воздавал бы должное верности своей жены, дарил бы ей радость, а этот… – с болью закончила Эмма и сжала виски ладонями. В этот момент она выглядела как человек, который мечтает только об одном – чтобы от него отстали.

– Твой Федор – и не по товару монета. А твое поведение – самое распространенное среди женщин заблуждение. Подобного типа мужчины не ценят таких, как ты, домашних. Страсть и новизна им дороже любой добродетели, – сурово сказала Инна.

– Я не понимаю, как можно лгать тем, кто тебя любит?

– Ложь – основная, фундаментальная черта его характера. Он ее впитал с молоком матери.

– Еще в первые года замужества я слышала сплетни о себе, но последней, о ком я бы тогда подумала в этой связи, была свекровь.

– Веру в тебе порождало желание верить, жить в мире и дружбе с его родней. А твой муж предпочитал сплетни и голословные утверждения.

– Много позже я стала задумываться: не свекровиной ли хитрости я в немалой степени обязана нашим отношениям с мужем?

– …Почему любовниц обхаживают, дарят им подарки, если они сами не против встречаться? – чуть смущаясь, спросила Аня.

– Такие мужья считают, что не?чего им перед женами распинаться. Мол, жены по своему супружескому статусу обязаны быть для мужей – в меру их требований – всем, – объяснила Лиля.

– А они так не обязаны?

– Ну, если только в меру своих сил и желаний, – хохотнула Инна.

– …Любовнице проще любить, добиваться, если у нее нет детей, – тихо сказала Жанна.

– У той дочь была, но она ее не очень волновала. О ней отец заботился. Правда, плохо. Я не знаю отцов, которые бы в одиночку воспитали хороших детей.

– Потому-то та и могла стать любовницей.

– А дочь все равно больше мать, а не отца любила? – уточнила Лера.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Вычислила. Тоже парадокс. Хотя если дочь в ее породу, то ничего удивительного, – промолвила тихо Лера.

Эмма отреагировала на замечание по-своему:

– Все прощать можно только больным и дуракам. Как-то, будто шутя, я спросила мужа, любил ли он меня. Серьезно ответил: любил, но не так, как ты этого заслуживаешь. Наверное, думал, что порадовал.

…И свекровь моей мамы, и моя свекровь были такими. Это рок?! Какая удивительная реинкарнация! Одна женщина в девятнадцатом веке родилась, другая в двадцатом. Глядишь, такие стервы и в двадцать первый век просочатся. Они, по образу и подобию своему, считают всех женщин подлыми… Такая вот оборотная сторона, так сказать, изнанка моей семейной жизни… таков ее вкус.

– Это не вкус, а привкус жизни, – заметила Алла.

– Нельзя на все сто быть чьей-то судьбой… себе надо что-то оставлять.

«О боже праведный! Опять свекровь», – подняла глаза к потолку Лера.

«Кто или что может вернуть Эмме улыбку?» – вдруг подумала Лена.

– Как можно выносить жизнь, полную страданий? – засвидетельствовала свое непонимание Жанна и подумала: «По сравнению с порабощающей, всепоглощающей ревностью Эммы Лилины обиды не так уж и велики?»

«Почему девчонки не хотят прекратить эту исповедь? Им хочется докопаться до сути, до истины, чтобы и в себе что-то новое понять?» – анализирует беседу Лена.

– Ссоры-раздоры бывают в каждой семье. Они неизбежны. Страдания есть и будут всегда, но хотелось бы их поменьше. Думала, кандидатом технических наук стала и сразу умной сделалась. Может, и зря держалась за свои цепи. Но ведь сынок… – Эмма вздохнула. Глаза ее потускнели. – Да, интегралы было намного проще брать. Говорят, бедами душа растет и развивается. Оказывается, иногда погибает. Душевная усталость берет верх, человек становится безразличным…

Меня мучает извечный вопрос: почему нельзя поговорить, объясниться, достучаться? Конечно, разговор не всё определяет. Что-то поддается только чувствам. Вот вроде нашла я, что нас объединяет, и муж тоже вроде бы осознал, но приходил день, и он опять ничего не понимал. Ему трудно отменить разговором самого себя. И поступал он опять, исходя из самого себя. Может, есть территория души человека, которую нельзя победить словами? Если бы возможно было изменить взрослого человека беседами, он был бы прекрасен. Но природу не обманешь. Воспитывают с пеленок. Тогда еще можно что-то изменить, подкорректировать. И книжки умные он должен читать в детстве, пока еще его душа как пластилин.

– И все-то ты усложняешь. Все очень просто. Врал твой муж, будто бы соглашаясь, чтобы ты прекратила своё воспитание. Вспомни его любимую шутку: «Умение лгать – признак интеллигентности». Он даже не вникал в то, что ты ему внушала. Он хотел того, что хотел, того, что в нем запрограммировали гены и семья. Этим определялись ваши взаимоотношения. Ты вела свою линию поведения, он свою. Счастье в семье, если направления этих линий совпадают. Не по зубам тебе оказалась эта семейка…. Ой, не могу больше! От общения с тобой у меня вылетают все предохранители. Мне требуется психотерапевт! – шуткой разрядила себя Инна.

– Эмма, ты же не можешь сказать, что твоя жизнь, как, между прочим, и моя, была скучной? – усмехнулась Лиля.

– Чего-чего, а скучать нам с тобой не приходилось, – скривила губы Эмма. – И обе мы одиноки, как тот металлический штырь, что торчит у самой крыши глухой стены вон того дома.

И она указала на старое серое строение, высившееся напротив дома их временного пребывания.

– Забудь обиды, живи для себя и внуков, – посоветовала Аня.

– Я быстро забывала плохое, слишком быстро прощала, – вздохнула Эмма.

– Женщины прощают, но не забывают, – категорично возразила Жанна.

– Когда тебе боль каждодневно освежают и усиливают, обиды невольно опять всплывают. Бывало, говорю ему: «Что же ты с такой злостью и раздражением делаешь даже добрые дела? Да еще потом попрекаешь тем, что сделал. После этого не хочется принимать от тебя заботу. Радости нет от нее. А именно она – самое главное во взаимоотношениях людей». Психовал, бесился, мол, ничем тебе не угодишь, мол, ничего больше не стану делать. Право же, как капризный ребенок…

«Муж никогда не понимал ее как до?лжно, как она того заслуживала. Ее душа – кладбище иллюзий и мечтаний», – про себя посочувствовала Жанна Эмме.

– Как-то в припадке небывалой расточительности или в порыве неожиданного благодушия муж переписал на меня машину. Думал, свои грехи этим смоет. Но я так и не познала наслаждения от обладания частной собственностью. Я в ней не нуждалась. Мне нужен был только Федя. Если нет любви, никакими подарками пустоту души не заполнить.

– …Муж одной моей знакомой в тюрьме начитался религиозных книжек и стал порядочным человеком. Бросил пить, курить. Семью боготворит. Он – исключение из правил? – спросила Аня.

– Это значит, он и до этого был порядочным, просто его судьба сделала зигзаг, из которого он сумел с честью выйти.