Вкус жизни

«Глядя на нее, можно подумать, что в данный момент ее ничего не интересует, кроме собственного ораторского искусства и желания покрасоваться перед нами. Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты. И смех, и грех. Не устала еще всем доказывать свою самостоятельность?.. Неймется ей, рьяно топчет мужчин. Видно, так и не расправилась ее душа после первого удара судьбы. Были бы свои дети, смягчилась бы… А может, и впрямь сочувствует Рите?» – думала Жанна, постепенно снижая накал осуждения.

«Сколько же раз она применяла этот метод на практике, сколько раз предварительно перемалывала, репетировала его в своем сознании? Каких мужчин она терпела подле себя? Какие сами ее избегали? Вряд ли многие мужские сердца очаровывались и как воск таяли от общения с ней, несмотря на ее красоту и бешеный темперамент», – думала Лера, вслушиваясь в резкую Иннину тираду.

– Твои претензии, Рита, так или иначе, я могу обосновать, а в чем его к тебе – мне не понять. Что давало тебе силы сносить трудности и неприятности? Валяй дальше. Недосказанное бывает наиболее интересным.

– Из своей собственной жизни я знала, как отец важен для ребенка. Потому-то и старалась, чтобы он больше внимания уделял сыну… Потом оставила попытки его исправить… Собственно, ругался он по причине нездоровья, – защитила своего мужа Рита.

– Во-первых, дети не удерживают мужчин от подлых поступков. Ты это уже сама поняла. Во-вторых, ты еще и оправдываешь его? Бесстыжих глаз чад не ест. Не по зубам он тебе оказался. И нечего было с ним валандаться. Лучшие свои годы на него ухлопала. Помню, чтобы заставить его что-то сделать, надо было ой как много постараться! Проще самой все без нервов выполнить, не надеясь ни на какие лавры, что, собственно, ты и делала. Если не ошибаюсь, лежебока он. Очень берег себя. Ни пропасти на него, ни погибели!

«Вот уж про это Инне не следовало напоминать. И без ее комментариев Рите тошно», – с обидой за подругу подумала Лена, хмуро взглянула на Инну, а потом пригрозила ей суровым взглядом.

Да разве ее этим остановишь.

– Ты видела его окружение, но не смогла заставить его чохом отказаться от всех дружков. Знала, что последнее дело – впустую компанией шляться по улицам. Не мальчик уже. Как и Лиля, считала, что любовью можно исправить кого угодно? В этом корень ваших бед с ней. Стервы на него не хватило, – с угрюмым наслаждением добавила она. – Встретила я недавно своего знакомого. Жаловался на жену, мол, ей всего пятьдесят два года, а она идет, согнулась в три погибели, ногами шаркает. Ух, как я взбеленилась! Как заору на него: «С чего ей молодеть да красоваться?! Для тебя твои измены – милые пустяшные мелочи жизни, а для нее – трагедии! Она болеет, состарилась раньше времени от страданий, которые ты ей причинял! Вот и вся арифметика. Жена твоя не только снаружи высохла, она и внутри вся ссохлась! А много ли ты ей помогал в домашних делах? Ее я вечно навьюченной вижу, а ты из магазина выходишь бодрой походкой, размахивая полиэтиленовым пакетом, в котором кроме пива и воблы ничего не бывает. Я с таким, как ты, на одном поле с… не села бы». И что же он мне нагло заявил в ответ? «Это был ее выбор: терпеть или уйти». С тремя детьми в общежитие или на частную квартиру? И без надежды на алименты? Хорош гусь! Да кто ты такой, чтобы осуждать свою жену, эту святую женщину! Был бы на его месте мой муж – так бы и врезала по сытой роже.

Она пообещала это так решительно и напористо, что никто в сказанном не усомнился.

– Следи за речью, – назидательно, как ребенку, сделала Инне замечание Аня.

– Нахваталась грубых слов и швыряешься ими, где надо и не надо, – поддержала ее Эмма.

– Значит, кое-где все же надо? – заливисто засмеялась Инна, довольная тем, что подловила назидательную сокурсницу.

– Уцепилась за оговорку и довольна как слон, – добродушно отметила Мила. – В кого ты можешь превратиться, коверкая язык?.. К сожалению, сейчас время Эллис Дулитл, уличный язык лезет и с экранов телевизоров… И хватит гарцевать по Ритиной судьбе. Не третируй ее, не вытаскивай со дна колодца давно заброшенный хлам.

– Аня, провинившимся начисляй штрафные очки. Будем нарушителей удалять с поля, – рассмеялась Жанна.

– Лучше деньгами. Помнишь, как Евгений в общежитии установил в своей комнате копилку? А потом он и его друзья чаи с тортом гоняли.

– Прости, Рита, я ненароком, сорвалось с языка… – послушно признала свою вину Инна. – Только, знаешь ли, Мила, кому-то это хлам, а для кого-то, может быть, разрушенная Вселенная. Я не имела «счастья» встретить такого психа, но гаденыша, подобного твоему мужу, на третий день взашей выгнала бы. Для таких мужиков нужно оставлять свободное пространство в три метра в поперечнике, и шаг вправо, шаг влево – расстрел. С моей легкой руки всех бы их… Мой третий, боясь – и не напрасно, – что я могу победить его в споре, грубо прерывал наши разговоры, рот мне затыкал. Так я быстро направила его куда подальше, чтобы не командовал, а ты миндальничала с мужем, увязая в его пороках как в болоте. Столько лет человека из него пыталась делать. Идеалистка. Он что, был медом намазанный? Может, ты и сейчас себе ищешь оправдания? – спросила Инна.

Лена сняла очки и обратила умоляющий взгляд в сторону подруги.

– Лена, ты сейчас видишь меня? – спросила Жанна.

– Нет, только предполагаю, – немного смутившись от прямого вопроса, ответила Лена, повернув голову на голос, – зрение сильно подсело за последние три года. Боюсь совсем потерять…

– Не гневи Бога. Ведь читаешь, и это уже много.

– Ты всегда была инициатором своих разводов? – теперь Жанна обратилась к Инне.

– Да. Хотела хоть в чем-то чувствовать свое превосходство. Иногда была снисходительна. Говорила, что он пока не готов к серьезным отношениям и должен пройти определенный жизненный путь, прежде чем стать мне интересным.

– И кто это сказал, что жизнь прекрасна в ее неосознаваемом эгоизме? – задумчиво произнесла Аня.

– Эгоист, кто же еще? – нервно рассмеялась Рита.

Разговор печальный и тревожный не кончался.

– Мир жесток к женщинам, – глубоко вздохнула Рита и замолчала.

«В глазах ее недоумение раненой птицы», – сочувственно подумала Лена.

– Выдохлась, что ли? – рассмеялась Инна. – Называй вещи своими именами. Не мир жесток, а лживые мужчины. Они специально себе таких «возвышенных» подыскивают, жалостливость и чувствительность им только на руку – натур утонченных проще заставить на себя пахать. Вы сами своей добротой и покладистостью, слишком любя и балуя мужчин, навлекаете на себя беды. Таким разнеженным пальцы в рот не клади. Они становятся непреклонными в своих слабостях. Откуда в вас эта чуть ли не религиозная терпимость? Генетическая, что ли?..

– После второго замужества я окончательно пришла к выводу – без мужа лучше, – в сердцах сказала Рита.

– Получается, после первого замужества твоя вера в мужчин пошатнулась, но устояла? – шутливо спросила Галя.

– Значит, ты простила его, – сделала вывод Жанна.

– Бог простит. Не думаю, что он нуждался в моем прощении. Человек очень меняется по жизни. И в то же время не меняется. Сохраняется в нем стержень, если, конечно, он у него имеется. Это трудно понять. Но оба эти момента в каждом человеке как-то странно сочетаются… Сложная битва человека с самим собой всю жизнь происходит, опять-таки, если он хочет меняться… – Риту потянуло на философию. – Жизнь, собственно, состоит из простых вещей, но когда в ней отсутствуют какие-то звенья, человеку плохо… И все-же я не склонна видеть в мужчинах только подлецов. Мир без мужчин?.. Вряд ли…

– А небезызвестный классик сказал, что человеку нужен весь мир, – заметила Инна.

– Каждому свой. По тому, о чем человек мечтает, можно многое в нем понять, – вступила в разговор Лера.

– Я, например, теперь мечтаю, чтобы желание писать стихи у меня не исчезло, – поделилась Рита.

– А мне достаточно, чтобы внуки были здоровы, – улыбнулась Лиля.

– Мечтать надо о великом, недостижимом, чтобы всегда впереди сияла звездочка надежды? – спросила Аня.

– Я за конкретную мечту. Великое тоже должно быть реальным, иначе это не мечта, а видение. Возьми хоть коммунизм, – ответила Лиля.

– Социализма, конечно, достаточно, – подтвердила Жанна. – И все же «желай прыгнуть выше головы, может, тогда сможешь подскочить до уровня пояса», любит говорить мой Коля.

– Мечты, мечты! Где ваши радости?.. – усмехнулась Галя.

– …Красоты взаимоотношений хочется, тонкости, деликатности, а получаешь другие правила игры… Что-то темное, безнадежное шевелилось в моем муже. Носил в душе смутные, мучительные подозрения, не мог от них отделаться. Нервничал, страдал. Я упрашивала: «Не можешь смириться с чем-то внутри себя, борись с чем-то снаружи». Конечно, советовать легко… Если бы в молодости люди умели владеть собой, тогда и в старости они были бы здоровей.

«Опять душевный стриптиз. Открывать настежь свою душу всем сразу? – вздохнула Лена. – А завтра на встрече все они сразу станут веселы, энергичны и будут выглядеть самыми счастливыми, какими только могут быть женщины в возрасте за шестьдесят».

Женщины замолчали, погрузившись в воспоминания о прошлом. Но уйти от больной темы им не удалось. Инна опять перехватила вожжи.

– Мужчины, в основном, в семье покой ищут, а мы их стараемся припахивать. Вот в чем причина противоречий.

– Но не одним же нам, женщинам, тащить груз семейных забот, – вздохнула Лиля. – Свобода, где она?.. Есть только тяжкое бремя.

– Свобода – понятие в большей степени политическое, – задумчиво произнесла Лера. – В быту имеет смысл говорить о воле. Это понятие человеческое, эмоциональное.

– Не лезь в философские дебри. Они непролазные. Русский человек свободолюбив по причине огромности нашей страны. Исстари так было: ушел в тайгу, и ищи-свищи его. Вольный. Ему там везде дом родной. В малых странах такого нет. Там душа человека всегда в рамках, – высказалась Инна.

«В Инне больше игры или настоящего трагического чувства? Я напрасно цепляюсь к ней? Может, она за бравадой и иронией научилась скрывать свои горькие истинные чувства? Ей тоже не досталась дорога, усыпанная розами и сахаром, но она боролась, искала, пытаясь сложить непростую мозаику своей жизни», – вглядываясь в усталое лицо Инны, размышляла Лера.

– Кто-то сказал: «Замужество погубило больше женщин, чем голод и войны», – сказала Жанна.

– Истинно прекрасной жизнью мы живем только в наших фантазиях, – тихо поддакнула ей Аня и только тут вдруг почему-то обратила внимание, как прекрасно удлинял шею высокий воротник и глубокий вырез на блузке Жанны.