Вкус жизни

– Не цепляйся к Ане. Не тебе о ней судить, – строго осадила ее Лера, боясь ехидного продолжения.

– Добро потому добром и называется, что хороший человек не может делать плохое. Вот и Лиля не могла. Потому-то, в целом, добро и побеждает, – сказала Кира.

– Кого побеждает? – съязвила Инна. Но ответа не получила.

– С Дмитрием почему ошиблась? – тоном осторожнее некуда спросила Жанна.

– Доверчивость подвела. Смысла от вымысла не отличала. По себе его мерила. Я же была до мозга костей правильной, честной. По молодости считала честность одной из своих сильных сторон.

– Это святая правда, – подтвердила Кира.

– Ни минуты не сомневалась, что патологическая честность – бесплатное приложение ко всем прочим твоим достоинствам, – фыркнула Инна.

– Не перестаю тебе удивляться, – тихо заметила подруге Лена.

– И оглянуться не успела, как снова стала девушкой на выданье, – сама над собой пошутила Лиля, вызвав тем самым у Инны короткий приглушенный смешок, мол, дай бог не последний.

– В третий раз мужем быстро укомплектовалась или долго зализывала раны? Не томи, рассказывай, – с задорной интонацией попросила Мила.

– Такой товар долго не залеживается, – хихикнула Инна. – Или в твоем положении – с детьми – выбирать и привередничать не приходилось?

– Не паясничай. Накатило? Одно у тебя на уме. Не можешь без ложки дегтя. Даже если начинаешь за здравие, все равно кончаешь за упокой, – с осуждением заметила ей Лера. И зло подумала: «Бьет по самому больному. Ее бы так».

– Тоже мне адвокат дьявола, – сердито буркнула Инна так, чтобы ее услышала только Лера, и замолчала, побоялась наговорить гадостей.

– Правильно делала. Ты молодец. Надо искать счастье, а не только убегать от несчастий, – похвалила Лилю Жанна.

– Не торопилась я включаться в гонку за женихами, – усмехнулась Лиля. – Не скоро замуж пошла. Эмоционально зависла. Всегда трудно заканчивать одну жизнь и начинать другую. Долго еще в душе, там, где еще оставался Дмитрий, шевелились какие-то смутные, тревожные чувства, вкрадчиво наплывала боль. Думаешь, перевернула страницу и вон из головы? Да и проблемы долго еще расхлебывала. Дмитрий неожиданно для меня квартиру принялся делить самым что ни на есть подлым способом. Подобного я не могла ни ожидать, ни даже предполагать. Всеми правдами и неправдами обманывал, плутовал. Пытался отыграться на собственной дочери за то, что от него избавились навсегда. А она уже многое понимала. Ей стыдно, обидно и противно было видеть отца таким. Она вся скукожилась, но делала вид, что все в порядке… Надеялся объегорить, одолеть нас без труда, но закон стал на сторону детей. Благо Союз тогда еще не рухнул. Вот и верь после этого в человеческую порядочность. Правда, тогда у него уже не существовало таких понятий, как гордость и стыд… Только все равно считаю, не сам он такое придумал.

– А я думала, тебя не устраивали проходные варианты, – опять «ущипнула» Инна Лилю. Та не отреагировала.

– Как сейчас помню, взгрустнулось мне что-то, и сказала я старшему сыну – его сыну, – мол, не хватает мне Дмитрия, твоего папы. Вовчик грустно ответил: «Мне и раньше его не хватало. Он хоть раз постоял за меня, защитил? Только ты и выручала».

Я попыталась заступиться за его отца, мол, не умел он выражать своих чувств, он так устроен. На что Володя спросил очень серьезно: «А может, у него их вовсе не было?» Я горячо возразила: «Любил он тебя!» Сынок только вздохнул: «Себя больше нас всех».

– Вот тебе и дармовой катарсис!.. «А ты боялась… и мама не узнает». И все потому, что хватаем мы что ни попадя, – хихикнула Инна.

– Ты сегодня в ударе. – Лена неодобрительно посмотрела на подругу.

– Влюбленность сбивает нам прицел, – мягко остудила Инну Рита.

«А ведь не со злобой говорит Лиля. С тоской и печалью, словно не перегорела в ней любовь», – отметила про себя Жанна.

– Получила удар кулаком под дых! И после всего этого не зареклась, опять замуж пошла? – удивилась Галя, внимательно слушавшая откровения Лили.

– По горло, до предела была сыта жизнью с Дмитрием. Повтора не вынесла бы. Думала, может, другая история будет лучше и в ней возникнет какой-то положительный смысл. Может, думала, снова полюблю. Ведь ничто не лечит душу лучше, чем любовь. Заразил меня Георгий верой в возможное счастье. Так хотелось безудержной легкости, абсолютного понимания!

– Напророчила, – хмыкнула Инна и прикрыла рот рукой, чтобы Лиля не видела ее усмешки. – А третий каким был? Другой коленкор? Давай начистоту. Первый шаг на трудном пути признания уже сделан. Почувствовала с Жоркой разницу?

– Случайно он мне подвернулся. Наша встреча была полной неожиданностью. Недолго думая, на свой страх и риск за него пошла, чтобы забыть Диму. Обида толкала в спину… тоска по большому светлому чувству. Вот и нашла приключение на свою голову. И тут не скоро я доросла до понимания неизбежности разрыва. Не хотела бы проводить параллели и сравнивать несравнимое.

После второго развода решила: «Никому больше не подчинюсь. Хватит, хочу принадлежать самой себе. Выйду замуж, если только в семье все будет на равных. Поумнела, меня теперь задешево не купишь». Ну и опять двадцать пять! Ни с чем не сопоставимая личность, «новатор», неустрашимый, непоколебимый в своем фанатизме. Вымещал на мне свои несостоявшиеся амбиции. Он из тех, кто много начинает, но никогда ничего не заканчивает. Все у него шаляй-валяй… Неуравновешенный, заносчивый и пристрастный, он не мог простить удачливым друзьям ни успеха, ни богатства, ни власти. У него была тяжелая болезнь – гордыня, от которой лекарство – смирение и мягкосердие. А их у него не было. Он испытывал чувство неполноценности, а страдала я. Самодур чертов. Он слишком любил себя, чтобы любить еще кого-то. Все шутил: «Бог покарал мужчину и отдал его в руки женщине». «Чтобы он мог сваливать на нее все свои неудачи!» – добавляла я.

Пытался перестраивать мою жизнь под свои нужды и считал, что я должна ему быть за это обязана и благодарна. Мол, знай сверчок свой шесток. Кого этот чертов Пигмалион хотел из меня слепить? (Какая прелестная абракадабра!) Можно подумать, он лучше знал, что мне нужно. А я ему: «Не въезжаешь? Ты действительно идиот или только прикидываешься?» С Жоркой иначе не получалось. Не мужик, а полный отстой. Так, бельмо на глазу. Я шутила: «Посмотри на себя со стороны. Не испугался? И еще утверждаешь, что ты в здравом уме и твердой памяти? Не пора ли грехи отмаливать?» Не ощущал собственной несостоятельности… Не соизволил, не удосужился вникнуть. Не удалось сбить с него спесь. Думала, вживусь, врасту в ситуации. Не смогла. Опять дошла до точки плавления. Для полного «счастья» только его мне и не хватало. Надоело постоянно жить в состоянии гражданской войны. Вымоталась я с ним хуже, чем собака после гона. Депрессией стала страдать.

– Говорят, если есть любовь, то нет депрессии.

– Какая там любовь… Его позиция всегда оказывалась сильней моей. Он скорее поступится своим чувством, нежели откажется от своих прихотей. Пропади оно пропадом, это замужество… Ему бы только чужими руками каштаны из огня доставать. Ни полушки никогда не дал. Не муж, а пришей-пристебай какой-то. Жертва уязвленного самолюбия и тщеславия. Все корчил из себя непризнанного гения.

– Талантливый и несчастный – вот два качества мужчины, заставляющих русскую женщину становиться няней, а не женой, – вставила Инна.

– На самом деле Георгий был опустившимся рефлексирующим неврастеником и слюнтяем. Его поиски самого себя, затянувшиеся на всю жизнь, не увенчались успехом. Обидно. Ну, если бы ни бельмеса не смыслил, тогда было бы понятно, но ведь лодырь темный, беспросветный. Только пыль в глаза пускать научился… И прошлый он себе нравился, и нынешнего приемлет… а толку ни от какого не было. В нем отлично уживалась масса отрицательных качеств. Ха! Была счастлива с ним, как муха в меду!.. Не сумела, да и не хотела примириться. Было бы его поведение в новинку, а то ведь всё одно и то же. Вот и решила, что при самом оптимистичном раскладе он – не вариант. Все в нашей жизни было мелко, противно. А во мне всё еще горела бескорыстная жажда любить и оберегать. Я как та Герда из сказки о Снежной королеве… Боже мой, сколько глупого, ненужного было в моей жизни! В страданиях нет сладости. Это придумали нечестные поэты. Страдания уничтожают человека если не морально, то физически… Развелась, сказав себе: «Тяжелый случай, но жить буду». Так говорят в больнице? Я могу – в моем конкретном случае – с уверенностью сказать, что если я разочаровалась в браке, то виной тому мужчины. Да… непросто жить на свете.

Лиля вдруг расхохоталась. Женщины дружно ее поддержали. Лене понравилось, что подруги смеются. Ей самой захотелось отвлечься, встряхнуться, развеселиться. Но рядом опять послышалось:

– …Жалкое подобие мужчины! – Это вырвалось из уст Ани.

– Не стоил он тебя, – успокоила ее Жанна.

– Воспитанность и такт передаются из поколения в поколение, только тогда они бывают истинны.

– Опять стонете! Совсем уболтали. Панихиду не заказать? – подала голос Инна. – Открою страшную, горькую тайну: добрых и любящих жен если не покидают, так изменяют им. У наших с Лилей мужчин все хорошее в них восставало против них же самих. Они сами не знали, чего хотят, потому что были без стержня. А мы в течение всей жизни с ними пытались взрастить его в них.

– У меня была подруга. Мужу досаждала, буквально измывалась над ним, а он все равно ее любил. А когда она ушла из жизни, этот мужчина не захотел видеть рядом с собой другой женщины, хотя был еще достаточно бодрым. Вот и пойми его. Видно, опознал в ней свою судьбу, – удивляется Аня.

– Может, Георгий с самого детства никогда от жизни не ждал ничего хорошего, поэтому даже в каждом внешне благоприятном событии видел начало неприятностей? Отсюда его постоянная мрачность, неприветливость, излишняя настороженность, недоверчивость, отчужденность… И все же он был неизмеримо выше обоих моих предыдущих мужей. Животные инстинкты и алкоголь не имели над ним власти. Рук не распускал. А на язык злой был. Нет чтобы с юмором, самоиронией, как подобает умному мужчине.

– Смеяться над собой – удел немногих мужчин. Это заповедная зона избранных. Мой Вадик был из их числа, – заметила Мила.

– Не подобрала я ключика и к характеру Георгия. Из цепочки неудачных случайностей выстроилась вся моя жизнь.

– Не выгораживай мужчин. Они считали тебя железной, неиссякаемой, – сердито остановила ее Мила.

– Лиля, как я тебя понимаю! Мы с тобой по одну сторону баррикад. Георгий – твой тип! Рохля. Опять осмелилась полюбить неудачника? Переоценила свой иммунитет. У нас так: чуть зазеваешься – и ты в дерьме. Но как ты его «причесала»! – беззастенчиво рассмеялась Инна.

– Полюбила? Громко сказано. Мирного сосуществования захотела. Георгию много было дано. Не чета другим. Ему прочили славу знаменитого конструктора. И он видел себя чуть ли не демиургом. Верил в несбыточное. Но не тот был промысел божий. Не справился он со своим талантом: возносился в небо, а шлепался в лужу. Видно, не совпадало его завышенное представление о себе с мнением коллег и начальников. И на этот счет было множество неопровержимых доказательств. Без лишних слов тут все понятно. Но и этого я пыталась пристроить, приобщить. А теперь и мой ему приговор такой же… И с ним облом вышел. Все у него кое-как, на скорую руку, все авось да небось. И дома, бывало, то бесится, то днями молчит.

– По мне лучше накричать, чем молчать. Не могу долго обижаться. Не умею скрывать того, что у меня на сердце. Я думаю, молчание – это слишком тяжелое наказание для меня и для человека, которого люблю. Я не могла себе такого позволить, – сказала Рита.

– Мне Жорка достался уже достаточно потрепанным. Вот что я тебе скажу, Жанночка: пожалела, подобрала и пригрела его на свою голову. Нарвалась на заразу. Сама себе устроила истязание. Думала, окажусь полезной. Хотела «подправить и в дело пустить», – усмехнувшись, ушла от подробного ответа Лиля. – Некоторые мужчины, привыкнув к тому, что матери с ними нянчились, надеются, что и жены станут с ними как с малыми детьми возиться. А у нас тоже работа, еще и дети. Вешать на себя еще и это великовозрастное дитя у меня вовсе не было желания. К тому же всегда хорошо пригнанный механизм терпения с третьим мужем начал сбоить.

Был бы человек приличный, еще куда ни шло, можно было бы отбросить сомнения, и то если только в разумных пределах. А он то на жалость давил, то мелко, пакостливо мстил, истощая меня эмоционально и физически. Говорят, подавленные желания могут вызывать зло даже в добрых и благородных душах. Его отношение парализовало во мне не только чувство юмора, но и желание секса. Но тоже не сразу я сделала пугающее открытие, что лучше одной растить детей. Когда сама принимаешь все решения, не на кого обижаться, – шутливо закончила свою мысль Лиля.

– Дмитрия поначалу приятно было нянчить? – спросила Жанна так, будто взяла в сообщницы Инну.

А Лиля в запале продолжала:

– Светлый юношеский оптимизм угас, хватит. Пора вещи называть своими именами. Как пошутил талантливый пианист Денис Мацуев: «Ни ноты без банкноты». Хотя, конечно, это не мой стиль. Теперь вспоминаю третий брак с чувством боли и недоумения. Счастье вообще малопонятное, выдуманное понятие. Например, благополучие, взаимопонимание – они естественней и, может, потому современной молодежи как-то ближе. Улавливаешь мою мысль?