Вкус жизни

Так будет всегда? Зачем мне его неприступная невозмутимая закрытость?.. За нею прячется пустота, которую сложно уличить. Я же ничего кроме обид не выношу из нашего общения. Он даже простые, казалось бы, любезные фразы говорил со злым напором, словно боялся, что его заставят в чем-то уступить. «Ты счастливый человек: тебе в одно ухо влетает, в другое вылетает, – шутя говорила я ему, – а в компьютере моей индивидуальной памяти все записывается и будет сохраняться всю жизнь. У нас, женщин, очень крепкая эмоциональная память».

Разве женщина приходит в этот мир, чтобы при муже осознавать свое одиночество? – злилась я. – Черта с два он теперь дождется от меня хоть одного доброго слова. Хватит, никаких благодеяний, покатался на дармовом хребте, научил жить. Его мамочке никакая, пусть самая идеальная, женщина не будет мила. Она никого не хочет видеть рядом со своим сыночком, ни с кем не пожелает делить его любовь. «Пусть теперь в ней черти бродят для какой-нибудь другой… может, стерве попадется в лапы и сама наплачется вдоволь, – пожелала я злорадно. – Прости меня, Господи! Каюсь, грешна»… И вернулась в общежитие. Нас там таких, осчастливленных мужьями, было пруд пруди. Ничего, не пропала!

Чехов считал, что миром правит случай. Он тоже не из числа счастливчиков, хоть и не был обделен талантом. А мне, видно, сам Бог повелел не надеяться на счастье.

– А теперь я замужем за внуками, – усмехнулась Лиля и расправила плечи. – Вот ты, Инна, говоришь, что мы не знаем или не замечаем, когда бываем счастливы. Но мы знаем, когда несчастливы, и потому всегда в поисках.

«Я далека от мысли, что это привычные жалобы. Глубоко загнанные обиды и разочарования, накапливаясь, с возрастом стали невыносимо распирать сердце. Она уже не может жить с этим», – поняла Лена причину откровенности Лили.

«И что за манера все преувеличивать? В моем подъезде сто квартир. Пьяниц всего двое. «Засидевшихся в девках» холостяков тоже двое. Истинно несчастливых семей от силы с десяток, – недовольно поежилась Лера. – Хотя если внимательно вникнуть, глубже копнуть… всё может быть…»

Жанна шушукается с Милой.

– …Я вот в молодости думала: «А что если страсть за собой поведет? Идти за ней? А если она быстро пройдет, я останусь на бобах и буду потом ныть, что судьба наворожила, знать, планида мне такая выпала. Нет, мы обязаны контролировать свои чувства, решала я в сторону порядочности», – поделилась, несколько смущаясь своей откровенности, Жанна.

Инна смехом встретила это признание:

– У тебя, как я посмотрю, в сердце, да и в сознании всегда красной строкой и заглавными буквами проходит слово – МУЖ.

– А что в том плохого? Уметь любить – счастливая участь немногих, и приобретается это везение, как правило, ценой отказа от чего-то важного. Правда, в моем случае это не совсем так, но кое-чем и мне пришлось пожертвовать, – скромно, с достоинством ответила на выпад Жанна.

– А мужчины не считают нужным сдерживать себя, вменяют это в обязанность только женщинам и, сняв с себя ответственность, валят всю вину за развал семьи на нас. Мол, они такие-сякие, не создают нам условий, за собой не следят, полнеют. (Очень веские основания для бегства из семьи!) Таков их менталитет, поддерживаемый общественным мнением. Точнее, мужским. На себя оборотитесь! Пупки распустили. А как бы вы выглядели, если бы, как мы, рожали? Нет чтобы войти в положение, посочувствовать, помочь… мчатся за новой любовью, – раздраженно выплеснула свое возмущение Рита.

– Все в жизни намного сложнее, чем иногда кажется, – вздохнула Лера.

Лена вслушалась в спор подруг.

– …Можно подумать, что, будучи замужем, ты не симпатизировала ни одному мужчине, – недоверчиво передернула плечами Инна.

– Зачем же? Нападала легкая влюбленность как защита от серости или, наоборот, от сложности семейных проблем. Но семья есть семья. Эти редкие вспышки не заслоняли любви к мужу. Они лишь слегка украшали мою жизнь, расслабляли натянутые нервы. Никто из тех мужчин, кому я симпатизировала, не мог на меня претендовать как на любовницу. Я выставляла четкую границу и грамотно расставляла флажки, за которые они не переступали. Иногда, для остроты ощущений, не скрывала, что мужчина нравится, но тут же давала понять, что из этого ничего не следует. А чаще всего они даже не знали о моей к ним симпатии. Может, поэтому все свои так называемые влюбленности вспоминаю или с радостью, или с иронической улыбкой, но совершенно без боли. Они живут во мне приключениями из моей «записной книжки».

– И муж знал об этих безгрешных влюбленностях?

– Мы живем с уважением к территории друг друга. Семья – это огород, который надо постоянно возделывать. Каждый по-своему справляется с этой задачей. Мне, например, иногда требовался допинг. Основа семьи – уважение. Любя, можно оскорбить, обидеть, а уважая – нет.

– И вы никогда не ругались?

– Орут от собственного бессилия, от беспомощности. Из уважения к себе и к мужу я никогда себе этого не позволяю. Зачем в свой дом нести негатив? Я с улыбкой встречаю мужа.

– И во всем ему уступаешь?

– Мы договариваемся и вместе выплываем из трудных ситуаций, а их у нас было, как и у всех, сверх головы, особенно в перестройку. Главное в нашем союзе – семья, дом, и все вокруг них плетется. Но ощущение дома не связано с кухней. С детьми, с взаимопониманием. Муж сам осознал, что не в друзьях, в семье его основное счастье. Мы подходим друг другу. Недаром я долго и придирчиво выбирала себе мужа, – улыбнулась Лера. – Одна моя подруга утверждает, что ей важно любить самой. А мне нужно, чтобы и меня любили. Я же люблю, забочусь, и что – все это на ветер? Это же оскорбительно, когда используют тебя, твою любовь и привязанность, а любят кого-то другого. Для меня человеческие, а не мужские качества на первом месте. Мне важно даже не то, что муж говорит, а почему и что он делает для семьи. По части женщин он всегда был строг. Не давал повода к пересудам. В этом мое счастье.

– Если у человека не любовь, а самолюбование – это страшно, это катастрофа. В мужчинах и так слишком много самолюбия. Чуть что не по нем – расплевался, разругался и бегом из семьи. А теперь и женщины иногда стремятся не отстать от них. Куда это годится? К чему приведет? – выразила свою точку зрения на проблему века Жанна.

– Когда семейная жизнь наполнена личностным содержанием, никакие призывные страсти на стороне, никакие другие беды не потопят, не перевернут семейный челн… А если каждый в семье будет настаивать на своей мелодии – оркестра не получить… Не стоит об этом, – поморщилась Рита и замолчала.

– Препарируешь свою жизнь? С каких это пор мужчин интересует наше личностное содержание? – рассмеялась Лиля. – Даже мы себя видим лишь как загнанных лошадок. А мужички наши напоминают мне кобельков, которых я частенько замечаю на улицах, в подворотнях. Они же абсолютно безграмотны в вопросах семьи и секса, какие уж тут тонкости женской психологии. Им бы так, перехватить чего-либо на бегу… дома ли, на стороне ли. У нас в стране на самом деле напрочь отсутствует культура взаимоотношений и культура секса.

– Зачем так грубо? – поморщилась Рита.

– Допекли, – огрызнулась Лиля. – Один мой знакомый удивленно поделился: «Только после смерти жены узнал, что у нее под коленкой крупная родинка. Полностью раздетой ее никогда не видел. Сношались как собаки, никакого отличия. А теперь вот по ящику такого насмотрелся! Да уж поздно… И тут не в ту сторону гребли».

«Какой смысл вытаскивать на свет божий подобные откровения? – подумала Лена. – А может, имеет?.. Никогда об этом не задумывалась».

– Влюблялись мы в мужчин, на свое горе, по молодости, по глупости или когда на безрыбье и рак – карась. Вот говорят: любовь зла – полюбишь и козла. Любовь уходит, а козел-то остается! И нужны нам такие мужья как козе баян… Разве найдешь такого, чтобы перевернул всю твою жизнь, чтобы засияла она, засверкала. Я бы за таким и в огонь, и в воду… Вот и получается, что мы мечтатели, вечные искатели призрачного счастья…

Лиля попыталась улыбнуться. Получилась кривоватая усмешка.

– Лиля, ты не первая и не последняя, кто так думает. Не давай волю своим терзаниям, а то у тебя давление подскочит, – мягко посоветовала Галя.

Жанна сочувственно вздохнула и снова тихонько поделилась:

– Про любовь я в молодости тоже как ты думала. Вот что я понимала в сексе в первые месяцы замужества? Но ведь была же на вершине блаженства только от того, что муж прикасался ко мне, счастлива была уже тем, что он желал меня, а все потому, что духовная любовь более сильная, чем физическая, и она без всяких вывертов. С годами гормоны уходят, а высокая любовь остается.

Я, например, только после рождения двоих детей стала осознавать, что хочу не только его ласк. Когда любишь, никаких романов на стороне не хочешь – их у меня и в помине не было, – да они и не получаются, если сердце занято полностью. Вот тогда-то и понимаешь – это настоящее. Когда любишь, то дорожишь тем, кого любишь. Физическая сила меня никогда не прельщала, она бывает грубой. Меня притягивала духовная целостность мужчины. Меня жизнь Маргариты не прельщает, но я понимаю ее и не вижу в ее поисках ничего предосудительного. Каждому свое. Лишь бы женатых не трогала.

Последняя фраза прозвучала слишком наивно, если учесть возраст говорившей.

– Марго выстраивала всех мужчин, а своих любовников в первую очередь, – восторженно сказала Инна. Она гордилась подругой.

– Да уж, на это у Марго хватало характера. Но и у нее случались промашки. Помню одного. В Викторе было столько талантов! И всё в нем ей нравилось: красота, ум, мужская сила. Они были как два горящих факела. Его энергия обволакивала ее, ее – проникала в него. Вместе с ним она приобрела совсем другую жизнь. Ей казалось: жить с таким человеком огромная ответственность, что ему надо соответствовать, а он не думал об этом. Он легко относился к жизни. Двадцать четыре часа в сутки быть вместе – это не только взрыв радости, это выживание… Она думала – победила, но тут впервые у нее прокол вышел. И покатилось. Она страшно завелась и будто мстила другим мужчинам за несостоявшееся счастье. Жалко ее было. Нельзя быть счастливой, играя чужими судьбами… Женатым оказался, – вздохнула Рита.

– Раньше старики говорили: так на роду написано, – сказала Жанна, как бы оправдывая Марго. – Правда, это выражение вызывает у меня двойственные, точнее сказать, смешанные чувства.

– Те самые, которые – по словам великолепного режиссера Эльдара Рязанова – испытывает зять при виде тещи, летящей в пропасть на его автомобиле? – с благодушным самодовольством рассмеялась Инна.

Марго, опять Марго

Поделившись горечью своей жизни, Лиля тоже начала рассказывать о подруге:

– Марго шутила: «Чувствовать, что любишь, созерцать любимого и больше ничего не надо? Это утрата собственного «я». Такая любовь – сгусток чистой радости – только первая стадия «умопомрачения». Дело ясное: любовь становится значительней, сильней, неискоренимей лишь при наличии двух удачных слагаемых: духовной и физической, только где такое отыщешь? Приходится выбирать – или-или. Я пока что предпочитаю вторую ступень, но считаю, что всякая любовь – счастье, если даже она неразделенная».

«Похоже, я остановилась на первой стадии развития любви, потому что именно духовная составляющая моего отношения к мужу, со временем видоизменяясь, делала мою семью крепче. И что в том плохого? С возрастом я стала больше ценить его личные, внутренние качества, больше уважать. А сначала у меня были юные иллюзии, жгучая мимолетная радость от того, что немолодой уже человек ставит меня перед собой в положение главной. Я ничего не знала о сексе. Я была польщена его любовью, мне хотелось ответить ему взаимностью. В глазах любящей женщины мужчина выглядит умнее, крупнее, интересней, – улыбаясь про себя, думала Жанна, одновременно слушая Лилю. – И мама Николая говорила, что если мужчина никогда не довольствуется тем, что имеет, он, в результате, всегда оказывается более потерянным и одиноким, чем верящий в любовь к единственной женщине».

Жанна, понизив голос до шепота, поделилась с Лилей:

– Вот говорят: удовлетворяет, не удовлетворяет. А откуда нам знать, что мы должны при этом испытывать? Мне вообще кажется, что физические качества мужчины мало что значат. Главное, как он относится к женщине и каков его внутренний настрой. Подруга мне рассказывала: «Было у нас с мужем как всегда. Вдруг я одного человека вспомнила… в тот самый момент, и меня от прекрасных мощных ощущений с ног свалило. И ведь не сказать бы, что тот мужчина мне очень нравился. Знакомы были только по работе. Приятный был в обхождении, вежливый… Мне стало так стыдно, что не с мыслью о муже я получила наслаждение. Долго потом приучала себя не отвлекаться во время этого самого…»

И словно осознав, что сказала слишком много, даже то, о чем не собиралась говорить, она в замешательстве умолкла.

– Ты, Жанночка, как и твоя подруга, зациклена на своей порядочности. Вы даже в мыслях боялись изменять мужьям и потерять чистоту отношений и тем самым лишали себя возможности получать максимальное удовольствие. Насколько я знаю, мужчины постоянно пользуются этим способом усиления оргазма, – запоздало просветила сокурсницу Мила.

– Так ведь неизвестно до чего можно дойти, – смущенно и растерянно возразила Жанна.

– Безграмотная ты. В твоем возрасте не знать истинного положения вещей… Челюсть отвисла? В отношениях между мужем и женой не может быть границ, стеснения и прочее… – шутливо-наставительно сказала Мила. И Жанна не поняла, какова в ее словах доля шутки и стоит ли ей обижаться.

Инна примкнула к интимному разговору с приличествующей случаю скромной миной: