Неслучайная встреча (сборник)

Повременила. Потом, правда, спросила Лешу, почему бы его маме, так пекущейся о здоровье внука, самой с ним не посидеть, но в ответ получила лишь взгляд, полный такого искреннего недоумения, будто предложила Лиза свекрови заделаться космонавтом и отправиться на луну, а не к маленькому ребенку.

– Ты же знаешь, что маме не до того, – с укором произнес муж.

Лизе нечего было ответить. Она знала, что свекровь занята очень важным делом: открытием и финансированием фондов по восстановлению художественных ценностей, и эта архисложная работа отнимает все ее свободное время. Свободное от походов в спа, фитнес-клуб, по магазинам и на чашечку кофе к такой же очень деловой даме. Нет, предлагать этой женщине оторваться от ее важных дел по меньшей мере предосудительно, а по большей – просто бесстыдно. О своей же маме Лиза не то что не заикалась, но даже и не думала. Это Леша у своих родителей – один-единственный, неповторимый, обласканный и облизанный со всех сторон, а у Лизиных родителей – еще двое младшеньких, за которыми глаз да глаз. Да и потом, из Ярославля в Москву разве наездишься?

– Привлеки тетю, – посоветовал Лизе муж.

– Она же работает.

– А мы ей зарплату платить станем.

Но тетя Нина сидеть с внучатым племянником отказалась категорически. Опыта общения с маленькими детьми она не имела и получить его не стремилась.

– Нет, и не проси, – ответила она Лизе на ее робкую просьбу. – Ребенок – это тебе не абы что, тут уметь надо, а из меня нянька, как из коровы балерина. Вот подрастет когда лет до пятнадцати, вот тогда тетю Нину зови. Все, что знаю, расскажу, сделаю из Темочки ученого мужа, а пока мальцу, кроме мамки, никто и не нужен.

– Давай наймем няню, – предлагал Алексей, но Лизе, наслушавшейся страшных историй о том, как мучают детей и издеваются над ними современные «Мери Поппинс», мысль о том, чтобы доверить своего ангелочка чужому человеку, казалась просто кощунственной.

В общем, Лиза смирилась со своей участью без особых страданий. Конечно, ей не хватало общения, но, с другой стороны, во дворе достаточно таких же молодых мамочек, с которыми так увлекательно обсуждать прививки, прикормы и прочие тонкости воспитания детей. Кроме того, утешала мысль: через два года жизнь вернется в свою колею: она снова пойдет в институт, получит диплом и, даст бог, попадет на работу в хорошую школу, куда и Темочку тогда возьмут без проблем.

– Что ты волнуешься? – ласково спрашивал муж. – Мы с тобой любую школу потянем. Хочешь – с мраморными туалетами, хочешь – с планшетами у каждого ученика.

– Леш, школа – это не вещи, – со знанием дела отвечала Лиза, – школа – это люди.

– Согласен. Вот выучишься, и в школе, где будешь работать, одним хорошим человеком станет больше. Веришь?

Она верила, и надеялась, и ждала. Дождалась очередной беременности и родила дочь. Девочка, названная Верочкой, оказалась слабенькой и постоянно болела. То мучилась животом и отказывалась и есть, и спать, и, что самое ужасное, – молчать. То страдала от аллергии, покрывалась корочками, ерзала, кряхтела, чесалась и, наконец, снова заливалась неожиданно громким и сильным плачем. То вдруг температурила, доводя до крайней степени беспокойства Лизу, которая уже по опыту знала: у других детей это спишется на зубы, реакцию на прививку или на что-нибудь еще незначительное и не требующее пристального медицинского наблюдения, но у ее Верочки все закончится если не двусторонним воспалением легких, то уж острым бронхитом обязательно.

Тему, как и предполагалось, отправили в детский сад. Через две недели он принес оттуда коклюш. Сам переболел легко, без всяких осложнений, а вот маленькую Верочку врачам едва удалось спасти, и чуть живая от усталости, нервного истощения и напряжения Лиза поставила на казенных учреждениях для своих маленьких детей жирный крест.

– Переведись на заочный, – советовала Наташка, которая к тому времени уже давно окончила институт, рассталась со своим студентом, работала переводчиком в хорошей компании, ходила в клубы, ездила на курорты и рожать не собиралась.

– Обязательно, – соглашалась Лиза, рассматривая в зеркало свою отощавшую фигурку и ввалившиеся глаза. Она стала похожа на призрак самой себя. Вместо волос – лохмы, вместо тела – скелет, вместо вещей – тряпки. А куда наряжаться? Во двор, в магазин, в поликлинику?

– Тебе отдохнуть надо, – советовала та же Наташа.

– Надо, – соглашалась Лиза, – только где и как?

– Как? С комфортом, конечно. А где? Да хоть в Турции. Детей в охапку, и вперед. Там хоть мини-клубы есть, где за ними присмотрят, а вы хоть чуть-чуть оторветесь.

– Ты с ума сошла? В Турцию! С маленьким ребенком?!

– Почему бы и нет?

– Да там антисанитария полная! Что будет с Верочкой?! У нее и так корки с рук не сходят.

В общем, ни Турция, ни тем более Египет, ни даже более цивилизованная Испания не казались Лизе подходящими и безопасными местами для отдыха. После долгих препирательств решили покупать загородный дом.

– Сосны, воздух, река, – радовалась Лиза. – К тому же рядом профилакторий, врачи под боком, можно будет не так волноваться за Верочку.

– Комары, дожди, пробки – не наездишься, – сетовал Алексей.

– Будешь через день приезжать, – как ни в чем не бывало, ответила Лиза и поспешила на очередной детский крик. Возможно, Тема упал, или Вера стукнулась, или оба что-то не поделили. Вот это беда. А задумываться о глупостях вроде редких встреч с мужем ей недосуг. Он решил жениться, завел детей, пусть теперь обеспечивает им здоровое существование. Разве Лиза виновата в том, что в городе Верочка задыхается?

Дом купили славный. Немного большой по Лизиным меркам, но прибывшая с инспекцией свекровь быстро развеяла всякие опасения, заявив:

– Раз ты от нянь отказалась, хотя бы по хозяйству помощницу возьми, да и садовник хороший нужен за участком ухаживать. Лучше всего брать семейную пару: живут себе и живут, к семьям не рвутся, – красота.

Сказано – сделано. Нашли персонал, переехали и зажили в свое удовольствие. Лиза с детьми в новом доме, Алексей преимущественно в городской квартире.

– Дура ты! – ругала подругу Наташа. – Такого мужика бросила!

– Почему бросила? – удивлялась Лиза. – Он приезжает на выходные.

– «На выходные», – передразнила подруга. – Сколько такая жизнь может продолжаться?

– Какая «такая»? Всем хорошо, и ладно.

Лизу, конечно, немного расстраивала категоричная нелюбовь мужа к загородной жизни, но, глядя на гладкую кожу дочери и здоровый румянец на щеках сына, она не могла не радоваться и не понимать, что решение переехать было правильным.

– Вот пойдет Тема в школу, и вернемся.

Вернулись, как оказалось, ненадолго. Через полгода московской жизни Верочкина аллергия обострилась еще сильнее, и Лиза начала говорить, что и за городом есть прекрасные частные школы, которые дадут фору многим московским. Алексей не возражал. У многих его знакомых дети долгое время не выезжали за пределы элитных поселков, получая там все необходимое для жизни: спортивные центры, музыкальные учреждения, приглашенных артистов и даже престижное образование, с которым потом не стыдно отправлять документы в какой-нибудь английский колледж. К тому же за несколько лет он привык к практически раздельной жизни. Ему нравилась возможность приходить домой не к ужину, а когда вздумается после боулинга, бильярда или караоке, нравилось проводить время с приятелями или даже с приятельницами, в общем – длинный поводок его ни капельки не смущал, а зависть некоторых знакомых, которым то и дело звонили благоверные с пристрастным допросом о месте пребывания и времени явки к ноге, вызывала умиление и даже некоторую гордость за свою жену, предоставившую ему неограниченную свободу. За пять дней он успевал по-настоящему соскучиться и по ней, и по детям, поэтому дорога за город не вызывала такого раздражения, как если бы была ежедневной. В общем, перспектива вернуться к прежнему укладу ничуть его не расстроила. Не расстроила она и Лизу, которая неспособна была думать ни о чем, кроме страданий маленькой Верочки.

И только Тему возвращение за город угнетало. Впервые в жизни после детского сада, о котором он и не помнил, мальчик оказался в окружении детей. Впервые бегал и играл на площадке с ватагой таких же сорванцов, а не под присмотром матери, которая минут пять охает и причитает, а потом говорит строгим голосом:

– Все, Артем! Пойдем домой. Вере пора обедать. – Или полдничать, или ужинать, или спать, или какая, в общем, разница, что именно ей опять понадобилось.

Делать за городом мальчишке было решительно нечего. За пределы участка его одного не выпускали:

– Можешь кататься на велосипеде по дорожкам. – Мама показывала на декоративные каменные тропинки в саду. – А за ворота не езди, там машины!

– Какая еще спортивная площадка? Какое железо? Вот поедем в клуб, там и позанимаешься с тренером, а самому не надо ходить. Опасно!

– Зачем тебе ролики? Тут все одно не покатаешься! Вот приедет папа, свозит тебя на роллердром, а покупать ни к чему, валяться будут, да и только.

И после всего этого – Москва, где дети висят вниз головой на турниках, не дожидаясь похода к инструкторам, где носятся по дворам на скейтах, самокатах и великах, где играют в футбол, пихаясь и толкаясь, где дерутся, набивают шишки и орут друг на друга до хрипоты, где живут полной жизнью, а не существуют под хрустальным колпаком, пришитые к юбке матери. И от всего нового, замечательного, вкусного ему снова придется отказаться. Конечно, родители сказали, что он пойдет в школу, только в другую, и друзья там появятся. Появятся – такие же тихие, несчастные мальчики и девочки, за которыми будут приезжать в лучшем случае матери, а в худшем – просто водители, и увозить сразу же после занятий обратно за высокие заборы, за которыми нет никаких опасностей, а есть только одна непролазная и непроходимая скука. Все эти философские размышления, безусловно, слишком сложны для семилетнего мальчика. Тема понимал только одно: ехать он не хочет, но сделать ничего не может. Разве только поплакать от безысходности. Слезы, конечно, не помогли. Помогло другое:

– У вашего сына несомненный талант, – объявил Лизе тренер секции тенниса, в которую она отдала сына сразу по возвращении в Москву.

– Хорошо. Мы не бросим занятия. Я уверена, что рядом с нашим домом найдутся и корты, и отличные инструкторы.

– Вы не понимаете. Я говорю не о том, что у ребенка прекрасно получается лупить ракеткой по мячу, а о наличии у него настоящего профессионального таланта.

– И что это значит?

– Это значит, что мальчика надо отдавать не просто хорошим инструкторам, а чемпионам, способным вылепить из него нечто стоящее.

– Но я не собиралась делать из него спортсмена.