Гнездо страха

Вместо ответа я стал творить заклинание оживления. Когда велоцираптор был вновь собран, мы продолжили разговор.

– Ты собирался рассказать, откуда ты. – сказала Гвинокс.

– Это долгая история, давай я расскажу тебе ее в пути, – предложил я и, сев на динозавра, мы поскакали к Нексиону. Девушка указывала дорогу, а я рассказывал про свою прошедшую жизнь. Вспоминать о ней в очередной раз было не очень приятно, ведь в моем прошлом было мало хорошего, поэтому в своем рассказе я был предельно краток. И предельно лжив. Вместо своей, я рассказал историю типичного американца. То есть, я якобы вырос в маленьком и скучном калифорнийском городке. Вел хозяйство вместе с большой семьей, учился, работал. Познакомился в двадцать четыре года со своей женой Кристиной, которая была профессиональным скалолазом, и которая исчезла после последнего восхождения прямо перед тем, как я попал в Сомну. Для отвлечения внимания я рассказал, как пережил автокатастрофу, а также про войну между моей родиной и Россией. Гвинокс расспрашивала меня о разных подробностях и похоже не почуяла никакого подвоха в моем рассказе.

– Значит ты обозлился на Бога из-за смерти жены и теперь жаждешь мести? – сделала вывод Гвинокс – Как-то это странно. Впрочем, для меня Бога вообще нет, а вот отомстить я хочу не меньше. Но все же между тем, как ты попал в автокатастрофу и исчезновением твоей жены, пропасть в тридцать лет, что ты все это время делал?

– Ну – задумался я и поспешил с ответом, чтобы меня не заподозрили во лжи. Первое, что мне пришло в голову добавить в рассказ немного личного опыта. – Ну, после автокатастрофы я пролежал остаток жизни в больницах с начала в клинической, а затем в психиатрической.

– А чем они отличаются, эти больницы?

– В первой, клинической, лечат от физических травм, а во второй – от душевных. Как ты, только не руками или заклинаниями, а специальными лекарствами и инструментами.

– И что же ты там так долго делал?

– Что делал? Решал в голове мировые проблемы в ожидании своего часа.

– А что за проблемы такие, мировые?

– Ну их много.

– Назови хоть одну.

– Хм, – вновь задумался я и, грамотно сформулировав мысль, изрек. – Как мне кажется, главная проблема моего времени заключается в том, что фантазия человека развивается только вокруг удовлетворения потребностей и этой чертовой детсадовской игры «кто успеет сесть на стул».

– Что ты имеешь в виду?

– Это не передать, надо видеть, как миллиарды суетятся лишь бы отхватить свой кусочек рая, забывая о любви и друг о друге – чтобы стук костей динозавра не мешал думать, я замедлил его бег. – Вообще, я считаю, что общество нестабильно, потому что очень мало людей познало любовь, как целое чувство. Патриотизм, жажда познания, уважение – это все тоже проявления любви, но только лишь частичные и, к сожалению, в наше время люди не стремятся собрать все ее части. Им не до этого, понимаешь?

– Примерно да. И что же, ты решил эту проблему?

– Нет, но после выхода из больницы, – раз уж врать, так врать до конца, подумал я, – Я нашел людей, которые смогли наставить меня на истинный путь, помогли мне обрести себя. Эти люди были из секты, называвшей себя шестьдесят девять, ее давным-давно организовал Конане и тогда она называлась Асэншн.

– А, знаю этих ребят, они общаются с тенями и вроде бы этот Конане возглавляет сейчас клан с таким же названием.

– Да, только Конане не разделяет взглядов новых лидеров секты шестьдесят девять. Поэтому, когда Джим Джонс, главный пророк секты, решил вселить в меня демона с миссией от Кэбэла и отправил меня в Сомну, Конане, нашедший меня, не захотел принимать меня в свой клан и вместо этого отдал меня в лапы охотников.

Дальше я рассказал правду о том, как меня перехватили скорны, о том, как мы убили дэдкуба и о том, как я попал в пещеру, где меня полгода обучали некромантии. Мой рассказ закончился, и пришло время Гвинокс рассказывать свою историю, но прежде, чем она начала, мы немножко помолчали. По мере того, как я врал о своем прошлом, волей – неволей вспоминалась моя настоящая жизнь. И теперь, мчась на велоцирапторе по дороге в город Нексион, я думал о том, как сильно я изменился с тех пор, как увидел девушку-ангела. Поменялись мои стереотипы, мои интересы, изменилось мое мировоззрение в целом. Я обрел много знаний, а затем и веру, основанную на них, и одна из наиболее важных проблем, с которой после всего мне пришлось столкнуться – как бы сильно я не верил, что правда восторжествует, я никогда не смогу узнать ее всю. Но я буду стараться узнать, как можно больше, – подумал я, чтобы подтолкнуть Гвинокс к рассказу о себе, я начал задавать вопросы.

– После того, как два бога меняются местами, и Кэбэл восходит на престол, ценности человечества переворачиваются так, что грех становится благодеянием, а благодеяние грехом. Человек становится более восприимчив к искушениям и склонен к порокам, что наталкивает его на плохие поступки, которыми Кэбэл меряет нашу, так сказать, праведность.

– Ну, а на сколько в жизни была праведна ты?

– Не достаточно, как видишь, чтобы избежать Сомны.

– Расскажи, как с тобой это произошло.

– Я не люблю распространяться о своей жизни на Земле.

– Что так?

– Скажем так, в моей жизни было мало чего приятного.

– В моей тоже, но я все-таки рассказал о себе.

– Но у тебя хотя бы была семья, а у меня и этого не было.

– Что же ты была сиротой?

– Да и ею и осталась. Это было в конце восемнадцатого века, и мне посчастливилось попасть в один из первых приютов.

Гвинокс вкратце поведала о том, как росла в Англии. Застенчиво и неохотно она открыла мне двери в дом своего прошлого, но дальше гостиной не пускала. Обойдя все подробности, девушка рассказала мне о школе, которую закончила, о семейной паре, которая ее удочерила и о постоялом дворе, в который ее устроили работать служанкой. В 1814 году тихим летним вечером когда она собиралась ложиться спать, ее посетили тени. С тех пор она живет в Сомне.

– Как все, кроме, разве что, миссионеров, я не знаю, зачем я понадобилась в этом мире. Да, и на счет твоей миссии: тебе известно, что ты должен был сделать?

– Известно. Предполагалось, что я добуду персональное заклинание в Синерджи и доставлю его в Гнездо Страха, но судьба распорядилась по-другому. Скорны спасли меня от невесть знает какой участи, и теперь я мечтаю вернуться на Землю.

– Мечтать – не вредно, – по-доброму сказала Гвинокс, – И как же ты намеревался это осуществить?

– Ну сперва мне нужно было найти союзников и обучиться магии.

– А затем?

– Затем добраться до Синерджи, получить свое персональное заклинание и пустить его в ход против самой смерти.

– Поясни.

– Есть основание полагать, что мое персональное заклинание обладает огромной силой. Той силой, которая как раз могла бы помочь мне убить смерть.

– Так ты хочешь убить смерть? Ха, да ты большой оригинал.

– По-другому мне не добраться до Лэбэка. Если только кому-нибудь не известно, как открыть врата в его мир.

– Хм, возможно Авгур что-то знает.

– Кто, прости?

– Есть один мудрец в Эйвии, его зовут Авгур, он мог бы тебе помочь, хотя, конечно, никакие врата еще никто не открывал.

– Значит мне нужно в Эйвию?

– Да, но туда не впускают кого попало. И, если ты не найдешь способ открыть врата, то тебе придется распрощаться со своей мечтой, потому как ты должен будешь либо вступить в один из кланов, где твои личные интересы рассматриваться не будут, либо… ,– Гвинокс сделала паузу, – либо тебе придется покинуть Эйвию, и при этом дорога в Нексион для тебя тоже будет закрыта.

– Честно говоря, последнее время я хотел отказаться от затеи убить смерть, – сказал я, задумчиво перекосив голову.

– И что же бросишь все на полпути и откажешься от мести? Я думала, что ты сильный.

– Я тоже так считал.