Гнездо страха

– Хорошо, только не все сразу, сперва я должен трансформировать тело нашего друга обратно в яйцо.

Отдав волшебный обруч скорну и забрав себе обратно жезл дэдкуба, я подождал, пока Фрик с помощью волшебной пыли превратил труп Сенсея в черное яйцо. После мы сели по-турецки и стали обмениваться образами. Взамен на всякие дурацкие воспоминания я получил еще десять заклинаний.

Туман понижал контроль противников в зоне его применения.

Агония понижала силу и выносливость.

Взрыв трупа взрывал труп, неподчиненный другим некромантом.

Лик Ужаса – немного отнимал от всех боевых чувств.

Крик банши – временно отнимал уверенность, смелость и слух.

Инсекция – позволяла создавать всяких насекомых, как например, светлячков или рой москитов.

Нити душ предназначались для того, чтобы на время избавить заклинателя и его противника от телесной оболочки, делая их невосприимчивыми к физическим атакам.

А заклинание «отражение» возвращало физический урон, наносимый заклинателю обратно атакующему.

Предпоследнее заклинание, которому научил меня Фрик – дыхание смерти, я использовал немного не по назначению. Вместо того, чтобы выдыхать пар на свой жезл, как это делал сенсей, я выдыхал его на свою руку, после чего мне не составляло труда создавать зеленую молнию. Взамен на образ дыхания смерти мне в голову пришло отдать вымышленную мной когда-то картинку мести Лэбэку. На ней я расстреливаю из автомата незнакомого человека, сидящего на троне в белоснежных одеждах. Пули пронизывают тело незнакомца, на чистых тканях одежды проступает алая кровь и воображаемый Лэбэк, осев на спинку трона, умирает.

– Да, я смотрю ты серьезно настроен. – сказал на это Фрик. – У тебя есть определенный план? Ну, как убить Лэбэка?

– Честно говоря, – сказал я, подумав, – сперва, как тебе известно, я хотел сразить смерть, ну, а о том, что будет дальше, я не думал. А теперь я еще и разуверился в своем всесилии и даже не знаю…

– Ну ничего, ты только не расстраивайся, все-таки наша единственная надежда на свободу связана с тобой. Однако, даже если ты научишься оживлять камень, это еще не предел. Запомни, кому многое дано, с того многое спроситься.

Одобрительно кивнув, я приготовился к тому, чтобы обменяться последними образами. Напоследок я приготовил Фрику кое-что особенное – что-то, чем я не решался поделиться с Сенсеем. Убийство учителя вернуло мне самообладание и решимость. Но зерно сомнения уже было посеяно и начинало прорастать. С этих пор я стал часто думать о том, к чему может привести моя жажда возмездия. Мне стало интересно, что будет, если я выберу другой путь.

Надеясь получить дельный совет, я передал Фрику образ девушки-ангела. Ее безгранично добрый взгляд, подчеркнутый идеальными чертами лица и простой, но невероятно милой улыбкой, увиденной мною с момента нашей первой встречи, когда она вскрыла мои вены. Воспоминание о ней было словно глоток чистого воздуха после долгого кислородного голодания. Хотя в то же время я не только радовался тому, что она появилась в моей жизни, но и страдал от этого. Как бывает от того же кислорода, если в воздухе он будет содержаться в повышенной концентрации, вдох может стать очень болезненным. Или даже смертельным.

Скорну тоже понравилась девушка-ангел. Еще бы?!

– Кто эта симпатяшка? – спросил Фрик.

– Это мой ангел-хранитель. Мне хотелось передать ей это лично, но я уже просто не могу держать это в себе. Она единственная, кого я по-настоящему любил.

– Значит, у тебя проблемы, новичок.

– Почему?

– А ты разве не знаешь, что у ангелов нет собственной воли?

– Нет, не знал. Значит она выберет сторону Лэбэка, если мы столкнемся с ним?

– Да. И не хочу огорчать тебя, но неужто ты думал, что боги создадут для тебя столько препятствий, если предположить, что вы были созданы друг для друга. Я, конечно, ничего не смыслю в девушках, но насколько я знаю людей – ваши мечтания не приводят ни к чему хорошему.

– Мне надо заниматься, – ушел я от разговора и вновь задумался.

Вот так просто разрушаются мечты. Я долго не вспоминал про девушку-ангела, но все равно слова Фрика меня задели и расстроили, поэтому тонкости зомбеоза я принялся изучать без прежнего энтузиазма.

– Я что-то неправильно делаю? – спросил я Фрика после того, как произнес заклинание, звучавшее как «вернись к жизни, мертвец, и послужи мне», дополненное разрядом зеленой молнии, – Почему не получается?

– Для того, чтобы сконструировать зомби, нужно видоизменять кости и соединять их по частям. Для каждого соединения мы произносим «лос», хотя ты, естественно, можешь заменить это слово любым другим.

– Ладно, попробуем. – сказал я и заново проделал процедуру. Сперва дыхнул паром на руку и сконцентрировал холод на кончиках пальцев. Затем представил зеленый огонек и дал разряд молнии по груде костей. Без промедления произнес «вернись к жизни, мертвец, и послужи мне» и далее добавил слово «роу». Две выбранные мной кости соединились в одну, но я вместо того, чтобы продолжить собирать зомби, отвлекся посмотреть на реакцию Фрика, и моя магия разрушилась. Скорн сказал, что я пока не обладаю нужной концентрацией для того, чтобы согласовывать сразу несколько действий одновременно. Поэтому нужно довести владение зомбиозом до автоматизма. И я, сконцентрировав все свое внимание на заклинании, произнес десять раз слово «роу» для того, чтобы сотворить своего первого зомби.

Мой первый зомби оказался небольшим, всего лишь размером с коробку из-под обуви, но мой прогресс не стоял на месте, и вскоре я создал зомби размером с мой собственный рост. Длина заклинания тоже быстро сократилась и вместо громоздкого выражения «вернись к жизни, мертвец, и послужи мне» осталось лишь компактное английское слово «rise». Мне приходили в голову русские варианты вроде «восстань», «поднимись», «воскресни», но «rise» показалось мне эстетически более подходящим. Наверное, в этом и заключается изящность заклинания, когда волшебные слова кратко и красиво передают его суть.

Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы научиться двигаться во время зомбиоза. Какое-то я потратил на то, чтобы одновременно с управлением зомби научиться колдовать другие заклинания. Сколько-то ушло на создание больше одного зомби за раз, но даже, когда я научился драться одновременно двумя зомби, играясь ими, словно игрушечными солдатиками, оказалось, что зомбиоз был способен на еще большее.

– Помимо этого с помощью зомбиоза, ты можешь заставить кости летать, выполнять повторяющиеся действия или соединяться с умертвиями других некромантов, чтобы создавать более мощных зомби, – говорил Фрик. – Для всего этого, а также для того, чтобы наделить своего зомби магическими свойствами, есть универсальное заклинание – «сатси». Достаточно произнести его про себя и подумать о необходимом свойстве или функции, и твой зомби обретет ее. Садись сейчас, я передам тебе образ.

Получив образ заклинания, которое на русском звучало просто «добавить», я спросил Фрика о том, какими магическими свойствами можно наделить зомби.

– Ну… К примеру, можно научить его плеваться кислотой, как это делал дэдкуб, – ответил скорн. Или облачить его в доспехи духов, как ты помнишь, это делал наш бывший друг. Возможно почти все, что угодно, главное, правильно сформулировать то, что ты хочешь, и ты получишь результат.

– Хорошо, а могу я, к примеру, создать из костей часы?

– Это вроде бы прибор, который люди создали, чтобы помнить о своей смертности? Правильно я понимаю?

– Ну да, почти. Они нужны, чтобы наблюдать за временем.

– В принципе, если ты знаешь механизм работы этого приспособления, то, конечно, да. Но не факт, что время на Земле и в Сомне течет с одинаковой скоростью. Зачем они тебе?

– Я так понимаю, для того, чтобы найти заклинание, оживляющее камень мне придется надолго погрузиться в абсолют. Вот я и хочу узнать, сколько уйдет на это времени, хотя бы примерно.

– Дело твое. Что я могу тут тебе посоветовать? Не пытайся создать что-то сверхгениальное, потому что все необходимое уже было создано до тебя. Все, что ты можешь придумать нового – это очередную смесь чего-нибудь старого. Прими это к сведению. Когда будешь создавать какие-то свои заклинания, используй уже известные тебе инструменты и пройденные тобой уроки, потому что только с помощью простых истин можно понять сложные. Потому, что только с их помощью ты сможешь начать развиваться самостоятельно. «Сатси» – останется последним заклинанием, которому ты научился от меня, потому что все остальные известные мне являются лишь вариациями на тему того, что уже известно тебе. До них, если будет надо, ты можешь додуматься сам. И теперь я могу тебя обрадовать, твое обучение некромантии завершено.

– Ну, что ж, теперь я знаю, что такое абсолют, мыслеобмен, зомбиоз и кучу волшебных слов, осталось только научиться оживлять камень. Надо создать часы и тогда я займусь этой проблемой. Ах да, и еще неплохо было бы узнать, как применяется контрспел.

– Это просто. Каждое заклинание имеет свой собственный нехитрый шифр. Он заключается в разных последовательностях четырех иероглифов: Джоту, Джинту, Джарту и Джисту или сокращено: о, ин, ар, ис. Если повторить их в той же последовательности, которую получило заклинание в момент сотворения, то можно отразить его эффект обратно на заклинателя. Ты научишься этому потом, когда натренируешь слух в битвах со многими противниками, с которыми тебе предстоит столкнуться. А сейчас ты должен думать о том, как выполнить обещание и вызволить нас отсюда. Помощь больше тебе не нужна, поэтому я пойду искать новые заклинания дальше, делать больше нечего. Разбуди меня, когда вход снова станет свободным.

Сказав так, Фрик сел в своем уголке и погрузился в абсолют. Я вновь пообещав выполнить его просьбу, взялся за создание часов. Чтобы создать их мне не пришлось долго мучиться. Фрик сказал, что я могу «добавить» к функциям костей способность самостоятельно выполнять повторяющиеся действия, и я этим воспользовался. Первым делом я создал из костей циферблат со ста восьмьюдесятью делениями, каждое из которых обозначало день. Затем поставил в центр циферблата круглую кость, из которой торчала еще одна прямая косточка, нужная для того, чтобы играть роль стрелки. Далее мне потребовалось создать долгоиграющее зеленое пламя, чтобы отсчитывать секунды. Всего в дне восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд, и каждый раз, когда пламя порождало новый язычок, проходила примерно одна секунда. Примерно потому, что для отсчета секунд я выбрал старый и не самый надежный способ, известный мне с детства: в промежутках между цифрами произносить предлог «and»: and one , and two , and three- и так, до десяти, а затем заново. Между каждой отсчитанной цифрой должно было проходить около секунды, и соответственно по истечению восьмидесяти шести тысяч четырехсот секунд костяная стрелка передвигалась на одно деление. Когда же деления закончатся, это будет означать, что прошло без трех дней полгода. Зеленое секундное пламя, бегавшее по внешней стороне циферблата, не причиняло мне никакого вреда, поэтому получившиеся часы я спокойно положил в карман своих шорт. Довольный своей, можно сказать, ювелирной работой, которой я занимался несколько часов кряду, я сел на колени, прислонил один кулак к другому, соединил большие пальцы и закрыл глаза.

И вот, я вновь погрузился в абсолют. Вновь я ощутил себя легким перышком, поддуваемым сильным направленным ветром в глубины бесконечности. Вновь я окунулся в непередаваемое наслаждение от созерцания великолепия. Вновь мимо меня стали проноситься мириады звезд и красочных картин, но в этот раз я погрузился в абсолют не для того, чтобы отдохнуть. Плывя по реке видений, я иногда натыкался на дрейфующие островки. Взбираясь по очереди на те из них, которые были побольше, я принимался искать осколки великих знаний, разбивавшихся о поверхность высоких материй. Я задавал множество вопросов и складывал фрагменты полученных ответов, но всякий раз цельный образ нужного мне заклинания ускользал и разваливался на части. Из-за этого я срывался с одного островка и начинал искать другой. Так продолжалось какое-то время. Тело застыло в позе молящегося, сознание отключилось, а интуиция и подсознание прорабатывали бесчисленные количества возможных комбинаций нужного мне пасворда. После пары сотен вариантов, я начал подозревать, что схема повторяется. Я словно ходил вокруг да около известного мне ответа, который просто был давным-давно мною забыт. Заклинание будто было запечатано целлофановой пленкой, которую никак не получалось вскрыть.

Я попытался мыслить, как Кунген, то есть фактически, как доисторический человек, ставший первым землянином, посетившим Сомну. Что бы я чувствовал? Чего бы боялся? Как сильно бы я жаждал освободиться из плена смерти? Как бы я относился к ее слугам – скорнам?

Вдруг в моей голове щелкнуло, и я вышел из абсолюта:

– Слушай, – обратился я к Фрику, встав от него в трех шагах, – а почему Кунген не поделился с вами образом заклинания, оживляющего камень?

Фрик ответил, не открывая глаз:

– Ну как же, поделился. Он передал образ каждому из нашей расы, но ни у одного скорна не получилось использовать этот образ. Почему? – скорн пожал шарообразными плечами, – Точно не известно, но немного пообщавшись с нами на эту тему, Кунген смог сделать только один вывод: Скорнам не дано понять красоту. Для нас, скорнов, понятие красоты заменяет изящность, которую мы, как первые заклинатели, ищем во всем, что видим. А для того, чтобы оживлять камень, нужно знать, что это такое. Во всяком случае, так говорил Кунген. Так что, возможно, мы получили искаженный образ этого заклинания. Вряд ли оно пригодится тебе в таком виде.

– И вы даже не пытались переделать этот образ?