Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– А я будто морской исполин, выброшенный на берег, под палящее солнце боли! Как сказочный левиафан, умирающий, тяжко разлагаюсь, обваливаюсь целыми кусками гниющей плоти. Все рушится, словно огромное здание. Все что было мной – все чувства, переживания, события, все обваливается в черную бездну и стонет, полыхает от боли! Что это? Кем я теперь буду? Ведь от меня ничего не остается….

– Кто здесь? – резко выкрикивает комиссар, силясь подняться.

Странные голоса внезапно стихают, как разбежавшиеся тени от яркого света.

– Что здесь происходит? Где я?

Каменная тишина словно клубится, ревностно пряча что-то в себя… Неясные звуки проникают кружась хороводом. Угадывается чье-то движение.

– Эй, кто там?

Все вновь затихает мертвящим штилем камня…

– Я один здесь, что ли? Кто есть?

Мимолетные тени пугливой стайкой проносятся вдоль изломов нависших стен…

– Да не один ты! – вдруг громыхает грубый голос, откуда-то сбоку, – Нас еще много! Все мы – Одно… Непонятно что, правда! Но тем не менее, колышемся, смотрим, ощущаем. И рядом мы, дорогой друг!

– Да кто вы? – прочти на срыве кричит комиссар, – У нас таких нет… Откуда взялись?

– Что не так, Сергей? – раздается еще один голос, уже мягче, – Чего шумишь, все свои…

– Кто свои? Это свои? Да я вообще не представляю кто это… Я еще раньше навидался здесь всякого. Так что ко всему готов! Покажись, кто или что ты есть?

– Да я это… Чего разбушевался так?

Из темноты проступает закопченное лицо капитана Левицкого.

– Ты в порядке?

– Нормально. Только ты как здесь? – приподнимается на локте комиссар, – Здесь же эти были… Не то тени, не то призраки какие-то, их лишь слышно было, и не видно. И много их!

– Да кто эти? – улыбается Левицкий, – Что стряслось? Объясни уже…

– Да ладно, не важно, опять чертовщина всякая слышится и мерещится! Эти катакомбы просто не отпускают… Вцепляются когтями в сам мозг! И потом начинается карусель безумия. Тьфу, чтоб тебя…

– Не волнуйся! Никаких привидений нет. Это больные рядом, за стенкой разговаривают… Дверей в наших медицинских палатах нет. Все слышно. А они просто делятся пережитым за день.

– Разговаривают?! Я знаю, как наши раненые беседуют. Или болячки обсуждают, или дом вспоминают, или анекдоты похабные травят… А те вообще какой-то бред опасный несут! Аж мурашки по коже… Даже пьяные на такое не способны! Какая-то причудливая белиберда, но с железной логикой помешанного сознания. Что-то совсем не наше…

– Так и есть, они не в себе! – звучит мягкий женский голос и из густого смоляного мрака проступает изящная фигура Веры Иевлевой, – К нам принадлежат частично. А сами бродят в черной пропасти. Это палата сумасшедших! У нас же полноценный госпиталь! Лечим все… И инфекционные заболевания, и переломы, и раны любой сложности и тяжести, и душевные расстройства… В общем и хирургия у нас, и психотерапия! Все пришлось осваивать.

– Сумасшедших? Чего? Откуда они у нас? Первый раз слышу… Это что розыгрыш?

– Да уж, какие шутки, Сергей Михайлович! – вздыхает Иевлева, – тут не до смеха! Печально это все… Может даже хуже чем смерть. Человек теряет себя, чужим становится. И живет…

– А чего раньше молчали?

– А зачем афишировать, народ зря баламутить? – поясняет Левицкий, – Их не так много, тех кто умом тронулся, но есть, к сожалению… И они изолированы от остальных. Чтоб никого не смущать! Тебя рядом определили, место удобное, спокойное. Никаких криков боли и сцен страдания. Считай, специальная палата!

– Ага с безумцами рядом! Вот спасибо. А если они учудят чего? Да даже покусают, как собаки бешеные… Они же поехавшие, что угодно могут сделать. Вы об этом не думали?

– Кусать нечем, у нас у всех зубы или выпали, или шатаются… Да и нападать они ни на кого не будут! – поясняет Иевлева, – Они все тихие, не буйные, безобидные как дети. Просто лопочут о своем… И все! Так что не беспокойся, товарищ комиссар! Никто тебя здесь не тронет… Тьма их сознание пожирает как голодный зверь, как болотная трясина засасывает. Мы пытаемся делать что можем, но пока все безнадежно. Уходят они во тьму, от нас, очень далеко…

– У нас народ вроде не из слабых, – замечает политрук, – чтоб умом двигаться! Что за хрень творится вообще?

– Так вот катакомба на нас влияет! – горько восклицает Левицкий, – На каждого по-своему… Ищет ключи страха и слабости к нашей воли и разуму! Вот и подбирает, случается…

– Дело не в слабости, – замечает Иевлева, – здесь другое происходит. Наш мозг привык к определенной ясной картинке, на которую он всегда опирается… в процессе опыта жизни. А здесь внезапно это все выключается! И сплошная чернота вокруг! Даже себя не видишь, сутками. Точки опоры нет… Начинается внутренняя паника, поиски чего-нибудь, любого, за что ухватиться. Вот наш разум, как осьминог, и начинает тянуть щупальца куда угодно, и вести себя не так как раньше, и хоть как-то приспосабливаться к новым непонятным условиям. И внешне мы видим это поведение, как проявление клинического сумасшествия. А человек просто заблудился в Черном Лабиринте, как и все мы… И куда он идет, неизвестно, покрыто тьмой непроницаемой, но идет! Мозг как радиопередатчик, переключается на другую волну восприятия ну и вся привычная схема осознания реальности рушится, начинает функционировать в другом режиме, со всеми вытекающими последствиями. И от этого никто не застрахован – будь ты хоть тысячу раз волевой богатырь! Внутри щелкнет тумблер – и все… Полетела душа, не в рай конечно, но куда-то в незнакомые нам сферы. Так что, как-то так, товарищ комиссар!

– Вера права, – добавляет Левицкий, – тут как рулетка… На кого, как говорится, перст Судьбы укажет, тому и песни несуразные распевать! Я ведь видел кто там лежит, бравые ребята! Из моего батальона есть… Не один бой, плечом к плечу! А теперь неведомой темной силой скосило! Страшно все это, если вдуматься. Может и мы такие же станем, через недельку —другую! Кто знает…

– Благодарю сердечно, обрадовали! Умеете вы настроение поднять, товарищи дорогие! Не хватало еще умом тронуться и до конца жизни идиотом быть… Уж лучше пуля немецкая! Я такого исхода для себя не хочу! Все что угодно, но как говориться в ясном уме и трезвой памяти. И остаться самим собой!

– Никто не знает, что его ждет, – размышляет Левицкий, поглядывая по сторонам, – кто из нас здесь сейчас находящихся, мог предположить что в этих брошенных штольнях окажется? Будущее для нас такой же непроницаемый занавес, как наша тьма подземная вокруг! Нужно быть ко всему готовым, и к безумию тоже…

– Да ну тебя, скажешь тоже… Я в «Желтом доме» дни коротать не желаю! Чур меня… А ты чего, такой веселый, Витя? Прямо сияешь весь, как воскресный самовар? Что за праздник случился в нашем мраке египетском? Или самогонно вне плана, жахнул?

– Нет, я пью редко, ты же знаешь… А радуюсь, потому что повод есть! Ногу тебе принес!

– Спасибо, вы тоже уже с ума сошли? Я один теперь нормальный здесь остался? Ногу мою отрезанную? Не смешно…

– Да Вы не обижайтесь, Сергей Михайлович! – улыбается Иевлева, – Товарищ капитан говорит совершенно серьезно. Теперь у Вас будет новая нога…

– Так у вас что здесь? Точно филиал психиатрической клиники, или со мной что-то не так?

– Ты чего разошелся, Серега? Я тебя просто не узнаю! Ты чего такой кислый? Где твой боевой комиссарский дух? Или безумцы наши на тебя так подействовали? Вот гляди, подарок тебе принес… От души, от сердца!

– Что это? – всматривается в темноту Исаков.

– Протез! Какая замечательная работа, – восхищается Левицкий, – блестит как галантерейная витрина! Оденешь, будешь бегать как арабский скакун! Держи!

– Вы где его взяли? – смущается политрук, – Подойдет? Ну вы даете!

– Мы размеры сняли, когда Вы спали, – улыбается Иевлева, – все прикидывали, как Вас к полноценной жизни вернуть, вот и решились. Задумались, как дать Вам самое необходимое. И нашли выход…

– Наши умельцы из 3-роты соорудили, у нас, как оказалось, каких талантов только нет… Просто подземная галерея искусств!

– Садитесь, сейчас примерим, вот так осторожно… – хлопочет Иевлева, – Здесь скобы, тут ремни, аккуратно. Не затягивайте сильно! Я сейчас подсвечу…

– Ну все, Серега! Теперь ты у нас еще и танцевать будешь… И за фрицем с наганом побегаешь. Все на местах! Все можно исправить…

– Ну вы… черти окаянные! Как умудрились то? Я же думал, что уже никогда не пойду! Буду на одной ноге с костылями скакать, как не пойми что… А тут вон какое счастье!

– Давай, вставай, пробуй! Возьми трость… Во, пошел! Ну просто джентельмен! Лондон плачет…

– Ага, тоже…. Нашел туманный Альбион! Не комиссар теперь а пират! Еще секиру и треуголку! Борода скоро опять отрастет. И свистать всех наверх… На вылазку!