Битва за ясли господни

Орудия били без перерыва около часа, сотрясая хрустально-холодный воздух гулкими разрывами на острове. Пока гремели орудия, генерал Саймонов приказал командиру Томского батальона полковнику Нефедову выслать к острову на лодках команду штуцерных из 80 добровольцев во главе с поручиком Чаплинским.

Как только лодки пристали к острову, огонь батареи тут же прекратили. И охотники стали подниматься на высокую кручу, цепляясь за выступы глины и коренья.

Уже наверху поручик Чаплинский разделил десант на четыре группы. Не прошли по лесу и сотни шагов, как впереди открылась большая поляна, по которой были густо разбросаны тела убитых турок, дымились воронки, и отовсюду несло едкой гарью.

Поручик Чаплинский наспех посчитал тела убитых и то только тех, которые были видны. Их оказалось около полусотни.

– Ну что, братцы, вперед, – скомандовал он.

Когда они были уже на середине поляны, из леса гурьбой вдруг вышли турки.

Увидев русских, турки остановились и с недоумением стали смотреть на них. Появление русских на острове было для них такой неожиданностью, что они на какое-то время опешили. Затем, что-то выкрикивая, бросились назад.

Времени на размышление у поручика Чаплинского не оставалось.

– Братцы, за мной! – крикнул он и изо всех сил побежал через поляну. Оглянулся только раз, чтобы убедиться – не отстал ли кто.

Охотники настигли турок на краю поляны, в дальнем углу которой виднелись свежевырытые землянки, рядом находилось несколько пеших орудий и десяток прислуги. За прогалиной просматривался противоположный берег Дуная.

Турок, которых настигли на краю прогалины, перекололи в одно мгновение.

Артиллерийская прислуга бросилась бежать к берегу. Из землянок тоже стали выскакивать турки и, не понимая, что происходит, побежали к берегу.

Охотники в запале погнались за ними. На берегу они увидели еще около сотни турок, которые спешно грузились в лодки.

Преследовать дальше убегающих по берегу турок, охотники не стали, чтобы самим не оказаться под огнем крепостной артиллерии Рущука.

К своим лодкам охотники возвращались шумно, возбужденные успешным скоротечным боем.

На поляне кто-то из охотников снял с убитого офицера кожаный подсумок и извлек из него какие-то бумаги, покрутил их в руках и отдал поручику Чаплинскому.

Чаплинский взял бумаги и сунул в карман мундира.

– Посмотрим потом, – сказал он. – А сейчас быстро к лодкам.

…Когда полковник Нефедов доложил генералу Соймонову о результатах рейда охотников, тот, не скрывая радости, поздравил его с успехом и сказал:

– Поручика Чаплинского представьте к награде, рядовых поблагодарите за храбрость и выдайте им по чарке водки. Они здорово напугали турок.

– …Поручик Чаплинский привез с острова интересные бумаги, – продолжил полковник Нефедов и подал генералу Соймонову вчетверо сложенные листки. – Насколько я понял – это донесение английского офицера. Вот только кому, не ясно…

Генерал Соймонов взял бумаги, развернул их. Действительно, текст был написан на английском языке.

Генерал Соймонов, прекрасно владея английским языком, стал внимательно читать и обратил внимание на слова: «…Турки совершенно не способны к аванпостовой службе, равно как боснийцы и албанцы – лучшие из турецких частей. Одни только некрасовцы содержат передовую цепь так зорко, как это делают русские…»

Генерал Соймонов выругался.

– И здесь некрасовцы объявились!.. Христопродавцы чертовы! Расползлись, как слепые котята от матери и шкодят. Чужая сторона не прибавила им ума. Надо отдать приказ войскам – в плен некрасовцев не брать!..– жестоко добавил он.

– Да они и не сдаются, – заметил полковник Нефедов. – Это уже известно давно.

На следующий день генерал Соймонов распорядился усилить артиллерийскую позицию на берегу Дуная, обложив орудия мешками с землей и устроив амбразуры. Однако турки на острове не появлялись ни в этот, ни на другой день.

…5 ноября генерал Соймонов приказал собрать все лодки и переправить на остров Макан саперную роту, чтобы срыть там турецкие землянки, а уцелевшие лафеты под орудия сжечь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Поездку канцлера графа Нессельроде 6 ноября в Киев на торжества по случаю закрытия Всероссийской ярмарки и конных скачек неожиданно пришлось отменить.

В день отъезда Нессельроде потребовал к себе Николай I. Когда Нессельроде появился в приемной его величества, дежурный флигель-адъютант доложил, что государь ждет его и, что князь Долгоруков уже у государя.

Войдя в кабинет Николая I, Нессельроде сразу обратил внимание на то, что государь чем-то расстроен.

На приветствие Нессельроде Николай I ответил сдержанно и указал на кресло рядом с военным министром.

– Присаживайтесь, Карл Васильевич, – сказал он мрачно. – Мы сейчас заканчиваем разговор с Василием Андреевичем, а вы послушайте. Это касается не только военного министра, но и всего кабинета министров. Продолжайте, Василий Андреевич.

Князь Долгоруков перевел взгляд на государя. По всему было заметно, что разговор с Николаем I у него был не легким.

– …Всего на сегодняшний день, ваше величество, на Кавказе в подчинении князя Воронцова находится 130 батальонов, Нижегородский драгунский полк, состоящий из 11 эскадронов, один казачий полк и один милицейский полк. Дополнительно по вашему указанию в распоряжение князя Воронцова направлены полк князя Аргутинского-Долгорукова, который ранее, как вы знаете, стоял в Закаталах, три пехотных полка с лезгинской оборонительной линии под общим командованием князя Орбелиани и переведена из Севастополя 13-я пехотная дивизия. В ближайшие дни в подчинение князя Воронцова поступят еще два батальона Куринского полка, – и военный министр сделал паузу.

– Все, Василий Андреевич? – нетерпеливо спросил Николай I.

– Да, ваше величество, – ответил князь Долгоруков, но тут же добавил: – Однако для ведения полномасштабных боевых действий этих сил будет не достаточно. Турки уже с конца августа начали собирать сильную армию на территории Анатолийской области с привлечением английских офицеров…

Все, о чем говорил князь Долгоруков, Нессельроде знал. Как и то, что укрепление границы с Турцией военным ведомством до этого времени особо не бралось во внимание. Да и сам наместник князь Воронцов в свои 72 года, хотя и был почитаем государем, однако со временем больше заботился о своих болезнях, чем о военных делах.

– А что у нас с крепостями? – поинтересовался государь.

…Нессельроде успел заметить за время пребывания в кабинете государя, что Николай I недоволен докладом князя Долгорукова.

«Однако, зачем я здесь? – мелькнула в голове Нессельроде тревожная мысль. – К военным делам я не имею прямого отношения…»

Подумал и тут же опроверг свою мысль. Без него не решался ни один военный вопрос.

– С крепостными, ваше величество, как и раньше, – ответил князь Долгоруков и почему-то посмотрел в сторону Нессельроде.

«…Сейчас скажет про деньги, которые я запретил выделять на крепости еще год тому назад», – подумал Нессельроде и почувствовал, как в глубине души его стал появляться противный леденящий холодок.

Однако князь Долгоруков этого не сделал.

– …Алесандрополь, – продолжил он, – остается главной крепостью в силу своего расположения в 68 верстах от турецкой крепости Карса, а Карса, как вы знаете, прямая дорога в Анатолийскую область Турции и далее к Константинополю. Не менее важна в настоящее время и крепость Ахалцых. Она запирает дорогу, идущую со стороны Карса на Ардаган и далее вглубь нашей территории. На южном фланге границу с Турцией и Персией прикрывает крепость Эривань… Она в хорошем состоянии…

– Эривань не просто крепость. Это ворота на пути от Баязета через Ченгильские горы и Аракс, – заметил государь. И добавил: – Я там был…

При этих словах Николай I чему-то улыбнулся.