Битва за ясли господни

– Если сказать честно, Михаил Семенович, нет, – признался Барятинский.

– Я предлагаю поиграть с ними в кошки-мышки, – сказал князь Воронцов и, видя, что Барятинский по-прежнему не догадывается, о чем он говорит, пояснил: – У меня есть прекрасная возможность через венского консула в Персии подлить масло в огонь и внести раздор между командующим и его начальником штаба, а заодно посеять к ним обоим недоверие со стороны султана. Это будет не хуже выигранного сражения! – добавил Воронцов и хитро улыбнулся. – Но это уже моя забота. Давайте вернемся к делам более насущным на сегодняшний день. Как я понял, Бебутов находится с отрядом у селения Баш-Шурагель?

– Да, Михаил Семенович.

– Вот и прекрасно… Пусть побудет там несколько дней и возвращается в Александрополь. Нужно подумать и о войсках. Не лето на улице… А нам с вами пришло самое время позаботиться теперь о безопасности Ахалцыха, дабы не дать туркам пройти здесь в Мингрелию и Гурию. Князь Андронников, насколько я знаю, уже прибыл в Ахалцых?

– Да, ваша светлость, – ответил Барятинский. – Позвольте узнать, где теперь находиться прежнему начальнику штаба генералу Ковалевскому?

Князь Воронцов снова слегка задумался. Оставлять в крепости двух генералов, нынешнего и бывшего командира отряда, было неблагоразумно. Тем более, что князь Воронцов знал: генерал Ковалевский, при всей своей располагающей внешности, был резкий и даже мстительный.

Причиной смещения его с начальства над Ахалцыхским отрядом послужили события, которые произошли 30 октября. В этот день несколько банд баши-бузуков в количестве до полутора тысяч человек перешли границу на Ахалцыхском участке и начали грабить селения, убивая их жителей. На второй день границу перешли сувари – регулярная турецкая конница. Они опрокинули на пути к Ахалцыху заслон, состоящий из нескольких сотен казаков и конной осетинской милиции, и двинулись в направлении на Боржом.

Генерал Ковалевский не то струсил, не то растерялся. Он приказал войскам запереться в крепости и готовиться к осаде. Однако баши-бузуки, свободно поразбойничав по всей округе, убрались восвояси вместе с сувари.

Пока князь Воронцов был поглощен неприятными воспоминаниями, Барятинский терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

Наконец Воронцов сказал:

– Говорят два медведя в одной берлоге не уживаются… А пусть генерал Петр Петрович Ковалевский пока останется в Ахалцихе, а там посмотрим. Время у нас еще есть. Что же касается его дальнейшей службы… Которая служба нужнее, та и честнее.

Однако князь Воронцов ошибся по поводу наличия у него времени. Не прошло и трех дней после прибытия князя Андронникова в Ахалцых, как он получил тревожное сообщение от командира Белостокского полка полковника Толубеева, который стоял у селения Ацхуру и охранял ущелье и дорогу на Ахалцых и Гори.

В донесении говорилось о приближении к Ацхуру отряда сил турок с конницей и артиллерией.

Князь Андронников тут же выслал на помощь полковнику Толубееву отряд в составе двух батальонов Брестского полка и пяти сотен грузинской пешей милиции во главе с генералом Бруннерем.

…К ущелью турки подошли, когда уже стало смеркаться. Их движение стесняли с одной стороны крутой склон, с другой – неглубокая, но быстрая речка, дно которой было покрыто сплошными валунами. В ущелье темнело быстро, и турки торопились поскорее миновать мрачное место, ускорив движение и, вытянувшись в длинный людской поток вперемежку с конницей.

Первый оглушительный залп со склонов ущелья, помноженный во сто крат тягучим громовым эхом, не просто испугал, он на какое-то время парализовал турецкое войско.

За первым залпом последовал второй, затем третий. Ущелье сразу затянуло пороховым дымом. В сгущающихся сумерках, казалось, что рушатся сами стены ущелья.

Опомнившись, турки открыли беспорядочную стрельбу наугад, и только усилили грохот пальбы, наводя ужас на тех, кто находился позади и не видел, что происходит в ущелье.

Не подобрав даже раненых, турки спешно очистили ущелье, но ненадолго.

Они появились снова в ущелье где-то через час. Несмотря на шум реки, явно прослушивался все нарастающий цокот лошадиных копыт.

– Ваше благородие, – обратился к полковнику Толубееву уже немолодой солдат. – Никак конницу турки пустили. Нахрапом хотят прорваться.

Полковник Толубеев прислушался. Действительно в ущелье входила конница. Он подозвал к себе командира 2-й роты штабс-капитана Дроздовского и приказал.

– Как только увидите конных, обрушивайте на дорогу завалы!

Прошло не менее четверти часа, когда появились расплывчатые силуэты всадников. Они двигались осторожно и от того, казалось, не ехали, а плыли в сумерках.

Полковник Толубеев обернулся к капитану Дроздовскому.

– Пора…

Капитан Дроздовский махнул рукой, подавая знак. И тотчас тишину ущелья, нарушаемую только приглушенным шумом реки и цокотом лошадиных копыт, разбудил страшный грохот камнепада, обрушившегося на дорогу, и вслед за ним последовала такая яростная стрельба, что ущелье в считанные минуты превратилось в сплошной ад.

До рассвета турки в ущелье больше не появлялись. А в 7 утра к ущелью подошел отряд во главе с генералом Бруннером.

После того, как полковник Толубеев ознакомил генерала Бруннера с обстановкой, тот поинтересовался.

– Потери у вас есть?

– Нет, – ответил Толубеев. – Ночь выручила… И господь-бог помог…

– Отлично. Тогда через час атакуем.

…Получив от князя Андронникова подробное донесение о бое при Ацхуру, князь Воронцов тут же вызвал к себе генерала Барятинского.

– Александр Иванович! – Воронцов в порыве чувств обнял Барятинского за плечи. – Какие же они удальцы! Вы посмотрите!.. Ударили в штыки и семь верст гнали турок прочь!.. Да ещё четыре знамени захватили!..

– И четыре орудия, – напомнил генерал-адъютант Барятинский.

– И четыре орудия! – повторил Воронцов. – Верно в народе говорят: земля русская вся под богом! – Забыв про боль в ноге, он заходил по кабинету. – Вот что, милостивый сударь Александр Иванович, подготовьте-ка на имя его императорского величества государя Николая Павловича телеграфную депешу о деле при Ацхуру и не скупитесь ради бога на добрые слова. Чем еще мы с вами можем отблагодарить тех, кто своею храбростью и доблестью добывает славу государству Российскому, а нам с вами ордена, звания и всяческие почести. Мне ещё мой родитель говорил: «За богом – молитва, а за царем – служба не пропадает…» – и князь Воронцов с тяжким вздохом перекрестился.

3

Ответ Николая I на депешу князя Воронцова о бое при Ацхуру пришел скоро. Государь своей милостью пожаловал генералу Бруннеру орден Георгия 4-й степени и Золотую полусаблю с гравировкой. Полковнику Толубееву орден «За храбрость». Каждому ротному командиру по ордену Святого Владимира 4-й степени и по 3 ордена на каждую роту и сотню.

Однако не прошло и недели после ночного боя в ущелье под Ацхуру, как в Тифлис снова пришло сообщение из Ахалцыха. На этот раз по дороге на Ахалцых было обнаружено движение 20-и тысячного войска турков, состоящее из регулярных частей и баши-бузуков под командованием Али-паши.

Когда генерал Барятинский доложил об этом князю Воронцову, тот спокойно сказал.

– Ну что же… Решили, видимо, не умением, так числом взять…

– Ваша светлость, но это еще не все, – мягко прервал князя Воронцова Барятинский. – Поступили сведения о появлении турецких отрядов вблизи Гурийской границы в районе Озургета и скоплении их войск в Баязете.

Князь Воронцов встал из-за стола и, молча направился к окну, но на полпути остановился и, не оборачиваясь к генералу Барятинскому, спросил:

– Бебутов, надеюсь, знает об этом?

– Знает, Михаил Семенович, – ответил тот.

– Это уже хорошо, – Воронцов вернулся к столу и медленно опустился в кресло. Затем снова спросил: – Что у нас есть сегодня в Ахалцыхе? Из войск я имею в виду, – уточнил он свой вопрос.

– Белостокский пехотный полк, 4 батальона Вилинского егерского полка, 4 сотни казаков, 3 линейных роты и одна инженерная команда, – подробно доложил Барятинский, хотя и знал, что князь Воронцов все равно не запомнит и будет спрашивать еще и еще.

Прошло минуты две или три пока Воронцов не заговорил снова.

– Маловато, – сказал он. – Надо подумать, как им помочь.

– Михаил Семенович, в трех переходах от Ахалцыха в Боржоме и Сураме стоят 4 батальона 2-го Донского пехотного полка и 3 сотни конной милиции, – напомнил Барятинский и пояснил: – Гарнизон Ахалцыха был бы вполне боеспособен. Однако неделю тому назад князь Бебутов приказал конному отряду Кобулова покинуть Ахалцых и выйти на границу. Начальник штаба Ахалцыхского отряда подполковник Циммерман письменно доложил мне об этом, выражая свое несогласие с приказом князя Бебутова.