Битва за ясли господни

Князь Воронцов исподлобья глянул на Барятинского и сухо произнес:

– Найдите случай и передайте этому Циммерману, что приказы начальства не обсуждаются. Это, во-первых. Во-вторых, я не думаю, что Бебутов не знает, что делает. А вы все же подумайте, за счет чего мы можем усилить гарнизон Ахалцыха! – повторил Воронцов.

Тревога князя Воронцова за Ахалцых оказалась не напрасной. Турки всегда рассматривали крепость Ахалцых, как главное препятствие на пути продвижения в Мингрелию и Гурию. Расположенная на левом берегу реки Посховай, крепость надежно прикрывала дорогу, старый город, расположенный на склоне к реке и новый город, выстроенный на низменной части берега. Горный хребет Наванет-Даг подступал к крепости с юга, упираясь своим отрогом в правый берег реки, и служил хорошим естественным препятствием. И только с западной стороны к старому городу за глубокой балкой подходила равнина, на которой расположилось селение Суплис.

…15 ноября в сумерках казачьи конные разъезды на окраине Суплиса столкнулись с передовым отрядом турецких войск. Силы были неравные. И разъезды после перестрелки отошли под покровом наступающей ночи к Ахалцыху.

Турки появились у Ахалцыха только под утро и начали устанавливать батарею из 6-и орудий на возвышенности напротив крепости. Одновременно турецкая пехота подошла к старому городу. Однако после нескольких орудийных залпов из крепости рассеялась и отступила назад.

В полдень в крепость прибыли из Ацхуру 2 батальона Брестского полка с 5-ю сотнями гуринской милиции.

В 15 часов пополудни князь Андронников пригласил к себе на совещание генералов Ковалевского, Бруннера, Фрейтага, командира Белостокского пехотного полка полковника Толубеева, командира 2-й легкой батареи 13-й артбригады полковника Смеловского, представителя Генштаба полковника Дрейера и начальника штаба отряда подполковника Циммермана.

Князь Андроников уже был готов открыть заседание «Военного Совета», как он перед этим выразился в шутку, однако в это время в кабинет вошел дежурный офицер и, извинившись, доложил, что в крепость только что прибыла батарея горных орудий под командой поручика Евсеева…

– Где этот Евсеев? – спросил князь Андронников.

– За дверью, ваша светлость.

Князь Андронников обратился к собравшимся.

– Господа, надеюсь, вы не будете против, если на совещание я приглашу поручика Евсеева? – и, не дожидаясь ответа, сказал: – Вот и прекрасно. Пусть войдет.

Поручик Евсеев вошел в кабинет и представился.

– Садитесь, поручик, на любое понравившееся вам место, – сказал князь Андронников и продолжил: – Итак, господа, начнем с начальника штаба. Прошу вас, подполковник Циммерман, докладывайте. Только учтите сразу – отсиживаться в крепости мы не будем.

Подполковник Циммеман неопределенно кивнул головой. По всей видимости, заявление князя Андронникова в какой-то мере сбило его с толку.

– Ваша светлость, по данным, которые штаб успел собрать, – начал докладывать Циммерман, – Али-паша выставил против нас до 8 тысяч пехоты из регулярных войск, около 3-х тысяч кавалерии и около 7-и тысяч пешей и конной милиции. Однако это не значит, что сведения, о которых я доложил, исчерпывающие. Мы не можем исключить наличие у Али-паши и резерва, который может быть на подходе… – подполковник Циммерман выжидающе глянул на князя Андронникова.

– Продолжайте, – сказал тот. – Мы вас внимательно слушаем.

– Основная позиция, которую вчера занял неприятель, – продолжил Циммерман, – проходит по высотам на правой стороне реки Посховчай. Она тянется от селения Суплис, где Али-паша расположил свой штаб, до селения Садзель.

Князь Андронников обвел взглядом присутствующих.

– Вопросы к начальнику штаба есть? – спросил он и, выждав немного, сам же ответил: – Вопросов нет. Хорошо, – затем обратился к Циммерману: – Как я сказал, отсиживаться в крепости мы не станем. А посему готов выслушать ваши предложения на тот случай, если мы предпримем выход из крепости.

На этот раз подполковник Циммерман начал говорить уверенно, что сразу было всеми замечено.

– Наиболее выгодным, ваша светлость, может быть наступление на селение Суплис двумя колоннами. Одна в составе 4-х батальонов Горского полка и 2-х батарей поведет наступление с фронта с задачей занять высоты против селения. Другая колонна в составе тоже 4-х батальонов Белостокского полка с батареей горных орудий и отрядом милиции в это время должна скрытно спуститься к реке у села Кунджи и, сделав марш-бросок, атаковать неприятеля в Суплисе с тыла. Казачьим сотням и гурийской милиции в ходе атаки надлежит выйти на дорогу, ведущую на Ардаган с задачей не допустить подхода резерва неприятеля. У меня все, ваша светлость, – сказал подполковник Циммерман.

– Вопросы к начальнику штаба есть? – снова спросил князь Андронников.

В кабинете повисла напряженная тишина. Так прошло, наверное, с минуту.

– Вопросов нет. Прекрасно, – сказал князь Андронников, и тем самым словно подвел итог всему сказанному. – Прежде веку все равно не помрем. Итак. Командование войсками первой колонны я поручаю генералу Ковалевскому. Второй колонны генералу Бруннеру. Господа, прошу всех быть готовыми выступить завтра на рассвете. Точное время до вас доведет подполковник Циммерман. Все. За дело и с богом.

…Уже на выходе из штаба генерал Ковалевский придержал генерала Бруннера за локоть.

– Как вам все это нравится? – спросил он.

– Что именно? – уточнил генерал Бруннер.

– С семью тысячами выступить против 20-ти тысячного турецкого корпуса, – уточнил генерал Ковалевский.

– Все во власти божьей. Поживем – увидим, – ответил генерал Бруннер.

Генерал Ковалевский нервно передернул плечами. Ответ генерала Бруннера ему явно не понравился.

– Не ведает царь, что делает псарь. Иначе горе было бы и тому и другому, – не стерпел он.

Генерал Бруннер сразу не понял, о чем идет речь, а когда догадался, ему стало неловко. Он знал князя Андронникова еще с того времени, когда они вместе служили под начальством князя Паскевича. Андронников был потомком древнейшего грузинского рода, корни которого уходили к Византийскому императору Андроннику. Он любил Грузию, но и Россию считал своей Родиной. Правда, он не мог писать по-русски и с трудом выводил свою подпись, за что недоброжелатели за глаза называли его невеждой. Зато, в военном деле, был одарен Всевышним. Поэтому слова генерала Ковалевского Бруннер расценил как личную обиду, но не как злой умысел. И потому счел нужным заметить:

– Вы забываете про то, что один наш солдат стоит пятерых турецких. Да и князь Кобулов со своим отрядом, я слышал от подполковника Циммермана, где-то уже на подходе.

– Дай бог, чтобы все обошлось, – ответил генерал Ковалевский. – Да! Смотрите, не попадите под мои орудия. Видимость с фронта у меня будет никудышная…

4

…В 7 часов утра войска начали выходить из крепости. Было время, когда ночь еще не ушла, и темно-фиолетовое небо низко нависло над округой, а утро только рождалось где-то далеко за отрогами Наванет-Дага.

Холодный хрустально чистый воздух с гор невидимыми волнами накатывался в долину реки, превращаясь в густой туман.

Миновав старый город, сплошь построенный из низких каменных домов, войска вышли на исходный рубеж.

Князь Андронников еще раз напомнил начальникам колонн их задачу. Выглядел он спокойным, даже шутил, словно, и не предстоял бой с неприятелем, который почти в три раза превосходил числом.

Поручик князь Эрисов, командир Горийской дворянской сотни собственного конвоя Андронникова, указывая на восток, сказал:

– Иван Малхазьевич, скоро начнет рассветать…

Князь Андронников обернулся и некоторое время пристально вглядывался в кромку слегка посветлевшего неба, на котором появились розоватые проталины – предвестники утренней зори.

– Пора, – сказал он генералу Ковалевскому. – Начинайте!.. С богом!..

…Колонне войск генерала Ковалевского предстояло, по возможности, быстро преодолеть неглубокую лощину и занять высоты на левом берегу Посхов-чая на расстоянии не ближе пушечного выстрела из селения Суплиса, где на окраине стояла артиллерия противника.

Турки заметили движение русских батальонов и открыли огонь из орудий, когда они уже прошли лощину.

Ковалевский тут же приказал выдвинуть вперед все 14 орудий и открыть огонь по турецким батареям, которые просматривались как на ладони. Через полчаса артиллерийской дуэли турецкие батареи ослабили огонь, и штурмующие батальоны двинулись вперед.

Пока гремела артиллерийская канонада перед селением, войска генерала Бруннера выдвинулись к реке, преодолели ее вброд, и оказались в сотне саженей от садов с другой стороны селения.

Генерал Бруннер приказал развернуть батарею горных орудий и открыть огонь по селению.

Появление русских в тылу было для турок полной неожиданностью, как и выход их из крепости.