Битва за ясли господни

…На рассвете следующего дня, когда еще ночные тени только начали таять, а над горным хребтом появились чуть заметные проталины рождающейся утренней зари, из города вышел отряд под командованием генерала Орбелиани в составе 3-х батальонов пехоты, 4-х эскадронов Нижегородского драгунского полка, 3-х казачьих и 2-х сотен местной милиции. Два десятка орудий прогромыхали по каменной дороге, позади колонны, всполошив жителей Александрополя.

И сразу же по городу полетел слух «Турки напали!..»

По выходу отряда из города к князю Орбелиани подъехал на красавце-алхитинце командир второго батальона полковник Тихотский.

– Ваша светлость, неприятель не так уж и далеко, – сказал он. – Не мешало бы выслать авангард…

Князь Орбелиани усмехнулся.

– Зачем? Мы и так знаем, где они стоят.

Солнце уже поднялось высоко над головой, когда отряд прошел селение Караклис. Отсюда до Баш-Шурагеля, где должны находиться основные турецкие силы, было не более полутора часов движения.

Полковник Тихотский, озабоченный тем, что в селении Караклис не оказалось ни одной живой души, снова подъехал к князю Орбелиани.

– Ваша светлость, не нравится мне все это… – сказал он. – Если людей в селении нет, значит, турки знают о нашем выходе из города.

Князь Орбелиани и сам уже встревоженный отсутствием жителей в селении, приказал выслать впереди отряда авангард в составе двух сотен казаков и сотни местной милиции.

…Как только авангард миновал Караклис и начал спускаться в низину, по дну которой протекала небольшая, но шумная речка, со стороны ближайшей высоты по авангарду ударили орудия.

Сотня конной милиции тут же повернулась назад и, нахлестывая коней, через несколько минут скрылась из вида.

Увидев эту картину, подъехавший с отрядом князь Орбелиани выругался.

– Трусливые шакалы! Нет у них ни совести, ни чести! – выругался он.

– Ваша светлость, – обратился к нему полковник Тихотский, – нам следует как можно быстрее преодолеть низину, пока они ещё не пристрелялись.

Князь Орбелиани согласился с мнением полковника Тихотского и отдал приказ отряду ускоренным маршем двигаться вперед и сходу занять рубежи на выходе из низины на случай атаки неприятеля.

Пока отряд занимал выбранную князем Орбелиани позицию, на правом фланге невесть откуда появилась турецкая конница и с криком бросилась к обозу, который оказался на виду. Однако, поблизости оказались нижегородские драгуны. Они выждали, когда турецкая конница преодолеет неглубокий овраг, проходящий вдоль дороги, и сами ринулись в атаку. После короткой, но жаркой схватки опрокинули турок в овраг и заставили их спасаться бегством.

Пока шла схватка с турецкой конницей на правом фланге, оставшаяся сотня милиции снялась без приказа с позиции и ускакала по дороге на Караклис.

Князь Орбелиани в припадке гнева приказал стрелять им вслед, но в это время услышал за своей спиной чей-то голос.

– Ваша светлость! Смотрите!.. Баши-бузуки!..

Конница баши-бузуков появилась на левом фланге и стремительно приближалась к позициям пехотных батальонов, которые уже встраивались в каре для обороны.

– Ну, вот теперь и они попались… – медленно, почти по слогам произнес князь Орбелиани.

Когда турецкая конница оказалась на расстоянии пушечного выстрела, батальоны разомкнулись и баши-бузуки оказались против орудий. Торопливые залпы загремели один за другим. Затем началась беспорядочная стрельба. Ядра прошивали турецкую конницу, нанося ей тяжелый урон.

Часть баши-бузуков бросилась влево, другие, пытаясь повернуть назад, создавая толчею, в которой гибли и люди, и кони. Наиболее отчаянные все же прорвались к передней линии обороны батальонов, но и здесь их встретили плотным ружейным огнем, уцелевшие повернули назад.

…Артиллерийский гул от непрерывной канонады со стороны селения Караклис был слышен даже в Александрополе.

Князь Бебутов тут же приказал собрать оставшиеся войска и выстроить их на выходе из города.

Вскоре князю Бебутову доложили о готовности отряда к выступлению. Он поехал в голову колонны и тут увидел группу женщин, которые стояли у обочины дороги. Многие держали на руках детей.

Женщины безмолвно наблюдали за тем, что происходит.

– Почему они здесь? – спросил князь Бебутов у командира нижегородского полка полковника Хромова.

– Женщины пришли просить вас не пускать турок в город. Иначе всех жителей вырежут, – пояснил тот.

Князь Бебутов был немало удивлен такому ответу. Он подъехал к женщинам. При его приближении те опустились на колени и склонили головы.

У Бебутова мурашки побежали по коже. Он вдруг почувствовал, что у него вот-вот перехватит дыхание от охватившего его волнения и стыда.

– Встаньте, – сказал он.– Я вас прошу, вставайте! И никогда не опускайтесь на колени перед человеком в погонах. Это его обязанность защитить вас. Турок в городе не будет! Даю вам слово. Расходитесь по домам с миром!..

Бебутов крутнул коня и поскакал в голову колонны. За ним последовали штабные офицеры.

Впереди отряда сразу же был выслан усиленный авангард из двух эскадронов драгун с четырьмя конными орудиями.

Солнце уже клонилось к закату, где величественно возвышались остроконечные выступы горного хребта, а гром артиллерийской канонады со стороны Караклиса то стихал, то усиливался.

Бебутов приказал ускорить движение колонны.

До селения Караклиса оставалось не более двух верст, когда от авангарда прискакал связной и доложил, что турки спешно снимают с позиций орудия и уходят по дороге в сторону Баш-Шурагеля.

Бебутов мысленно перекрестился. «Вот и хорошо, – подумал он. – Святым делом сам бог правит…»

…Князь Воронцов неделю не покидал свой дворец. И годы давали о себе знать, а тут еще и беда приключилась: оступился на ровном месте и растянул мышцу голени.

Когда ему доложили, что со срочным докладом прибыл начальник штаба экспедиционного корпуса генерал-адъютант Барятинский с депешей от князя Бебутова, Воронцов сразу забыл о своих болячках. Размашисто перекрестился и произнес:

– Слава тебе, господи!.. Наконец-то!..

Князь Бебутов в своей депеше докладывал об итогах боя под селением Караклис.

Депеша заканчивалась словами: «…На рассвете 14 ноября я переправился через речку Арапчой, выслав вперед авангард из конницы в сторону селения Баш-Шурагель. Однако, вскоре авангард вернулся назад. Селение Баш-Шурагель оказалось пустым. Местные жители рассказали, что турецкие войска еще ночью отступили по дороге к Карсу.»

Прочитав депешу, князь Воронцов прищелкнул языком.

– Ну и шельма этот Абди-паша, – задумчиво произнес он. И тут же обратился к Баратинскому. – Александр Иванович, вы догадываетесь, на что он рассчитывал?

– Догадываюсь, – ответил тот. – Между Баш-Шургалем и крепостью Карсом под селением Баш-Кадыкларом у турок подготовлены выгодные во всех отношениях оборонительные позиции. Надо полагать, Абди-паша надеятся, заняв эту позицию и имея в тылу крепость Карс с её резервами, разбить Александропольский отряд и, таким образом, открыть себе дорогу на нашу территорию.

Князь Воронцов утвердительно кивнул головой.

– Верно, Александр Иванович, – сказал он, по-прежнему пребывая в легкой задумчивости. Но затем оживился и продолжил: – Мне известно и другое, – при этих словах Воронцов медленно поднялся из кресла и, слегка прихрамывая, заходил по кабинету. – Абди-паша образованный человек. И образование он получил не где-нибудь, а в Вене. Значит он еще человек и светский. Чего нельзя сказать о его начальнике штаба Ахмет-паше. Это религиозный фанатик до мозга костей, имеющий связи с янычарами, коих не любит нынешний султан Порты. К тому же Ахмет-паша питает лютую ненависть к нам. Иначе, как собаками, он нас не называет. Так вот, этот Ахмет-паша спит и видит себя на месте Абдим-паши. – Князь Воронцов перестал ходить и снова опустился в кресло. Видимо, ходьба и боль, которая все еще ощущалась, мешала ему мыслить.

– Александр Иванович, вы поняли, о чем я говорю? – задал вопрос Воронцов, облокотившись на стол.