Битва за ясли господни

Генерал Анреп сел, а князь Горчаков, подперев кулаками подбородок, некоторое время мрачно молчал, затем спросил:

– И что мы можем сделать при таком раскладе?

– Разрешите мне, Михаил Дмитриевич, высказать свое мнение, – попросил слово подполковник Эрироп.

– Пожалуйста, Александр Григорьевич, – ответил князь Горчаков. – Может и у вас найдется что-нибудь утешительное.

Сказав это чуть насмешливым тоном, Горчаков все же надеялся, что должен быть выход из складывающейся непростой обстановки.

– По мнению штаба, было бы выгоднее в таких условиях сосредоточить наши основные войска в двух-трех местах, тем более, что время идет к зиме. И организовать постоянное наблюдение за турками с помощью подвижных кавалерийских отрядов. В случае переправы турок, допускать их на значительное удаление от Дуная, лишая их тем самым поддержки артиллерии с высокого правого берега, и затем решительной атакой уничтожать. Тактика это не новая. Она успешно применялась Суворовым при Фокшанах и Рымнике… – доложил подполковник Эрироп.

– Но я не Суворов, Александр Григорьевич, – усмехнулся князь Горчаков и обратился к генералу Анрепу. – Вы подумайте над этим предложением, потому как подвижные отряды, в случае принятия предложения Александра Григорьевича, будут сформированы из состава вашего авангарда, тем более, что местность вами уже изучена. А теперь, – продолжил он, – давайте обговорим задачи, которые предстоит нам решать, если не сегодня, то уже завтра. Итак, в первую очередь, нам необходимо, я полагаю, организовать охранение основных расположений наших войск. Это я поручаю сделать вам, – обратился князь Горчаков к генералу Данненбергу. – Во-вторых, местом дислокации войск авангарда остается по-прежнему лагерь в районе Нижнего Арджика. Дополнительные подразделения, прикомандированные к авангарду, необходимо расположить в ближайших селениях Колибаш и Гостиноди. Что касается охранения береговой линии Дуная до крепости Силистрия, здесь я попрошу начальника штаба подготовить приказ о формировании отряда из Ольвиапольского, Вознесенского уланских полков 34-го и Донского полка с местом нахождения отряда в Обилешти. Командовать отрядом я назначаю генерал-майора Богушевского.

В Малой Валахии в районе города Руссе-де-Веде, нам необходимо будет расположить еще один отряд в составе Ахтырского гусарского полка, трех батальонов Екатеринбургского полка, и двух-трех сотен казаков от 37-го Донского полка. Ну вот, в основном и все, господа, – сделал заключение князь Горчаков.

Кто будет командовать Маловалахским отрядом, князь Горчаков не назвал. По всей вероятности он не определил и сам и потому ни генерал Данненберг, ни генерал Анреп уточнять не стали.

– Да, и ещё, – словно спохватившись, добавил князь Горчаков. – Что касается тактики встречи противника и ведения боя в случае его переправы на левый берег, я считаю, лучшим способом будет уничтожить противника на переправе, не давая ему возможности высадиться на берег, где он сможет, пользуясь численным преимуществом, развернуть против нас крупномасштабные действия, лучший способ – отступить и уже потом, при подходе резерва, уничтожать, по-Суворовски.

При этих словах князь Горчаков посмотрел на подполковника Эриропа и чему-то улыбнулся.

2

В начале октября князь Горчаков подписал еще один приказ о формировании нескольких передовых отрядов из состава войск 4-го корпуса, определив им охрану левого берега Дуная от устья реки Веде, впадающей в Дунай, до озера Мостище и Карницелевского монастыря. Один отряд в составе Томского полка, трех батальонов Колыванского егерского полка с двумя пешими батареями и 40-м казачьим полком под общим командованием генерал-лейтенанта Соймонова должен был расположиться напротив турецкой крепости Журжи в селении Одая.

В Малой Валахии у Руссе-де-Веде расположился небольшой отряд под командованием генерал-лейтенанта Фишбаха. Однако вскоре отряд был усилен двумя батальонами Тобольского пехотного полка и 88-м Донским казачьим полками.

На левом фланге под командованием генерал-майора Павлова расположился еще один отряд. В него вошли Селингинский и Ольвиопольский уланские полки. Местом расположения отряда стал Будешти. И Якутский полк с артиллерией был расположен в селе Добрени, в 20-ти верстах от Будешти.

3 сотни 34-го Донского полка под командованием подполковника Власова разместились в Ольтенице с задачей вести наблюдение за левым берегом Дуная от озера Гряка до монастыря в Карницели.

Этим же приказом штаб 4-го пехотного корпуса был переведен в селение Добрени.

Перед отъездом в Добрени генерал Данненберг, прощаясь с князем Горчаковым, сказал:

– Михаил Дмитриевич, я понимаю ваше желание не допустить Омер-пашу на левый берег и ценю ваше слово, данное его величеству, избегать открытых столкновений с турками. Однако с того времени многое изменилось. Турция объявила нам войну и, таким образом, развязала руки государю, а вас избавила от данного ему слова. Почему же мы и далее должны придерживаться прежней тактике недопущения турецких войск на левый берег Дуная, а не вырабатываем новую тактику по уничтожению неприятеля повсеместно, где бы он не находился?

Князь Горчаков был слегка смущен прямотой вопроса, однако ответил без обиды.

– Потому, что Россия еще не объявляла войну Турции, и на царе лежит ответственность за все, что происходит в Дунайских княжествах.

Генерал Данненберг укоризненно качнул головой.

– Михаил Дмитриевич, не сегодня, так завтра мы будем вынуждены ответить на объявление нам войны тем же! – сказал он. – И что тогда? Мы снова начнем менять дислокацию войск?

– Бог подскажет, что делать дальше, – уклончиво ответил князь Горчаков. – Я не могу нарушить данные мне предписания. Вы же сами знаете – в Петербурге этого не любят. Прощайте и да благословит вас Бог.

И князь Горчаков обнял генерала Данненберга за плечи.

…5 октября генерал Анреп доложил в Бухарест, что накануне несколько его пикетов были обстреляны с правого берега Дуная из стрелкового оружия. Почти одновременно пришло донесение и от генерала Фишбаха о скоплении турецких войск у Видино и подвозе в крепость большого количества снарядов, а также о передвижении турецкой колонны по направлению к Верхнему Дунаю.

Князь Горчаков тут же отправил Фишбаху приказ вести круглосуточное наблюдение за турецким берегом и пресекать любые попытки турок переправиться через Дунай.

…6 октября погода резко ухудшилась. Мелкий холодный дождь, начавшийся с раннего утра, перешел в ливень. Резко похолодало.

– Я не думаю, чтобы такая погода была по душе туркам, – сказал князь Горчаков за обеденным столом подполковнику Эрнропу. – Однако на всякий случай, отдайте распоряжение подтянуть часть войск к Браилову и Галацу и отправьте в Измаил депешу контр-адмиралу Мессеру, чтобы он, не мешкая, снарядил к Галацу два парохода и несколько канонерских лодок. И обязательно, Александр Григорьевич, поставьте об этом в известность генерала Лидерса. Чтобы не было лишних разговоров, – добавил он.

9 октября от генерала Лидерса пришел ответ, в котором сообщалось, что к Галацу вышли два парохода «Прут» и «Ординарец» с 8 канонерскими лодками под командованием капитана 2-го ранга Варпаховского. Генерал Лидерс доводил также до сведения князя Горчакова желание моряков пройти по Дунаю не ночью, как было предписано в целях безопасности, а днем, чтобы никто не мог сказать дурного слова в адрес Дунайской флотилии.

…Первой преградой на пути следования русской флотилии была турецкая крепость Исакчи.

11 октября в половине девятого утра флотилия показалась на виду у турок. По всей видимости, они не знали о выходе из Измаила русской флотилии, и ее появление перед крепостью стало для них полной неожиданностью. Турецкие орудия открыли огонь по реке.

Пароходы «Прут» и «Ординарец» с первых залпов из 36-и фунтовых пушек заставили турок прийти в смятение.

Канонерские лодки, став у бортов пароходов и, прикрывая собой их машинные отделения, из своих 24-х фунтовых орудий повели обстрел города и военного лагеря, расположенного на склоне к Дунаю.

В городе сразу в нескольких местах начались пожары. Одновременно генерал Лидерс, прибывший еще утром к селению Сатунов, где стоял Житомирский егерской полк, приказал для отвлечения внимания турок выдвинуть скрытно в камышовые заросли, которыми был покрыт весь левый берег, четыре пеших орудия, и под прикрытием двух взводов штуцерных стрелков ударить по крепости.

Бой длился немногим более часа. В начале одиннадцатого орудия в крепости смолкли, город горел, и турки спешно стали покидать свои укрепления в нижней части города.

Флотилия не спеша прошла Исакчи и стала подниматься вверх по Дунаю.

В этом первом бою было убито 14 моряков и среди них капитан 2-го ранга Варпаховский.

Об этом князь Горчаков узнал по прибытию флотилии в Галац и испытал двоякое чувство: гордость за первый успех, что было немаловажно для войск и одновременно тревогу. Он не мог себе предположить, как отнесется к случившемуся государь…

К этой тревоге прибавилось и еще одна: начальник штаба подполковник Эрнроп доложил, что прошедшей ночью на своей квартире был убит австрийский наблюдатель при штабе майор Том.

– …Странно, кто это мог сделать? – задумчиво произнес князь Горчаков, вдруг вспомнил свой разговор с консулом о майоре Томе.

«Нет, нет… Они этого не могли сделать… А впрочем… Чем чёрт не шутит…», – решил про себя Горчаков.

– В Петербург докладывать будем? – задал вопрос подполковник Эрироп.

Князь Горчаков побарабанил пальцами по столу.

– В Петербург не будем, а фельдмаршалу князю Паскевичу придется доложить, – решил он. – А каким образом он был убит? – поинтересовался Горчаков.

– Задушен веревкой, – пояснил подполковник Эрироп. – Следов борьбы не обнаружено. Надо полагать, он был знаком с тем, кто это сделал. Веревка была накинута сзади…

– Вы знаете, чем он занимался? – снова спросил Горчаков.

Подполковник Эрироп слегка пожал плечами.

– Он никогда не докладывал…

– Вот и я не знаю… Однако бог шельму метит, – добавил, перехватив на себе недоуменный взгляд подполковника Эриропа. И сменил тему разговора. – А генерал-то Лидерс молодец! Проследите, чтобы всех моряков поставили на довольствие и представьте к наградам особо отличившихся, – распорядился он. – Я полагаю, капитана 2-го ранга Варпаховского надо тоже представить к высочайшей награде. Но об этом я сам буду ходатайствовать перед государем. И похоронить его надо со всеми почестями… Как и всех остальных.