Маршал

– Вы свою фамилию, имя помните? – Над ним доктор в белом халате.

Было ещё много вопросов и беглый осмотр, после которого был поставлен диагноз:

– Вам повезло – шапка у вас хорошая. Она вас и спасла… Кстати, к вам товарищ из органов.

Почему-то Болотаев подумал, что это должен быть тот же следователь прокуратуры с ухоженными ручонками, который даже побрезговал у него тысячу рублей взять. Однако появился простой капитан милиции – по виду работяга с большими, грубыми ручищами. Он, как, наверно, положено по инструкции, тщательно провел допрос потерпевшего, всё записал и в конце спросил:

– Особые пожелания есть?

– Есть, – бойко ответил Тота. – Как бы улететь в Москву – паспорта и денег нет?

Капитан немного подумал и сказал:

– Так. Есть у нас ваш земляк. Я ему скажу.

Было очень поздно, когда появился молодой человек в накинутом белом халате и, хотя в палате было десять человек, не мешкая подошёл к Тоте, по-чеченски поздоровался, позвал в коридор.

Тота всегда думал, что любого чеченца он смог бы узнать, однако этого – с чисто чеченским именем Ваха, он никогда бы не распознал.

Старший лейтенант милиции был по-служебному немногословен. Первым делом он передал больному солидный пакет с едой и напитками и без особых церемоний постановил:

– Раз так случилось – надо здесь полежать, долечиться, как врачи велят. С протоколом допроса я ознакомился. Справку на дорогу выдадим, деньги на билет – поможем. Вот только вопрос – Иноземцева, о которой вы печетесь, кем приходится?

Болотаев задумался. То, что можно было ляпнуть чужому человеку – мол, знакомая или почти невеста, теперь не скажешь и дал такой ответ:

– Она спасла мне жизнь и сама из-за этого пострадала.

– Понятно, – изучающе посмотрел на Болотаева милиционер. – А вот этот Лёха – его роль?

– Его роль? – переспросил Тота. – Не знаю.

– Придется выяснить, – сказал милиционер. – Поправляйтесь.

Через день Болотаев выписался из больницы и сразу, как ему сказали, направился в милицию, где его ждал земляк:

– Так. Вот справка по закону, а вот деньги на дорогу от меня. Если хочешь помочь гражданке Иноземцевой, то напиши заявление, что на тебя совершил нападение не кто иной, как гражданин Ушаков.

– А кто такой Ушаков? Этот Лёха? – Тота задумался. – А может, не он?

– Проверим. Это наша работа реагировать на заявления граждан. По заявлению Лёхи задержали Иноземцеву, а теперь появится и ваше заявление.

– Теперь меня затаскают по судам Когалыма как свидетеля? – опечалился Болотаев.

– Возвращайтесь в свою Москву, – был вердикт.

Прибыв в Москву, Болотаев посчитал, что он что мог для Иноземцевой сделал, по крайней мере по уши залез в долги, и теперь пора о ней позабыть, ведь сколько по жизни людей встречаешь, навсегда расстаешься и, слава Богу, не вспоминаешь. И для этого Болотаев даже написал заявление в ученый совет, чтобы ему поменяли объект исследования, а ещё радикальнее – даже тему диссертации.

Заявление Болотаева частично удовлетворили: тему значительно расширили – «сравнительный анализ» многих нефтедобывающих объектов, что, кстати, ему очень в дальнейшем помогло, а вот «Когалым-нефть» из-за инцидента убрали и теперь туда ни направления, ни командировки нет, а Тота так и не смог про Иноземцеву забыть, наоборот, он всё более и более страдает, не имея каких-либо сведений о ней, но оттуда вдруг пришло уведомление – почтовый перевод 500 рублей и приписка от Вахи: «Всё, что смог. А Иноземцевой, раз она жизнь спасла, надо помочь жить».

Заимев такие деньги, Тота решил, как получится, просто на ближайшие праздники, вылететь в Когалым, хотя бы земляка по-человечески поблагодарить, однако он его больше никогда не увидел, тем более не пришлось там побывать, ибо буквально через несколько дней на кафедре звонок:

– Болотаев, это вы? – встревоженный голос коменданта общежития. – Тут какая-то девушка к вам.

– Какая девушка? – Хотя он уже понял и, не желая говорить «со шрамом на лице», почему-то сказал: – С чемоданом?

– Да. С допотопным, – был ответ.

* * *

С нею было комфортно. Очень и очень комфортно, если бы… Если бы не её прошлое.

…Кстати, даже тюремное содержание Болотаева стало, если можно так сказать, более комфортным с тех пор, как в Енисейск приехала Дада.

У неё опыт – детдомовский, тюремный, – и она умеет найти необходимый контакт и возможность для передач. Поэтому у Тоты теперь и теплая одежда, и неплохое питание, хотя по распорядку он ещё в карантине и передачи запрещены. Но Иноземцева как-то умудряется. Конечно, за деньги.

«Но откуда у неё деньги?» – задается вопросом Тота. А потом сам же дает ответ: у Дады вроде всё открыто, но в то же время все так закамуфлировано, что не понять… Однако с ней было очень комфортно, приятно.

…Начало марта. В Москве слякоть, грязь, тающие сугробы. Бежал Тота с кафедры до общежития и представлял: на проходной Иноземцева, как вышла из тюрьмы, в своем блатном ватнике… Вот начнутся сплетни по академии. А сколько вновь будет проблем?

Забежал Болотаев в фойе – всё-таки она была умница, – в углу был небольшой зеленый уголок. Она там незаметно приютилась на своем чемодане.

– Дада! – негромко сказал Болотаев.

Она вскочила. Они не обнимались, не объяснялись и даже толком не поздоровались. Тота резко взял чемодан, другой рукой схватил её руку, быстро повел к лифту. Только очутившись в своей комнате, Болотаев внимательно осмотрел её – очень похудела; а шрам – видимо, раньше она его припудривала – теперь потемнел. Одета она худо, бедно, провинциально.

– Когда освободилась?

– Позавчера… Спасибо вам. Ваш земляк Ваха сказал, чтобы я там более не оставалась. Это он посоветовал к вам. Я проездом.

– И куда?

Она замялась и после паузы:

– К подружке по детдому. В Воркуту.

– Это значит в никуда?

Она совсем обмякла, опустила голову.

Тота кинулся к ней, с силой и страстью обнял, так что она простонала, косточки хрустнули…

– У меня сейчас две пары семинарских занятий, – это Болотаев замещает заболевшего научного руководителя, – а часов в шесть-семь я вернусь… Ну, располагайся. Я побежал.

У Тоты часто останавливались гости – земляки. Но это особый случай. И он очень хотел побежать к Даде, да у него еду приготовить не из чего. В магазинах полки пустые, даже если деньги есть, а у него их нет – он долг погашает.

Всё-таки не с пустыми руками он в общагу пришёл, а уже от лифта вкусный аромат.

Стол накрыт и столько блюд.