Во!

– Насмерть!

– А то!

– И часто у вас такое бывает?

– А то! – вновь тремя буквами ответил Коньков.

– То-то я заметил, что ты заикаешься.

– За-завтра и ты б-будешь.

– Но ты же первый прыгаешь?

– Естественно, – для Сани это действительно было естественно.

– И ты ведь не разобьёшься?

– Обязательно разобьюсь, – пообещал Коньков столь убедительно и мрачно, что Саша, будучи уже бледным, всё-таки умудрился побледнеть ещё раз.

Тем временем, девушке Светлане появление Акулова добавило не просто оптимизма, а прямо волну вдохновения. Она преданно вытянулась всем телом, как тростинка от кончиков своих шпилек до макушки, пожирая глазами кумира.

Акулов уже работал перед камерой. Роликов на него одевать не стали. В кадре он фигурировал до пояса. Но изображение езды на роликах без самих роликов со стороны выглядело очень комичным. И будь сейчас здесь Колька Жихарев, сыпанул бы он охапкой насмешек. Оля же при подружке хихикала только в кулачок, опасаясь её фанатичности.

Людей на площадке не хватало, и неожиданно была задействована и сама Оля. Ей дали в руки ведро с водой, чтобы в ответственный момент она окатила водой Акулова, будто это вода из-под колёс автомобиля. Если бы это задание поручили Светке, у той бы руки не поднялись на такое действо, а вот Олюня справилась отменно – не успел режиссёр дать отмашку, так плесканула, что досталось и оператору.

– Что ж ты делаешь, овца драная, – рысью вцепилась в волосы подруги Светлана, спасая честь кумира. Впрочем, трепала она её не долго.

– Разрешите вам помочь, – резко перескочила она к самому актёру с платочком в руках, чтоб обтереть его мокрое лицо.

Со стороны Конькова было заметно, что не только влага на благородном челе волнует девушку, он заметил, как другой своей свободной рукой она опустила в его карман записку. К несчастью Светланы, а ещё больше к несчастью Акулова, это заметила и Галина Черняева.

– Да, ладно не надо, – раздражённо, отмахнулся от надоедливой фанатички Михаил, направляясь к своей машине.

Вот от своей супруги так же легко отмахнуться ему не удалось. Она коршуном вцепилась в его карман, и пошло: слово за слово с визгом и рычанием лохматой Бэби. Они обе были готовы зубами выгрызть подозрительную бумажку из его одежды. Саша, стоявший совсем близко от автомобиля Акулова отвернулся от Черняевой, как мог, прижавшись телом к машине. Акулов влез за руль с огромным усилием, как бык, волочащий на спине дикую львицу с мелким шакалёнком в придачу, и так хлопнул дверцей, как выстрелил. И надо же: дверцей захлопнулся Сашин шарф! Машина рванула с места, и Саша с глазами навыкат, вцепившийся в свой такой исторически предательский элемент одежды, покатился следом. На съёмочной площадке никто никак не прореагировал. Видимо, все посчитали, что каскадёр пошёл на трюк.

Саня не прореагировал по состоянию души.

Твои слова мне серость мозга

Отрезали от позвонка.

От них, как от свистящей розги,

Вскипает, шрамами спина!

– Эй! Каскадёр! – призвала его сознание, вновь появившаяся на площадке Бэби. – Готов?

– Во! – Коньков поднял вверх большой палец руки.

– А где Саша?

– Его позвала Айседора Дункан, – патетически изрёк Саня.

– Ну, и ладно, – Бэби немного расстроилась. – Я чувствовала, что он струсит. Какой-то он не из наших. И откуда он только взялся! А ты, Конь, прыгать не передумал часом?

Он только головой покачал.

– И какая на тебя, Конь, вожжа наехала? Что ты хочешь доказать? Деньги урвать? Прославиться? – вопросы были важные, но почему-то сейчас в устах Бэби они звучали так уныло.

– Да, взлететь хочу высоко, – но самому себе Коньков тихо добавил, – чтоб упасть пониже.

Прошло ещё немного времени и вот их призвали к действию

– Каскадёры, приготовиться!

– П-прощай, Зоя, – Саня вдруг вспомнил настоящее имя Бэби. В глазах у него потемнело.

– П-о-ш-ёл ты, дурак! – услышал он ответ напарницы, как сквозь туман.

Жизни осталось не больше минуты, больно свербело у него в мозгу.

Надевать каску он не стал, чтоб разбиться, так уж разбиться. Надвинул только защитные очки на глаза и вцепился в специальный рычаг, закреплённый на боку автомобиля. Не шарф, как у Саши.

Поехали! В глазах всё замелькало. Дорога в ад!

До места прыжка было совсем недалеко. Машина уверено набирала скорость, но внезапно её ускорение застопорилось. Мгновенно осмыслить происходящее, зачастую не под силу и обыкновенному человеку, а Коньков хоть и был по роду занятия как раз не совсем обычным человеком, но тоже среагировать быстро не смог. Заглянув в салон, Саня увидел, что голова Зои безвольно упала на руль, и автомобиль, получается двигался сам по себе без человеческого управления. Он попытался одной рукой постучать в стекло, но это оказалось слишком трудным делом. Поравнявшись с местом прыжка, каскадер понимал, что скорости критически не хватает, но отделиться от несущей машины всё-таки пришлось. Направив своё движение на трап, он вяло подлетел вверх и тут же, зацепившись роликами за днище кузова, кувыркнулся, прямо головой в бочку с квашеной капустой.

«Неужели в аду так кисло и влажно?», – что он ещё мог подумать.

Спустя какое-то время не одна пара чьих-то заботливых рук выдернула тело горе трюкача из бочки. Его попытались поставить на ноги, которые, впрочем, тут же подкосились.

– Врача! – услышал он чей-то голос, очень похожий на дикцию режиссёра. – Негодяев, у вас есть брат в больнице или сестра?

– Зачем. Здесь имеется местный фельдшерский пункт. Очень даже приличный. Пусть он в машине остаётся, так и повезём. Когда ещё другой транспорт найдёшь. Эй, давай, заводи и разворачивайся, – Негодяев дал команду водителю этого грузовика.

Коньков с трудом воспринимал происходящее. Лопнуло нервное напряжение, как мыльный пузырь, и пока образовавшаяся пустота заполнится чем-то новым, должно пройти некоторое время. Впрочем, когда машина тронулась, её стало так трясти, что соображалка сразу заработала лучше. Бочка с капустой от тряски стала исполнять по дну кузова какой-то дикий матросский танец. В своей пляске она могла даже травмировать, поэтому Саня взял и выбросил её в сердцах за борт в какие-то придорожные кусты. Злится, ему было от чего: вместо эффектной жирной точки, завершающей жизнь, произошла досадная клякса, запятнавшая не только семейную, но и профессиональную репутацию. Может, Бэби специально и рвалась за руль, чтобы навредить ему, в солидарность с уехавшими. Прикинулась потерявшей сознание. Вина всецело на ней.

Скоро машина въехала в деревню, но Саня не стал дожидаться, когда она достигнет фельдшерского пункта назначения, и спрыгнул на ходу. И опять неудачно! Надо было избавиться от роликов, а так он со всего маху приземлился на них, и изделие не выдержало. Ещё он скатился в кювет дороги, и, хотя благодаря своим навыкам, даже не поцарапался, но испачкался изрядно. Сломанные ролики пришлось снять и идти босиком. Колючки и всякие камни, впивавшиеся в ноги, распалили и так жарко пылавшую злобу впрямь до вселенских масштабов. Коньков добрёл до усадьбы директора. А куда ему было ещё идти? Он, что и знал в деревне, так только это место. Зайдя во двор, он проковылял в беседку, в которой ночью заседал режиссёр в компании с Акуловым, и устало плюхнулся на скамейку. В доме, видимо, никого не было, и никто ему не мешал пораскинуть невесёлыми мыслями. Но даже самые унылые мысли неохотно роились в его голове. Так Коньков просидел в прострации до появления первых людей, даже не сняв защитные очки, как будто боялся, что бренный мир заглянет ему в глаза и укоризненно спросит:

"Что ж ты так, Санёчек?".

Первым в расположение своего расквартирования явился Сергей Сергеич. Заметив Конькова, он робко приблизился к нему, остановившись на приличном удалении.

?Вот вы где, а почему же не в медпункте?

– Я в порядке, – Саня, наконец, стащил с глаз очки, после которых остался красный продавленный след на коже лица, который красноречиво подтверждал, что на самом деле всё далеко не в так уж и в порядке.

– А может всё-таки в больничку? – режиссёр не терял надежду сплавить Саню куда подальше.