Во!

– Нет, – отрезал тот. – Когда повторим трюк? Завтра?

– Может и завтра. Оператор, в принципе, согласен, что сойдёт и первый прыжок. А там посмотрим. Разгон засняли ваш. На плёнке, по крайней мере, внешне он выглядит вполне удовлетворительно. Скомбинируем затем с тем другим первым прыжком, должно получиться прилично. А может, и повторим завтра, хотя Негодяев, я слышал, распорядился готовиться уже к следующему трюку.

– Так значит, был первый прыжок! Саше удалось, – Саня был и удивлён, и раздосадован. А Бэби ещё в него не верила.

Режиссёр ещё помялся некоторое время.

– Капусточку, – он провёл рукой около своего лица, – смахните, пожалуй.

Коньков нервно махнул рукой от уха до уха, захватив пригоршню отменного продукта. Стыдоба, да, и только!

В это время во дворе нарисовался Саша, и Конькову сразу стало уже не так стыдно за себя.

Саша тоже шёл босиком. Ролики и каску он нёс в руках. Всё так, как и у Сани, но вот испачкан он был вовсе не в капусту, а натурально в коровий навоз, и так густо, что смахивал на сырую глиняную скульптуру некоего местного Микеланджело. Притом от него ещё и воняло. Сергей Сергеевич, демонстративно зажав нос, сразу свалил в дом, а Саша бесцеремонно шлёпнулся рядом с Саней.

? Вот тебе и Дункан! – начал он свои объяснения, хотя Саня особо и не просил его об этом. – Чёрт их дёрнул свернуть к ферме.

– Так ты что не п-прыгнул? – Саня задал закономерный в сложившейся ситуации вопрос.

– Прыгнул в кучу с навозом. Там как раз бычков с машины сгружали по таким точно трапам. Я на один из них и взлетел. Шарф к тому времени я уже с шеи освободил и сразу в полёт. Вот мужики удивились! Хоть морду не набили и то ладно. А та сумасшедшая парочка дальше помчалась. Меня даже не заметили. А ты, значит, удачно прыгнул. Значит, правильно мы с Бэби машину переставили, а она ещё сомневалась. Хорошо, что её хоть сейчас нет, – поёжился Саша от дискомфорта, в который уже сто первый раз, – а то вид у меня препозорнейший.

Впрочем, остаться совсем без зрителей человеку – навозной скульптуре не удалось. Во двор пожаловали девушки. Оля ясно домой пришла, а Света заявила:

– Я за роликами.

Она всё ещё была в своём шикарном платье и туфлях.

К несчастью, её ролики были у Саши.

– Пожалуйста, – протянул он их.

– Да они же в говне! – девица двумя тоненькими пальчиками попыталась взять своё имущество, но тут же уронила, ведь от налипшей грязи они стали вдвое или даже втрое тяжелее.

"Теперь уж точно сраные каскадёры", – Саня очень кстати вспомнил недавние её слова.

– Ладно, Света, я вымою, – благородно взяла огонь на себя Оля. – А вы пойдёмте, я проведу вас в летний душ. Он там в конце двора, ? это уже относилось к представителям столь героической профессии.

Глава 3

В душе каскадёры не только помылись, но и выстирали свою одежду. Оля посоветовала развесить мокрые вещи для просушки на сеновале, чтобы защитить от дождя. Это строение находилось почти в огороде ещё дальше душа. Чтобы пройти туда и не смущать несовершеннолетнюю девушку мужчины обмотались выданными им полотенцами. Потом юная хозяйка провела их в дом и разместила в какой-то комнате.

– А, что это за помещение? – поинтересовался Коньков. – Нас твои предки не попрут отсюда?

– Здесь тётя Люся жила. Теперь она к месту квартирования мужа отправилась. Спальня родителей на втором этаже. Моя тоже наверху. Ещё там в комнате для гостей Акулов с Черняевой обитают. А Сергей Сергеевич в папином кабинете на диване спит. Дверь его рядом с вашей.

– Так нам здесь надолго можно остановиться? – полюбопытствовал теперь уже Саша.

– Живите, – разрешила девушка. – Я думаю, папка будет не против. Тётя Люся больше хлопот всем доставляла. – при этих словах Оля слегка покраснела. – А уж Бэби как мой отец ненавидит. Только тут кровать одна, – вернулась она к насущным проблемам.

– Ничего, – успокоили её новые квартиранты, – придумаем что-нибудь. – Ты только батю своего проинформируй всё-таки, чтоб казус какой не вышел.

– И чтоб Сергей Сергеевич ночью не нагрянул по привычке к своей пассии, – добавил с ехидцей Коньков, когда Оля вышла. – Тогда уж точно будет казус.

Саша с непониманием посмотрел на тёзку.

– К какой пассии?

– О! – простонал Саня. – Святая неосведомлённость.

Внезапно он, как будто сломался и рухнул на кровать. После неудачи в первом трюке он впал в глубокую апатию. Лежать, тупо глядя в потолок, стало пределом его бытия на данный момент.

Саша пытался несколько раз затеять разговор, но не склеилось. Он стал прохаживаться туда-сюда, заглядывая в каждый угол. Задавал кучу разнообразных вопросов.

– А сколько всего комнат в доме? Куда выходит это окно? Большая эта деревня или нет? Сколько в ней улиц?

Ответной реакции со стороны Конькова он так и не дождался. В конце концов Саша обиделся на такой игнор и тоже замолчал. Он раскрыл створки окна и, усевшись на подоконник стал глядеть вдаль.

Коньков же вновь погряз в телепатическое общение с покинувшей его женой.

Твои слова прокисшей жижей

Заткнули мне безмолвьем рот.

И едкий дым глаза мне выжег.

И руки склеил липкий пот.

Саня даже на еду среагировал без особого энтузиазма, когда молодая хозяюшка принесла им поесть и по чашке чая. А ещё она где-то раздобыла для них раскладушку очень древнего вида. Теперь уже и Саша мог покинуть свой наблюдательный пункт у окна и прилечь.

Ближе к ночи к ним на ночлег напросился Миша Акулов с матрасом в руках.

– Можно я у вас хоть на полу. Достали они меня, – пожаловался он, не осмелившись назвать, кто конкретно: его женщина или её животное. – А тут ещё эта записка. Ведь, была записка. На самом деле. И чем мне крыть?

Это было последнее, что услышал Коньков, проваливаясь в сон, чем-то так похожий на желанную для него смерть. Заснул впрямь, как убитый.

Утро оптимизма в его одурманенную печальными мыслями голову не принесло. Пробуждение для самоубийцы сродни воскрешению. Только призрачная надежда, как у стрельца перед казнью, и грела истерзанную душу каскадёра, что всё-таки это последнее утро последнего дня.

В комнате на полу никого не было. Саня подумал, что Акулов уже ушёл. Он даже готов был допустить, что его вчерашний приход был плод сновидений, но тут из-под одеяла на раскладушке высунулось заспанное лицо актёра.

– А н-напарник мой г-где? – больше от неожиданности, чем от действительного интереса, полюбопытствовал каскадёр.

– Наверное, ушёл.

– Как-ким образом? – Коньков обратил внимание, что дверь в комнату, открывавшаяся внутрь, была надёжно забаррикадирована всякой мебелью, и ещё всем, чем попало.

– Наверное, в окно, – предположил Миша, и тут же пояснил, кивнув в сторону двери, – А это моя работа. Ну, достали.… Поймите меня.

– Понимаю, – многозначительно процедил сквозь зубы Коньков.