Наследники и самозванцы. Книга пятая

– Ну, ладно. Мала ты ещё, видно. Так и быть, годик подожду.

Она строго поджала губы, завязала туже шаль под подбородком и гордо пошла прочь, фыркая на ходу:

– Тоже мне, жених выискался! Хоть бы сперва меня спросил!

Иван нагнал Анюту с Воронцовым:

– Добрый день, госпожа Скавронская.

– Здравствуйте, Лопухин, – холодно отозвалась она.

– Прекрасный день, не правда ли?

– Вот и не будем его портить, – намекнул Воронцов, сверля взглядом Ивана.

– Смотри под ноги, Миша! – язвительно предупредил его тот, – А то ты у нас известный любитель падать носом.

Михаил побагровел.

– Анна, позволь переговорить с тобой с глазу на глаз, – обратился к ней Иван.

Но Воронцов тут, же выпятил грудь колесом, встал между ними:

– Катись-ка ты с горы, Лопухин! А то, как бы самому в этот раз не упасть носом!

Ванька нарочито игнорировал его:

– Анна…

– Да ты не слышишь, что ли?! – взъярился Михаил.

Иван, молча, отнял у него из рук верёвку и разжал пальцы; салазки Воронцова, подпрыгивая, покатились с откоса вниз.

– Ой! – невинно заметил Ванька, – Миша, у тебя санки укатились. Пойди, догони!

Воронцов обеими руками вцепился в кафтан Лопухина, и завязалась драка. Анюта переполошилась:

– Перестаньте! Что вы делаете?

Ванька подножкой свалил Михаила с ног. И уселся ему на спину, нещадно макая того лицом в снег. Но Воронцов изловчился и наотмашь саданул Лопухину локтем в бок. Иван охнул и упал ничком, корчась от боли.

Нюта отчаянно схватила Воронцова за воротник:

– Миша! Отпусти его! У него же рана в боку ещё не зажила!

И буквально оттащила от Ивана разъярённого Воронцова за шиворот, будто охотничьего пса. Михаил тяжёло сопел, вытирал с лица снежные потёки и в недоумении глядел на Анюту.

– Пожалуйста, отойди ненадолго, – попросила она его, – Дай нам переговорить.

Воронцов насупился. Но противоречить не стал. И, подобрав с земли шапку, заспешил вниз на поиски укатившихся салазок.

– Больно? – испуганно спрашивала Нюта, присев рядом с Иваном. И отогнув край его полушубка, вдруг заметила мокрое алое пятно на рубашке, – Господи! У тебя кровь!

– Порядок, – отмахнулся он, зачерпнул в ладонь снега и вытер лицо, – Анюта, скажи, что случилось? Из-за чего ты на меня злишься?

Она потупила взгляд:

– А ты будто не понимаешь?

– Не понимаю! Ведь всё было так хорошо.

– Было…, – вздохнула Нюта, – Пока я думала, что я у тебя единственная.

Иван прижал руки к груди:

– Но ты у меня единственная!

– А как же Ягужинская?

– Причём тут Ягужинская?

Анна ревниво прищурилась:

– Ты весь вечер танцевал с ней у Гессенских.

– Оттого, что ты танцевала с Бергером!

– Ты подарил ей веер!

– Но ты не захотела его взять.

– Ты даришь ей другие подарки.

– Какие?

– Откуда мне знать! – вспылила она.

– Это неправда.

– Ты подговариваешь на балу других кавалеров не приглашать её танцевать, оттого, что ревнуешь! – вспомнила Анюта.

– Какая чушь! Впрочем, это было не из-за ревности…

– Ах, всё-таки было!

– Да, нет же!

– К чему отпираться? – язвительно поддела она его, – Ты только что скатился с горы с нею в одних салазках!