Наследники и самозванцы. Книга пятая

– Может, Труба?

– Скажешь тоже! – возмутился Иван, – Сперва мне придётся Трубе доказывать, что с Ягужинской у меня ничего нет! А это ещё хуже, чем Анюте; ведь знаешь, одно её имя на него действует, точно красная тряпка на быка!

Голицын почесал затылок:

– Значит, Анюте должен всё объяснить кто-то, кому она доверяет. И кого послушает.

– Сестрица Елизавета что ли? – гоготнул Ванька, – Воображаю! Она, небось, до потолка рада, что у нас с Нютой разлад случился.

– А подруги у неё есть? – допытывался Голицын.

– Не знаю.

– С кем она приходила на день рождения к Кантемир?

– С Машей, кажется.

– Вот! – хлопнул в ладоши Митяй, – Вот, кто нам нужен! Маша! Вставай, пошли.

– Куда?

– К Волынским.

– Стемнело уже, – озадачился Иван, – Поздновато для гостей.

– Брось! Волынские рано спать не ложатся, – со знанием дела заявил Голицын, – У Артемия Петровича всякий вечер гости. Допоздна. А бывает, и до утра сидят.

Друзья подхватили шляпы, запахнули плотней кафтаны, и двинулись в ночь к набережной Мойки, где стоял дом Артемия Волынского.

Сверху зарядил не то дождь, не то снег, и всю дорогу неприятно хлестал им в лицо мелкой колючей крупой. Пока добрели до места, изрядно вымокли и промёрзли.

– Надеюсь, не зря проделали такой путь, – ворчал Иван, отстукивая зубами марш, – Чашку горячего чая нам хоть нальют?

– Всенепременно! – пообещал Голицын.

В доме Волынского большая часть окон была освещена. Рядом с крыльцом стояли кареты.

– Вот видишь! – радостно воскликнул Митяй, – Я же тебе говорил, тут гости. Никто и не думает спать.

– Погоди, – остановил его Лопухин, хватая за рукав, – Там люди возле кареты. И кареты странные какие-то, с решётками на окнах.

Друзья многозначительно переглянулись.

– Тайная канцелярия? – с ужасом спросил Голицын.

– Она самая! Только люди Ушакова разъезжают в таких каретах.

– Так, может, сам Ушаков в гостях у Волынского? – глупо предположил Митяй.

Лопухин постучал ему пальцем по лбу:

– Ты дурак? Ушаков по гостям в таких каретах не ездит. Только по служебной надобности.

– А что ему от Волынского-то нужно?

– Тихо! – Ванька зажал рот приятелю и увлёк его за дерево, узрев движение на крыльце дома.

Из парадных дверей показались сперва караульные, следом вышли четверо мужчин в дворянской одежде, с заложенными за спину руками. И, подталкиваемые дулами мушкетов в спину, уселись в первую карету.

– Это же соратники Артемия Петровича, – выдохнул Голицын, – Соймонов, Еропкин, Эйхлер. Четвёртого не рассмотрел.

Далее из дома вышел сам хозяин с детьми. Две дочери, Анна и Мария были в платьях и в наспех наброшенных на плечи шалях. И младший сын в длинной рубахе, видимо поднятый с постели. Их вчетвером разместили во второй карете.

В третью погрузили прислугу и управляющего. Кучера щёлкнули кнутами, и все три кареты плавно друг за другом двинулись вдоль набережной Мойки в сторону Невы, где была накатана по льду зимняя дорога на Заячий остров.

Иван с Голицыным уставились с недоумением друг на друга:

– Что это было? Арест?

– Не иначе.

– Волынского?! Любимца государыни? Первого человека? За что?!

– А я почём знаю!

– Ты погляди, всех вымели под чистую! И гостей, и даже прислугу!

Иван снял шляпу и вытер ею мокрое от снега лицо:

– Это просто повезло, Митяй, что нас с тобой там не было.

Волынский был арестован в начале апреля. Вместе с ним подверглись аресту его семья, слуги и все, кто был в числе его конфидентов. Бирон, озлобленный на бывшего протеже, теперь видел в нём опасного соперника, и потому в качестве повода для ареста Волынского им была выдвинута версия злостного заговора против государыни.

Анна Иоанновна была расстроена и смущена этим обстоятельством; она испытывала доверие и привязанность к Волынскому, поэтому отказывалась верить в его преступные намерения, и даже хотела предпринять попытки повлиять на следствие. Но герцог Курляндский на пару с Остерманом решительно удерживали её от этих действий. И настаивали на том, чтоб следствие по делу Волынского велось со всей строгостью. Поэтому два месяца в застенках Петропавловской крепости продолжались допросы и пытки всех подозреваемых.

Анна Иоанновна, ввиду пошатнувшегося здоровья, не могла противостоять напору Остермана с Бироном и вынуждена была смириться, в душе надеясь, что в ходе следствия всё-таки выяснится, что вины Волынского никакой нет. В его отсутствие она скучала. Ведь последние два года Артемий Петрович искромётными идеями, острым словцом, фантазией и жизнерадостностью начинил её досуг нескончаемыми забавами. Государыня печалилась и искренне переживала за его участь. И эти переживания ещё больше усугубляли её недуг.

Франция

После заключения мира между Россией и Портой через посредничество Франции его величество король Людовик XV отправил к петербургскому двору посла.

Надо напомнить, что отношения между Францией и Россией были запутаны и недружелюбны ещё с польского конфликта 1733 года. При осаждении Данцига, армия Миниха взяла в плен французское войско по неосторожности вместе с французским дипломатом Маньяном. В Версале по этому поводу сочли себя оскорблёнными. И с тех пор вот уже семь лет, как при русском дворе не было представителя Франции.

Но в улаживании русско-турецкого военного конфликта, русская царица (по настоятельному совету Остермана) выразила надежду на посредничество французского короля. И это послужило приглашением к возобновлению дипломатических отношений, от которого Франция не отказалась.

После подписания Белградского мира, от России к Версальскому двору был направлен в качестве посла молодой князь Кантемир, а в ответ король Людовик XV уполномочил к должности французского посланника в Санкт-Петербург маркиза де ля Шетарди.

Французский посланник очень пышно оформил свой приезд; таково было указание его правительства. Версаль, и на берегах Невы, должен блистать.