Девочка медленно попятилась, как солдат, ожидающий угрозы.
– Нет, – неуверенно произнесла она.
– Как нет? Вот, смотри.
Он показал ей горшок лепестки. Горшок был тот же, а вот цветок походил на сухое сморщенное существо. Растение стало похоже на бумагу. Девочка дотронулась до лепестков, и те отозвались сухим шелестом. Цветок умер.
– Это не тот цветок, – сказала Алиса.
Тогда папа присел на корточки и сказал:
– Вот, что бывает, когда плохо заботишься о цветах. Это ты виновата, дочка.
Глаза девочки стали влажными, наполнились слезами. Она не могла поверить в то, что красивый цветок превратился в мусор из-за нее. Девочка прислонила ухо к растению и прислушалась. Не было ничего. Она заплакала.
– Ты убила его Алиса.
– Как?
– Плохо поливала, постоянно тревожила.
Девочка не знала, что фиалка нуждалась в солнце и приняла слова папы за чистую монету.
– А если бы слушала меня, то этого не случилось бы, – подвел итог профессор.
Воля, которую девочка так трепетно сжимала в кулаках всё это время, теперь была сломлена. Алиса разрыдалась, упав на холодный бетонный пол. Папа гладил ее по голове, утешая.
Он улыбался, потому что не мог поверить своим глазам! Девочка была такой послушной и преданной, какой никогда не была его собственная дочь. Чтобы немного успокоить ее рыдания, папа включил музыку. Это были глупые детские песенки, которые почему-то всегда раздражали Алису. Но сейчас она должна быть послушной. Сейчас она не должна показывать ему свой плохой характер.
4.
Лето выдалось жарким. Малина, которую профессор прореживал слишком редко, разрослась, разродилась множеством спелых ягод. Но с прошлого лета профессор осознал, что больше не хочет малины. Так что ягоды, наливаясь соком, становились едой для гусениц, червей и других насекомых.
Соседка, увидев такое пренебрежение, не могла пройти мимо и не сделать замечание. Та самая соседка, чьи высокие деревья создавали тень на участке профессора. Та самая, что указывала на него пальцем человеку в форме. Та самая, что ненавидела его дочь, всё время жаловалась на разбросанные вокруг игрушки, детские крики. Та самая, что после смерти его дочери, советовала ему завести собаку.
И, в конце концов, когда профессор вернулся из университета после вступительной комиссии, увидел у себя во дворе женщину, согнувшуюся в его саду над малиной. Сперва он даже не поверил своим глазам, замер на месте, как вкопанный. На нем, как обычно, был серый пиджак, стало жарко, пот стекал по лбу, сердце колотилось. Он инстинктивно пошарил по карманам, как будто хотел убедиться, что ключи от калитки, от дома и погреба всё еще при нем. Соседка не могла войти через калитку, значит, она просто перелезла через забор, чтобы собрать его малину, надеясь не быть застуканной на месте преступления.
Он, профессор, давно замечал, что некоторые вещи порой исчезают: лейка, тяпка, грабли… Всегда списывал это на случайность. Вещи порой живут своей жизнью, пропадают, и ты никогда не знаешь, где они обретают свой новый дом.
Но вот теперь он точно знал, где обретет свой новый дом его малина. Выработанная за годы работы интеллигентность, граничившая с лицемерием, не позволяла профессору просто выставить соседку за забор, потребовать обрезать разросшиеся деревья, и вообще прекратить заглядывать в замочную скважину. Вместо этого он просто топтался на месте, как и многие люди, улыбался в лицо, копя внутри злобу и отчаяние.
Но сейчас были иные обстоятельства. Сейчас он не просто «защищал» свои частные владения и созревшие ягоды. Он защищал тайну, которую планировал унести с собой в могилу.
– И как малина?
От неожиданности соседка подскочила на месте, обернулась и взялась за сердце, как будто получила удар. Словно не она вовсе сейчас бродила в кустах соседа, а он зашел к ней в гости.
– Вы меня напугали! Нельзя вот так подкрадываться!
– Извините, – вырвалось у него. – Я не подкрадывался, а пришел к себе домой.
– Ничего, – оскорбленно ответила соседка. – Вы не обижайтесь, я немного собрала вашей малины. А то, что добру пропадать?
Он внимательно смотрел на ее ноги. На ней были надеты повседневные широкие тренировочные брюки, на ногах кеды. Кеды теперь эти стояли прямо там, где он год назад закопал велосипед. Она всё что-то говорила, говорила, не умолкая, а он только смотрел на ее кеды. Земля под малиной была слегка сырая из-за дождя, который шел несколько дней назад. Сюда слабо пробивалось солнце.
– Вы стоите на моей земле, – как завороженный, произнес профессор.
– Что-что? – не поверила соседка.
– Вы стоите на моей земле! – повысил голос профессор.
Он никогда не позволял себе делать это. Ни с коллегами, ни со студентами. Только иногда дома, в своих стенах, с женой. Иногда прикрикивал на дочь. Но в обществе это было недопустимо. Особенно с малознакомыми людьми. Какую странную шутку играет с нами наш мир. Мы позволяем себе вызвериться на людей, которых любим, но страшимся выглядеть «не так» перед незнакомцами. В твоей жизни незнакомцы эти не играют никакой роли. Они появляются и растворяются, как сигаретный дым, но больше всего ты боишься мнения этих незнакомцев. А для тех, кем дорожишь, не сдерживаешь свои порывы.
– Почему вы кричите на меня? – удивилась соседка такой перемене.
– Потому что вы забрались ко мне в огород тайком и теперь топчете мою землю.
Она, движимая каким-то внутренним порывом, посмотрела на землю под ногами. Профессор взмолился про себя, как будто соседка могла что-то усмотреть там.
Затем женщина направилась мимо него к выходу. Для этого ей нужно обогнуть дом с левой стороны.
– Вам всё равно эта малина не нужна! А я бы внукам наварила варенья!
Он остановил ее, схватив за локоть, когда женщина проходила мимо.
– Нужна – не нужна… Не ваше дело!
– У тебя всё равно никого нет! – бросила соседка в лицо профессору эти слова, как перчатку. Да к тому же перешла на «ты».
Он заскрипел зубами, желая возразить. У него был кто-то. Был кто-то, ради кого теперь он мог жить. Но самые гнусные люди отыскивают самые больные места и бьют в них, целясь так метко, что попадают в самое яблочко. Умение это они вырабатывают годами, живя в обществе несчастливых задушенных устоями людей. Ведь только так ты сам можешь не принять собственное несчастье. Только так можешь смириться с ним. Целуя икону и в сердцах проклиная весь мир.
Он сильнее сжал руку женщины. Она вскрикнула.
– Чтоб я вас здесь больше не видел, – прошипел профессор.
Женщина вырвалась.
– Я от вас такого не ожидала. Всё передам вашей жене!
– У меня нет никакой жены. Сами же сказали: никого нет.
Соседка, стиснув крепко челюсти, выбежала через калитку. Только потом профессор подумал, что стоило бы заставить ее покинуть двор так же, как она и проникла. Но для одного раза достаточно.
Профессор почувствовал внезапно облегчение. Теперь не обязательно каждое утро улыбаться ей в лицо. Теперь можно даже не смотреть. Теперь его тайна надежно укрыто под землей. Никто не должен проникнуть на его территорию.
Глава 14.
Голубая дверь