Глухая республика

На Центральной Площади стоит КПП. Над КПП все еще висит тело Альфонсо –

на веревке, словно марионетка самого ветра. В одном из дальних помещений КПП плачет новорожденная Анушка.

Перед КПП две марионетки Мамы Гали забираются на скамейку и начинают целоваться, запустив руки друг другу в волосы. Солдаты воспринимают их на ура и начинают делать ставки, сколько они продержатся. Девушки улыбаются. Хватит говорить, когда мы целуемся!

Мама Галя незамеченной выходит из КПП c узелком белья, украденным с растянутой сержантом бечевки, спрятав Анушку в льняных простынях. Снег сыпется прямо с солнца.

Что такое дни

Майские дни,

как средних лет мужчины,

шагают в тюрьмы.

Они шагают в тюрьмы как юноши,

пальто

надев поверх пижам.

Галя шепчет, когда Анушка тычется носом

Предвыборные плакаты на наших проспектах показывают, какие у знаменитого диктатора прически,

а я, в 53 года

оставив даже мысль иметь своих детей, я… (кричу, обращаясь к своим соседям,

Сюда! Сюда!

Расчудесные болваны!

Она только что накакала на скамейку в парке, болваны расчудесные!

Материнство и отцовство

стоят нам чуточку собственного достоинства)

…благодарю Бога.

На рынке ветер сметает хлеб с лотков, лавочники сыплют проклятиями,

а у ветра уже велосипед между ног…

Но когда с белья корзиной я по улице иду,

ветер беспомощен

в своем желании коснуться крохотных чепчиков и носочков.

Марионетки Гали

Марионетка за занавесом в театре скользит губами по пенису солдата Иваноффа. Он берет ее за волосы и тянет к себе. Не переставая целовать его, она убирает его руку. Когда его рука снова оказывается в ее волосах, она останавливается, поднимает на него взгляд и показывает жестом, Будь ласков. Он снова прикладывается к бутылке водки. Она берет его в свой рот и закрывает глаза. И скользит, быстрей и быстрей.

Прекрасны женщины Васенки, прекрасны. Когда она лижет его ладонь, он смеется. Когда он наконец вырубается, она своей нитью марионетки душит его. Солдаты, выстроившиеся в очередь на первом этаже, поднимают тост за Маму Галю и не видят как марионетки утаскивают труп.

Прекрасны женщины Васенки, прекрасны.

Здраствуй, милый. Открывается дверь, и она показывает зайти еще одному солдату.

Галя во время бомбардировки

В двадцать седьмой день воздушной бомбардировки, у меня

уже ничего нет, кроме моего тела, а в этой пустой квартире стены колы-колышутся как легкие.

Как мне сказать, что я только каплю хочу тишины? Я, глухая, каплю хочу тишины, я каплю хочу тишины… Я посреди детской,

где земля требует от меня, требует от меня

слишком много, я

(до того как махну рукой на икающее сердце и засну) наши считаю

силы: женщина и ребенок.

Тело, из которого я свидетельствую, – это бинокль, в который ты смотришь, Боже: ребенок вцепился в стульчик,

в то время как солдаты (их лица сформованы изнутри словами) арестовывают мой народ, я бегу, а флаг – это полотенце, которым вытирает руки ветер.

Когда они вырывают двери в мою пустую

квартиру – я в другой квартире улыбаюсь, ребенок вцепился в стульчик

и качается

в сторону меня и тебя, Боже.

Я хлопаю и подбадриваю

ее первые шаги

ее первые шаги, беззащитные как и все мы.

Маленькие пучки

Пока июньские дни как средних лет мужчины