Механический бог

– Вообще-то… – я, было, хотел возразить, но передумал. – Вообще-то, сейчас я в твоем полном распоряжении.

– Тары-бары отменились, и теперь он стал правильным и пушистым, – она отвернулась в окно.

В этот момент я непроизвольно взял ее за руку. Таких повадок у меня никогда не было, но в этом жесте не было флирта. А может и был, но настолько естественный, что я не испытывал никаких неудобств.

Мы несколько секунд молчали, затем она мягко сняла мою руку и сказала:

– А как ты будешь меня развлекать? Только, пожалуйста, без налипаний и мозгоклюйства. Я вообще, если разобраться, тебя реального толком и не знаю.

– Угу. А на счет развлечений… Говорят – я неплохой собеседник.

Соня ответила недоверчивым взглядом.

Когда мы подъехали, я увидел, что здание ресторана выполнено в форме огромной рептилии с разинутой пастью, напоминавшей помесь дракона и крокодила. Видимо Уроборос еще не успел укусить себя за хвост, но судя по выражению его морды с выпученными глазами, от приступа самоедства он был недалек. Чтобы попасть внутрь, мы прошли по окаменевшей гортани чудовища, и оказались посреди огромного зала. Внутренности Уробороса были оформлены в знакомом стиле офисных помещений TotalRobotics: бирюзовые стены разделяли белые и серые полосы, а сквозь стеклянный потолок, проглядывало пасмурное небо мирского мегаполиса. От знакомых очертаний мне стало комфортней.

– Неловкая тема, – сказала Соня, листая меню. – Ты хотя бы примерно представляешь, какие тут расценки? Когда цифры не указаны, – это означает полный запредел. Я если что, могу подсобить.

– Этого хватит? – я небрежно вытащил помятую пачку банкнот из кармана.

– Да, – она расширила глаза, – этого хватит.

К нам подошел мужчина в черном костюме с бабочкой, поклонился одной головой и произнес:

– Тэо Михайлович, очень ряд, что вы нас посетили. Для вас все блюда – за счет заведения – сегодня и всегда. Когда будете готовы сделать заказ, только кивните.

И мне вдруг стало приятно осознавать свое положение в обществе. Судя по всему, так на мое самолюбие воздействовала Софья, и с этим было пора что-то делать. Однажды я уже влюблялся – больше так вляпываться мне совсем не хотелось.

– И кто же ты такой, Тэо Михайлович? – удивилась она.

– Давай тему сменим, – попросил я.

– Ладно. А почему ты бумажником не пользуешься?

– Для хранения бумаги?

– Да.

– Я бумагой обычно не пользуюсь.

– Что, везде такая же халява? – Соня приподняла брови. – Хотела спошлить про бумагу… не к месту.

Глядя в меню, я увидел знакомые названия блюд – я догадывался, что пища сюда поставляется прямиком из Цитадели. Когда мы подозвали официанта, Соня сделала заказ:

– Два коктейля: райский пепел и фруктовую вечность. Еще, – она перелеснула страницу меню, – чизкейк без коржа, – Здесь фантастические десерты! – оправдалась она.

Мы долго общались на отвлеченные темы, и постепенно ко мне подкралось непрошеное, приятно-волнующее ощущение, что я – на свидании. И кажется, собеседница это чувство со мной разделяла. Странное дело, я чувствовал себя с ней удивительно непринужденно, будто мы знали друг друга уже целую вечность. Два часа, как в воду канули, не оставив в памяти ничего, кроме радужной россыпи блаженных предвкушений. Мы заказали еще несколько блюд, пообедали, затем вызвали такси. Я доехал с Соней до ее дома с высокими кирпичными стенами. Открыв дверь такси, я подал ей руку, и как-то наудачу удивительно непроизвольно поцеловал ее в щеку. Соня коротко улыбнулась и сказала:

– Ну, до связи, Тэо Михайлович.

Дежавю

За сорок четыре дня до озарения

По совету Вальтера за разъяснением своих загадочных переживаний я обратился к старшему наставнику. Рафаил был высоким сухощавым дядей с широкими плечами и аристократически-утонченным лицом. Его взгляд казался теплым, но огромные черные глаза пугали своей глубиной. Он был одет в старый серый пиджак и бежевое поло. В его кабинете было очень светло и как-то по дзенски просто. Небольшой антикварный столик окружали два кресла и кушетка. На стене было несколько полок с хаотично разбросанной восточной утварью.

Рафаил бегло с какой-то неожиданно ошарашенной сосредоточенностью (чему я в тот день не придал никакого значения) осмотрел меня, и сразу отвернулся, уставившись куда-то в пространство, словно опасаясь потревожить меня своим взглядом. Он вежливо предложил мне на выбор кушетку, или кресло. Мне почему-то подумалось, что кушетка предназначалась для особо проблемных посетителей, и я выбрал кресло.

– Тэо, общение можно начать с любой темы, – собранно заговорил он. – Не нужно беспокоиться о том, насколько подходящей для разговора эта тема является. Не нужно переживать о том, как и что ты говоришь. Общение со мной – это не тест и не экзамен.

Мне стало немного не по себе – я сообразил, что к Рафаилу приходят за решением серьезных проблем, а меня, по сути, привело любопытство. К тому же где-то я допускал, что мой запрос был лишь поводом для привлечения высокочтимого внимания к собственной персоне. Но какая-то часть меня, казалось, подспудно понимала (или обманывалась такой мыслью?), что внимание это необходимо для раскрытия чего-то по-настоящему важного. И раз уж наставник сам пояснил, что говорить можно на любую тему, я не стал юлить и обратился прямо:

– Сэмпай Рафаил, – заговорил я уважительно, – я в последнее время часто переживаю дежавю. Вот, хотел узнать, что это такое – дежавю.

По его лицу снова скользнуло удивление. Рафаил с секунду сверлил меня взглядом, затем ответил:

– Дежавю – такое переживание, когда ты осознаешь, что это мгновение с тобой уже происходило.

– Это понятно, – согласился я. – А какова природа дежавю?

– Это… – он снова внимательно посмотрел на меня, – проблеск той части твоего «Я», которому прямо сейчас доступно полное осознание времени. Поэтому и возникает такое ощущение, будто ты это уже видел.

– Это что-то типа ясновидения? – удивился я.

– Таким типом ясновидения могут пользоваться только просветленные умы. А нам остается лишь удивляться кратким проблескам.

– То есть, я не совсем понял… это что, как-то связано с природой времени?

– Дежавю – это беглый взгляд в реальность, где все, что было и все, что будет, существует в одно и то же время – в момент, который мы называем словом «сейчас», – непринужденно ответил он.

«Ох уж это «сейчас», – подумал я негодующе. – Чего к нему только не приплетают…»

– То есть, будущее и прошлое существуют где-то в параллельном измерении? Они есть сейчас, но где-то «там»? – я поднял взгляд к потолку.

– Вполне уместная аналогия, – кивнул Рафаил.

– Это действительно так, или это какая-то философия?

– Ты же сам сказал, что переживаешь дежавю, – насупленно заметил он. – Вот и разберись, переживаешь ты его, или это какая-то философия…

– Да, но я не думал, что все так устроено…

Меня настолько удивила эта информация, что речь моя стала путаной. Рафаил предложил мне чашечку чая, и я согласился. Он достал из комода антикварный заварочный чайник, и начал засыпать в него разные травы из бумажных пакетов по какой-то старинной технологии. Меня эти манипуляции не удивили – я несколько раз видел, как отец схожим образом сам (то есть без помощи робота-помощника) заваривал чай.

– Это не наркотик? – спросил я на всякий случай, ожидая привычного от наставников ответа с усмешкой, или наездом.

– Попробуй… – вкрадчиво предложил он.

Я осторожно поднес ладонь, прикоснулся к чашке и ощутил приятное, уютное тепло. Сделал глоток, еще один. Тепло и свежесть растеклись по телу, ободряя сознание. В чашке был горячий травяной чай из листьев вечнозеленого кустарника с легким цитрусовым оттенком с лимонным сорго и грейпфрутом. Химических примесей я не почувствовал.