И ни на одно мгновение дольше

Конечно, если бы об этом романе стало известно супруге Василия Вениаминовича, то был бы жуткий скандал. Разгневанный папа за нанесенную дочери обиду отомстил бы очень серьезно. В лучшем случае разрешил бы уйти на пенсию, передав жене все до копейки. Но это в лучшем случае. Грехов за начальником райотдела было столько, что отправить его за решетку на казенные хлеба до конца жизни было проще простого.

К тому же его молодая избранница частенько говорила, что пора бы перебираться из этого захолустья  в столицу. Поэтому предложение москвичей было очень своевременным.

Василий Вениаминович прошел к своему креслу. Тяжело опустился на специально подложенную на сидение подушечку от беспокоящего геморроя и, пристально посмотрев на гостей, сказал:

– Я знаю, где сейчас ее дочь. И могу сделать так, что Анастасия Владимировна примет ваше предложение. Но мне от вас нужны не просто слова, а гарантии хорошего трудоустройства в Москве, – он представил разъяренное лицо своего тестя, – и еще кое-что…

Возвращаясь домой, Анастасия Владимировна тоже задумалась о переезде. Москву она не любила и даже боялась. Поэтому, когда много лет назад сразу после рождения дочери муж сказал, что надо перебираться в столицу, ответ у нее был готов. «Тебе хочется – езжай, а мне с дочкой и здесь хорошо», – резко выпалила она, в глубине души надеясь, что он передумает. Но муж не передумал и поэтому был вычеркнут из ее жизни и жизни дочери.

Много раз после этого она спрашивала себя – правильно ли она поступила. Ведь если разобраться, то тогда она принимала решение думая лишь о собственных интересах. И уж точно не о будующем Дины.

Теперь Анастасия уже не обманывала саму себя: в Москву она не поехала потому, что боялась раствориться в миллионах людей. Здесь, в родном колхозе, она чувствовала свою необходимость и востребованность. Годами не брала отпуск, потому что была убеждена, что без нее все развалится буквально на следующий день.

«Кори себя, не кори, а обратно ничего вернуть невозможно, – думала она по дороге из райцентра. – Теперь, когда тебе за пятьдесят, обратно в тот коридор, где много дверей, не вернешься. Ты сделала так, как хотелось тебе. Но может и правда дать людям возможность самим выбирать? А тебе пришло время уйти на покой. Может, пришло время отдохнуть за все эти годы? И дочка сможет получить там хорошее образование. Выйдет замуж. Появятся внуки… – она улыбнулась в зеркало сама себе. – Да какая ты бабка? Одно название… Да и чтобы стать бабушкой, надо сначала найти дочку».

*****

Подъезжая к деревне, Анастасия Владимировна уже точно понимала, что никуда Дина не уезжала и тем более не загуляла с каким-то Рафиком. Она помнила этого продавца. Маленького роста, щупленький, с короткими кривыми ножками. При такой несуразной внешности он наверное из-за своих комплексов был к тому же очень обидчивым. Постоянно приставал к девушкам, хамил всем остальным.

С этими мыслями она подъехала к мастерской Романа. Тот с приятелем стоял у открытых ворот на улице. Анастасия Владимировна посмотрела на высокого парня, чуть не ставшего ее зятем. «Моя дочь не могла убежать от этого красавца, чтобы позариться на мелкого закомплексованного и вечно озабоченного недомерка», – окончательно решила она и вышла из машины.

Для нее Рома был как родной. Поэтому она, ничего не скрывая, рассказала ему и про разговор с начальником полиции и, конечно, про очередные предложения гостей из Москвы.

– Значит надо еще раз поговорить с этим Сашей, – хмуро сказал он, выслушав ее внимательно. – Слишком уж очень серьезные вещи наболтал наш пустозвон, чтобы теперь все это объявить какой-то дурацкой шуткой. Даже для него это перебор.

Он посмотрел на умчавшийся пикап Влада и закрыл ворота мастерской.

– Едем его искать прямо сейчас, – не спрашивая согласия Анастасии Владимировны, он сел на пассажирское сиденье ее автомобиля. – Сначала к нему домой, потом по магазинам. Он где-нибудь здесь шастает.

– Подожди секунду, – она положила руку на его колено. – Ты не обязан ничего для нее делать. Я все пойму.

– Да ладно вам, – очень тихо сказал Рома. Он хотел добавить, что до сих пор любит ее дочь, но, вспомнив разговор с приятелем, удержался. – Надо во всем разобраться. Поехали, Анастасия Владимировна.

Санек был дома. Сильно пьяный, он сидел на крыльце и плакал. Увидев заходящих в калитку председателя и Романа, он театрально протянул к ним руки и через секунду обессилено бросил их на колени. Саня печально мотал головой, даже не пытаясь стереть слез, и что-то бормотал.

В другой ситуации можно было бы сразу разворачиваться и уходить, так как все признаки начавшегося очередного запоя с традиционными элементами самобичевания были на лицо. В таком состоянии настроение человека меняется от любви до ненависти за секунду. От слезного, слюнявого обожания до лютой ненависти – одно мгновение. Добиться чего-то толкового от алкоголика в запое невозможно. Но других вариантов не было.

Рома, оценив ситуацию, молча поднял его с крыльца, подвел к бочке с водой на углу дома, куда с крыши стекала дождевая вода, и, чуть надавив ему на затылок, опустил голову единственного свидетеля под воду. Проделав эту операцию три раза, он спросил:

– Готов рассказать или еще будем купаться?

Санек зафыркал, замахал руками и, глотая воздух, затараторил обиженным голосом:

– Они пообещали на меня тех туристов повесить… Которые на озере пропали… И били сильно… Но я ничего не сказал, хотя знаю, куда они делись…

– Ты про что? – встряхнул его Рома за плечи. – Говори по порядку!

– Полицаи, что из райцентра приехали… Они и про Дину спрашивали, и про тех, кого я на озеро водил… Обещали меня посадить. А я ничего им не сказал, потому что, хотя все меня за дурочка и клоуна держат, знаю, что им ничего говорить нельзя. Поэтому и про Дину ничего не сказал, и про тех туристов с озера.

– Так что с Диной случилось? – отпустил его Роман.

– Как я до этого говорил, так и случилось, – Санек был готов опять заплакать. – Избил ее этот гад, запихнул бесчувственную в машину и увез.

Роман поверил Саньку без всяких сомнений. Глаза его мгновенно налились кровью как у разгневанного быка. Он выскочил из калитки и, ничего не сказав Анастасии Владимировне, побежал в сторону того магазина, где работал Рафик.

*****

То, что он сделал что-то очень ужасное и непоправимое, Рафкат понял сразу, как отъехал от магазина. Но вместо раскаяния ощущал лишь злость и досаду.

«Сучка крашенная… стерва… проститутка…» – повторял он, выезжая из деревни на трассу, не зная, куда ехать дальше.

Дина была без сознания и лежала на боку на заднем сиденье автомобиля.

– Зачем пришла в магазин? Зачем? Кто тебя звал? – кричал он, зная, что девушка не может ответить.

Ему пришла в голову мысль, что можно отъехать чуть дальше и выбросить ее из машины где-нибудь в лесу. Но в этот момент у него в кармане задребезжал телефон. Звонил дядя, к которому отец два месяца назад послал Рафката в Россию на заработки из маленького высокогорного села. Конечно, ехать из одной деревни, где работы не было совсем, в другую, Рафику не хотелось. Он просил отца поговорить с другим своим братом, который занимался торговлей в Ярославле. Большой город манил молодого парня гораздо больше, но отец решил сначала посмотреть, как сын будет справляться здесь. И был прав.

Вырвавшийся из-под строгой домашней опеки Рафкат пустился во все тяжкие. На стареньком автомобиле, который дядя выдал ему для работы, он по ночам гонял по всей области, выискивая новые развлечения. Естественно с работой он не справлялся, и дядя часто грозился отправить его обратно к отцу в родную деревню.

– Мне Зоя все рассказала, – услышал Рафик в телефоне разгневанный голос дяди.

Рафкат только сейчас сообразил, что кто-то мог видеть все что он натворил. И конечно все, что он сделал, видела продавщица их магазина. Она и рассказала дяде о случившемся.

– Ты понимаешь что наделал, идиот? – кричал дядя. – Быстро приезжай ко мне!

Дядя Вазген встретил Рафката на улице перед своим домом в райцентре. Открыл ворота, чтобы племянник мог заехать во двор и помог перенести Дину, которая еще не пришла в себя, в одну из комнат.

– Я позвонил своему брату, твоему отцу, и вот что мы  решили: прямо сейчас ты сам звонишь в полицию и все им рассказываешь. Да, может быть, тебя посадят. Но мы тебе там будем помогать. Будешь хорошо сидеть, выйдешь через год…

– Ты что, дядя! – закричал в ужасе Рафкат. – Я не хочу в тюрьму, я не могу в тюрьму…

– Раньше надо было думать, а не по кабакам шляться. Если ты не сядешь, то полиция нам здесь такое устроит… Бизнес надо будет закрывать и уезжать. Не нравится здесь жить – надо было дома сидеть, а не девчонок бить. Ни менты, ни местные жители нам работать не дадут.

– Она сама пришла… Она меня обозвала, – чуть не плакал Рафик. – У нас дома она бы и пикнуть не смогла.

Дядя рассвирепел и с размаху залепил племяннику звонкую пощечину.

– Ну и пас бы овец в деревне, что ты сюда приперся? Мой отец, твой дед, в этой стране уважаемым человеком был. У него орденов и медалей полная грудь. А он не как ты, в теплом магазине колбаской торговал. Он на крайнем севере нефть добывал… – дядя хотел сказать что-то еще, но в сердцах махнул рукой и сунул племяннику телефон. – Звони в полицию немедленно! – приказал он и пошел в комнату, где была Дина.

*****

Когда Рома влетел в магазин, продавщица, увидев его лицо, сразу поняла, что сейчас скрывать что-то опасно. И поэтому подтвердила рассказ Сани, что Дину действительно избил и увез их работник. Написала на бумажке номер телефона и адрес дяди, к которому тот мог поехать.

– Но дядя Вазген почему-то давно не отвечает на звонки, – робко добавила она, осторожно протягивая бумажку. – Ни Рафик, ни он. Никто не отвечает.

Рома выскочил на улицу. В этот же момент к магазину подъехала Анастасия Владимировна. Он опять запрыгнул на пассажирское сиденье и сказал, что Дина может быть в городе.

Когда они подъехали к дому, адрес которого написала продавщица, то увидели за открытыми воротами те самые красные «жигули». Рома поднялся на крыльцо. Дверь была открыта нараспашку. Он крикнул: