И ни на одно мгновение дольше

Сирт удивленно смотрел на него. «Неужели этот седовласый дед когда-то тоже умел держать меч, воевал и даже смог дожить до такого преклонного возраста?» Он попробовал представить себя таким же стариком, проводящим здесь свои дни с большой кружкой хмельного напитка в руке.

– За три дня на хорошей лошади можно было добраться до моря. Там жил народ, женщины которого славились светлыми золотистыми волосами и покладистым характером, – продолжал старик. – Туда я и отправился. За несколько дней мне не встретилось ни одной девушки, ради которой стоило бы забираться так далеко. Казалось, что меня обманули и все женщины в этом краю некрасивые, ленивые, с злыми, глупыми и жадными лицами. Я расстроился и уже хотел вернуться домой, как однажды у горного родника встретил совершенно необыкновенную девушку с зелеными глазами и с повадками дикой кошки. Увидев меня, девушка побежала, легко перепрыгивая с камня на камень. Но выследить ее было нетрудно. В округе было всего три дома. В них жили рыбаки. Их маленькие жилища из камней стояли на берегу в маленькой бухте. Там, за черными скалами, они прятались от постоянного ветра и непрошеных гостей. Я выкрал ее в эту же ночь. Сделать это тихо не получилось. Была погоня. В смертельной схватке я убил двух мужчин, которые нас преследовали. Это были ее братья. На их лошадях мы добрались до моего дома. Всю дорогу я почти не спал. Боялся. Мне казалось, что как только засну, она убьет меня. В ее глазах было столько ненависти, что я не надеялся, что у нас что-нибудь получится. Но когда мы въехали в нашу деревню, девушка притихла. Она никогда до этого не видела таких больших домов и столько незнакомых людей…

Глаза старика наполнились слезами. Говорить ему было трудно. Он с мольбой посмотрел на внучку, будто надеясь, что она остановит его рассказ. Но Лада даже не заметила этого. Она смотрела куда-то в сторону, пытаясь представить то, что произошло много лет назад.

– Потом начались мои беды. Она родила твою мать и при этом чуть не умерла сама. Но я ее выходил. Именно тогда, когда она была так слаба, что даже по дому ходила с трудом, я ее полюбил. Больше детей у нас не было, хотя прожили мы вместе много лет.

Старик говорил все тише и тише. Сирт еле разбирал слова, которые иногда заглушал скрип мельничного колеса и шелест листьев на вершинах деревьев.

– Наш народ процветал. Но нашим вождям всегда чего-то не хватало. То им казалось, что у них мало земли, то мало рабов… Поэтому мы постоянно воевали и совершали набеги на своих соседей. И однажды они не выдержали и, объединившись, напали на нас сами… Ты, Лада, тогда была совсем крохотной. И даже не поняла, что твои родители погибли во время той нашей последней войны. Мало кому удалось выжить. Мы долго скитались. Нас никто не хотел принимать. От голода, ран и болезней люди погибали каждый день. И когда надежды уже не осталось, голодные и обессиленные мы оказались в этом месте. Будто кто-то специально провел нас через эти непроходимые болота на берег этой речки. Здесь, конечно, нет того простора и тех богатств, что у нас были раньше, но зато теперь мы ценим каждый клочок земли, каждое дерево, каждого человека. Теперь мы никому не угрожаем и никто не угрожает нам. Мы живем в согласии с миром.

Старик замолчал. К нему подошла большая белая косматая собака и, будто желая его поддержать, положила голову ему на колени. Дед, поглаживая псину, смущенно посмотрел на внучку.

– Любовь к тебе – единственное, что объединяло нас с твоей бабкой. Мы никогда не рассказывали тебе, что произошло на самом деле. После того, как ты уехала, она тоже ушла от меня, – продолжил дед. – Теперь живет одна на краю леса у Черного озера. Вернула себе то имя, которым  назвали ее родители. Теперь она Янзолинда. Но для местных это очень длинное имя и все зовут ее просто баба Яна

Дед взял со стола большой ломоть хлеба и дал собаке. Та очень осторожно взяла его зубами из дрожащих стариковских пальцев и не спеша легла у его ног. Зажав угощение передними лапами, она откусила небольшой кусочек и стала жевать, с подозрением поглядывая на незнакомцев

– Я думала, мы всегда жили в этой деревне. А мои родители умерли от какой-то страшной болезни, – тихо произнесла Лада, с трудом приходя в себя после этого рассказа. – А я могу сходить к бабушке? – спросила она неуверенно, и не поднимая глаза на старика.

– Конечно мы сходим, – ответил за деда Сирт. Он видел, что жена в смятении и замешательстве и не знает как воспринимать услышанное. – Мы должны здесь все вокруг посмотреть и со всеми познакомиться. И к твоей бабушке обязательно сходим. А что откладывать? Прямо сейчас и пойдем.

Сирт почувствовал, что Ладе надо переварить услышанное. И лучше будет, если они, не откладывая, прогуляются до этого Черного озера. Он расспросил у деда, как добраться до жилища старушки. Старик посмотрел на него с благодарностью – ему тоже хотелось побыть одному. Дед сложил в сумку им еды на дорогу, налил в кожаный бурдюк своего ячменного напитка и проводил до края деревни. Сирт заметил, как сильно изменился старик после своей исповеди. Его глаза потускнели, в них появилась тоска и печаль.

Вдоль реки шла еле заметная тропинка на Черное озеро. Дед сказал, что эта река начинается как раз в болотах у озера, совсем рядом с домиком старухи. Поэтому заблудиться будет трудно. Они попрощались и сразу отправились в путь.

– Удивительно, но вспоминая свое детство, я всегда вижу рядом с собой лишь деда и почти никогда бабушку, – сказала Лада, перепрыгивая очередной  ручей, впадающий в реку. – Интересно, чем она была так занята?..

– Сейчас дойдем и ты все узнаешь, – ответил Сирт и, остановившись перед женой, обнял ее за талию, посмотрел в ее зеленые глаза так, словно не видел ее сто лет. – Здесь, в деревне, ты изменилась. Взгляд стал мягкий и нежный. Может нам сделать короткий привал? – хитро улыбнулся он. – Дед положил нам целую сумку еды, а спешить нам некуда.

– Ты только об одном думаешь, – она огляделась. – Как красиво вокруг.

– Да, очень. Если ты хочешь, мы можем остаться жить в этой деревне. Построим дом рядом с дедом у мельницы. Я буду ему помогать. А ты будешь рожать детей.

– Я с радостью, – Лада прижалась к мужу, зажмурила глаза и почувствовала, как от счастья уходит земля у нее из-под ног и кружится голова, – Только я сомневаюсь, что ты сможешь здесь жить… – глубоко вздохнув, произнесла она. – Слишком здесь тихо и спокойно для тебя…

– Но привал на этом ручье нам сделать никто не помешает, – Сирт легко поднял ее на руки и понес на залитую солнцем и заросшую ромашками лесную полянку…

Только к вечеру они добрались до жилища бабы Яны. Когда солнце стало прятаться за деревья, тропинка повела их от речки на невысокую гору и, поднявшись на ее вершину, они  увидели Черное озеро. Наверное, из-за большой глубины вода в нем действительно казалась темной и холодной.

Недалеко от берега, уже чуть скрытый вечерним туманом, был виден скалистый остров. Со всех сторон озеро окружало мрачное болото, где оно заканчивалось нельзя было рассмотреть даже с высоты того места, куда они забрались. Было ощущение, что и на болоте, и на скалах таинственного острова и в самом озере скрывается что-то неизвестное и опасное.

Лес здесь заканчивался и под последними темными, заросшими бурым мхом елями, под склоном горы стоял почти незаметный, наполовину зарывшийся в землю домик.

Как только они спустились, им навстречу неизвестно откуда-то выскочили несколько огромных кошек. Мгновение казалось, что они сейчас набросятся на непрошеных гостей, но вдруг как по команде грациозные животные остановились и с достоинством расселись вокруг дома, наблюдая за Сиртом и Ладой.

Они постучались, но никто не открыл. Лада осторожно толкнула дверь, и она распахнулась, призывая их войти внутрь.

Несмотря на полумрак, можно было сразу догадаться, что хозяйку не сильно беспокоит беспорядок в ее доме. В центре маленькой комнаты с темным низким потолком, с кружевами паутины в углах, стояла огромная печь. Два пенька и широкая лавка заменяли стулья и кровать. Маленький стол был весь заставлен какими-то горшками, плошками и мешочками. Вдоль стен на веревках сушились травы и еще что-то, похожее на внутренности животных и птиц.

– Хорошо, что твой дедушка положил нам много еды, потому что здесь едой даже не пахнет, – произнес Сирт, осматриваясь. – И гостей, похоже, здесь не любят.

– Если стукнуть чем-нибудь по твоей глупой голове, то из тебя можно будет сделать много вкусных пирожков с требухой, – услышали они скрипучий голос позади себя.

– Бабушка! – вскрикнула Лада и бросилась обнимать старушку, которая бесшумно зашла вслед за ними в дом.

Сирт сразу заметил, что они похожи. Естественно, Лада молода и свежа, а на бабкином лице залегли глубокие борозды морщин. Но высокие скулы, тонкий острый нос с горбинкой и, главное, проницательные все замечающие зеленые глаза без сомнений подтверждали их родство. Старушка, похоже, давно одевалась, не обращая внимания на погоду за окном и времена года. Даже сейчас, в разгар лета, на ней была сильно потертая шуба с длинным серым мехом, перехваченная кожаным поясом.

– Ну хватит, хватит, – пробурчала хозяйка, освобождаясь от объятий внучки, явно растроганная неожиданной встречей. – Значит, старик наш еще не помер и все тебе рассказал. Это хорошо, пусть помучается подольше.

– Что ты говоришь, бабушка, – укоризненно произнесла Лада.

– Я говорю, что за все надо платить, а ему есть за что каяться, – проворчала старуха и внимательно посмотрела на внучку. Потом поправила серый платок на голове и повернулась к Сирту. – Если ты голоден и тебе хочется есть, то иди в лес, – сказала старушка и почти вытолкнула его из избушки. – Может, кого там поймаешь, может, тебя кто сожрет, а нам с внучкой поговорить надо.

Старушка несколько раз вздохнула, посмотрела в крохотное окно, чтобы убедиться, что Сирт ушел, и села на пенек у печки.

– Давно это было. После этого жизнь прошла. Я его за это не виню. Чтобы я там делала у себя на родине? Жизнь у рыбачки не сладкая. Провоняла бы рыбой до самых костей. А то, что он моих братьев убил… Ну, так иначе бы они убили его. Да и рыбаки не живут долго. Зато Ильм меня любил, оберегал, подарками баловал.

– Ну а почему же вы сейчас вместе не живете?

– Когда мы сюда приехали, в деревню, за это гиблое болото, в нем что-то порвалось. К той вине, которую он и так передо мной испытывал, добавилось то, что дочь нашу не сберег… Он тогда будто сам умер. Если бы не ты, может быть и руки на себя наложил бы… От тебя не отходил, нянчился целыми днями. Ну а ты выросла и здесь жить не захотела. Убежала в город. Замуж там вышла. Дед тогда совсем раскис. Целыми днями сидел и на реку смотрел. Тебя ждал. А потом научился хмельную брагу делать… В общем, ничто нас больше вместе не держало. И я ушла…

Рассказывая это, бабушка ни на секунду не останавливалась. Что-то пересыпала из одного мешочка в другой. Что-то смешивала, что-то доставала, нюхала и убирала обратно. Потом вышла ну улицу и быстро вернулась с большой рыбой в руках. Завернула ее в большие зеленые листья и засунула в печь.

– До меня здесь другая бабка жила. Старая ведьма. Она и меня научила кое-чему. Потом пропала. А я осталась. Кто-то должен здесь присматривать за болотом и за теми, кто здесь живет, – она села на скамейку, устало положив сухие руки на колени. – Этого красавца ты там, в городе, нашла?

– Да. Хочу его уговорить остаться здесь.

– Не боишься, что он станет как дед? У мужа твоего на лбу написано, что ему нужно каждый день подвиг совершать. С его гордыней трудно ему будет жить в деревне.

– И что, бабушка, ничего нельзя сделать?

– Да попробовать-то можно. Есть у меня травки хорошие. Но боюсь, от тоски с ума может сойти. Как мой дед. Тот себе простить не может, что меня выкрал и дочь не уберег, а этот себе не простит, что людей в вашем Городе не спас. Так и будут пить вдвоем целыми днями. Тебе это надо? Нет ничего хуже этого.

Выгнанный из избушки Сирт поднялся на гору. Он немного побродил по лесу и опять поднялся на холм. Охотиться ему не хотелось, да и было уже поздно, начинало темнеть. Он подошел к упавшему и засохшему дереву, с пятнами рыжего мха на стволе и сел на него, удобно прислонившись спиной к толстой ветке.

Почти все небо надо озером было нежно-розовым. Внизу было видно заросшую травой и кустами крышу старушкиного дома. Из печки шел пахнущий жареной рыбой дымок, который почти сразу опускался обратно на землю и, смешиваясь с туманом, стелился над болотом густой пеленой.

Становилось зябко и хотелось туда вниз к печке и жене.

Он вспомнил свой дом в Городе, а потом сразу, почти слово в слово, последний разговор с братом и опять почувствовал обиду.

«Дом я могу и здесь построить, – подумал он, – в деревне, рядом с мельницей, спрятавшись подальше от всех. Главное, в этих лесах самого себя не потерять. А чтобы этого не случилось, заведем с Ладой кучу ребятишек – она только об этом и мечтает…»

Сирт сидел, любуясь закатом и мечтая о новом жилище. На какое-то время ему показалось, что остаться в деревне – это единственное правильное решение. Но потом он вспомнил солдат в своей дружине. Горожан, которые ему верили. Не находя ответа, он встал и пошел вниз. Из-под ног сыпались мелкие камни. Рядом из густых кустов выпорхнули разбуженные шумом птицы.

Он уже почти добрался до избушки, но сам не зная почему пошел не к ней, а свернул на болото и сразу оказался в таком кромешном тумане, что пришлось остановиться. От неразрешимых вопросов голова шла кругом.

«Нельзя быть хорошим для всех. Можно остаться здесь и сделать счастливой свою любимую. Можно вернуться в Город и защищать его вместе с людьми, которые тебе верят». Ответа не было, и из-за этого он ощущал чуть ли ни физическую боль во всем теле.