Темь. В поисках истины

– Ну, вот и добрались до искомого, – произнес молчавший все это время Варс. – Дак в закрома пойдем, что ли? То бишь в оружейную…

Почему Варс все это время молчал, стало ясно, когда он подвел их к небольшой железной двери, ведущей в очередную пещеру. На двери красовался громадный замок, солидно предупреждающий, что здесь хранятся немалые богатства. Печальный хозяин «Веселой берлоги» выудил из-под полы не менее увесистый ключ и, потоптавшись на месте, уныло заявил как бы в сторону:

– Оно, конечно, гости и все такое, вроде как бьетесь за Свет и горе маете, беды испытываете, жизни и животы не жалеете… Однако железо нынче в цене растет, гномы жадючи стали, хорошего изделия вовсе не сыскать. Не обессудьте, ежели што не по карману будет. Вот.

И смущенно крякнул.

– А ты, добрый дядюшка Варс, пейсы случайно не носишь? – злорадно спросил Леха. – Мы мир спасаем, а ты три шкуры с нас драть…

Никитич зыркнул на него синими глазами и пхнул в сторону:

– Не лезь, когда не понимаешь. Домовые для того и поставлены, чтобы добро беречь!

И уверил Варса:

– Ты, почтенный сородич, не сумлевайся, золота тебе отсыпем по чести, даром не берем. И за ночлег уплатим, а как же, мы порядок знаем.

Вмиг повеселевший Варс отомкнул замок и вошел в пещеру, пропустив мимо ушей Лехин выпад. А может быть, он просто не знал, что носят ортодоксальные евреи в качестве дополнения к прическе. Вполне возможно, в Варсовой тени они не водились.

Полдня ушло на это оружейное святилище Варса, занимавшее огромный подземный зал. Из этого времени большая часть была потрачена на взаимные вопли обоих домовых по поводу цены, и этим воплям позавидовали бы тертые депутаты любых мастей и торговки с одесского Привоза.

Если для представителей Срединных миров зрелище сверкающих клинков всех форм, луков и колчанов со стрелами, щитов, доспехов, топоров, кинжалов было привычным и радующим сердце, то для Антона и Лехи все это напоминало в лучшем случае музей, а в худшем – свалку металлолома. Единственное, что порадовало бывшего скинхеда – булава на узорчатой металлической ручке. Собственно, это оружие напомнило ему славную биту, которой во времена юности он внушал некие принципы своим идеологическим противникам.

Антон совершенно не представлял, что делать со всей этой горой оружия и как в ней разобраться. Он брал в руки то меч с диковинным изогнутым лезвием, более напоминавшим лопату-мутанта, то любовался огромным рубином, вделанным в рукоятку сабли, по клинку которой змеились непонятные знаки. Не вдохновила его выставка кинжалов и ножей, на фоне которых изделие Марцеуса казалось гордым аристократом.

А вот Весняна сразу нашла то, что искала: с восхищением осматривала изящный изогнутый лук, темная поверхность которого матово светилась, отражая блики факелов на стенах. Не меньший ее восторг вызвали стрелы, наконечники которых были сделаны из непонятного белого металла, похожего на серебро.

– Вот! – очутился возле нее запаленный от спора с Никитичем Варс. – Ты посмотри тока! Сделан сей лук в двух мирах, и цены ему нет вовсе.

– Лук как лук, – гундел в бороду слегка охрипший Никитич. – Сам вижу… Сделан тута из энтих… композитов, однако, а колчан со стрелами – из Раземелья, эльфами изготовленный, потому как стрелы не кончаются… Наконечники, однако, тожа из энтих… композитов, тока заговорены на нечисть. Сборная солянка, понимашь, новодел, и цена ему десяток золотых, не боле…

– Не тока на нечисть заговорены наконечники! – махал у него под носом стрелой Варс. – А и на броню гномью! Да в каждой стреле самоискатель вделан. Одна такая стрела дракона сама найдет и сшибет, а ты говоришь – солянка…

У Лехи и Антона, оказавшихся в этот момент рядом, отвалились челюсти.

– А вы побольше их еще послушайте, – вкрадчиво сказал, наклонившись к ним, Митромир. – Полезно.

– Композиты, – обалдело поглядел на Леху Антон.

– Самонаводящиеся стрелы, – Леха захлопнул челюсть. – Они тут что, с ума посходили или разводят нас, как лохов, а?

– Самоискатель, говоришь? – уклонялся Никитич от свистевшего у него перед носом остроконечного жала стрелы. – Эт еще посмотреть надоть… Однако древнего у тебя ничего нет, все равно новодел! Качество проверить, на драконе желательно…

– Где я тебе тут дракона найду? – возопил Варс, увлекая Никитича далее к своим сокровищам. – Ты вот лучше посмотри, уважаемый, это чудо гномье – меч, кованный самим Пупой Седьмым!.. Какой же это новодел, ему лет поболе трех тысяч будет…

За ними торопливо ринулись, навострив уши, Антон с Лехой. Митромир с Весняной переглянулись и заливисто захохотали.

Глава 17

Лишь далеко за полдень вся компания, наконец, вооружилась. Да и то после совета Митромира.

– Вы слушайте оружие не умом, а сердцем, – сказал он. – Что позовет, то и берите. Сами поймете. И вообще пора отвыкать от логики, надо слышать интуицию. Слушать себя… К Раземелью идем, как-никак.

Весняна, понятное дело, выбрала композитный лук с эльфийскими стрелами и небольшой изящный кинжал. Никитич выволок из хранилища тот самый меч Пупы Седьмого, поторговавшись с Варсом чуть ли не до драки, а за спину повесил устрашающего вида арбалет, запасшись и болтами к нему. Митромир ко всеобщему удивлению выбрал щегольскую шпагу, которую, по его словам, изготовил придворный маг Людовика Четырнадцатого, эльф по происхождению, а клинок заговаривали опять же гномы. В ответ на явные сомнения Антона по поводу существования мага-эльфа у французского короля, Митромир туманно пояснил, что не всегда маги афишировали свое присутствие у подножий тронов.

Сам Антон выбрал тяжеленный меч простой работы, лезвие которого был испещрено корявыми знаками. К мечу прилагались столь же простые ножны, выстланные, однако, изнутри мехом.

– Это булатный клинок, – знающе сказал Никитич. – Кован на Руси. А знаки непонятно какие – на письмена непохожи, на руны тож… Древнее оружие. И ковали его не люди и не гномы, а вот кто – мне неведомо. Мех же для того, чтобы оружие содержалось в чистоте. Мои ножны такие же. Надоть почаще смазывать жиром изнутря, особливо барсучьим, он не так вонюч, как тролличий.

Митромир осмотрел знаки на мече, хмыкнул, пожал плечами, но, подумав, лишь обронил:

– Попробуй, Ант, с ним справиться. Получится – хорошим воином будешь.

Но более всего впечатляло вооружение Лехи. Отставной скинхед вылез из оружейной Варса, гремя кольчужной юбкой, опускающейся до колен, и кривой саблей, подвешенной к поясу. В левой руке он держал небольшой круглый щит, а буйну его головушку украшал круглый шлем с конским хвостом. За поясом красовалась также полюбившаяся Лехе булава.

У членов экспедиции по спасению человечества медленно отвалились челюсти.

– Леха, ты что? – потрясенно прошептал Антон. – Ты это… в татарина переквалифицировался?

– Кто, я? – возмущенно заорал Леха, но было видно, что он сконфужен. – Откуда мне знать, чье это железо? Оно позвало, а я как бы слушал. Митромир же сказал!

– Это не татарское оружие, – авторитетно сказал Никитич, оглядывая металлического Леху. – Боле схоже на печенежское. Али там половецкое. Из тех краев, одначе.

– Вороги Руси-матушки, значит, его делали, – медово пропела Весняна. – А и чего же у тебя в кровях понамешано, Алексей, если такое оружие тебя позвало?

– Ему лучше знать. Он студент… Института культуры. К тому же скинхед и борец за национальную идею, – резюмировал Митромир.

Дружный хохот поставил точку в этом вопросе. А багровый Леха начал сдирать с себя полюбившуюся ему амуницию. Митромир одобрил этот жертвенный поступок:

– В кольчуге ты далеко не уйдешь, это потяжелее бронежилета будет. Да и железо плохое, сырое… А вот саблю оставь. И щит тоже. Они деланы в Персии. Судя по письменам на них, еще огнепоклонниками. Булаву прихвати, это палица – русское оружие, добротное. Шлем можешь выкинуть, если только конский хвост тебе особо не полюбился… Можешь поверить, это хвост не жеребца Чингиз-хана.

– Да я просто думал, – пыхтел Леха, избавляясь от кольчужной юбки, – что так безопасней… Будут же в меня железяками тыкать всякие…

Никитич довольно хмыкал: Варсу предстояло вернуть часть денежек и еще извиниться за то, что пытался впарить некачественное вооружение. И на радостях позволил шишиге Хухрику обзавестись облюбованным им оружием, напоминавшим то ли трезубец Нептуна, то ли вилы.

Однако оборотистый хозяин пещеры наверстал свое во время обеда – точнее, после него. Улучив момент, когда сытые гости отдувались после нескольких перемен блюд, Варс возвел очи горе и заметил, что кормежка посетителей ноне очень невыгодна, лесовики и полевики нынче пошли ну очень продувные, продукт везут некачественный и втридорога. И важно добавил: «Инфляция, однако», гордо посмотрев на знатока городского фольклора Никитича. Тот было сердито запыхтел, но Митромир только благодушно махнул рукой: не мелочись, мол, заплатим, сколь скажут. Похоже, Варс вел менеджмент в своей «Веселой берлоге» так, словно действительно родился где-нибудь в Хайфе или по крайней мере проходил там практику.

Впрочем, веселой в этот день «Берлога» не была. На удивление пустынным казался главный пиршественный зал, а в остальных переходах и комнатах подземелья мелькали лишь серые тени домовых – помощников Варса. Исчезли русалки, лешие и прочий экзотический для обычного человека народ.

Первым это заметил Митромир, о чем и сказал Варсу. Запарившийся в приеме гостей и потому не обративший внимания на пустынность пещеры домовой встревожился. «Берлога», по его словам, никогда не пустовала, у нее лишь были свои часы прилива и отлива посетителей, многие из которых являлись постоянными. Сейчас не было и их.

– Это неспроста, – сказал Варс, встопорщив бороду, которая по сравнению с пышной растительностью Никитича казалась просто бороденкой. – Лесной народ почуял неладное… Ну-ка, Хухрик, что чуешь?

– Шмундели хропс чендуют… – начал было шишига, но, поймав свирепый взгляд Лехи, запнулся. – Думаю так, что знают Темные: мы здесь. И пакость готовят. А с помощью пакости этой понять желают, что мы задумали.

– Уф, – сказал Митромир. – Разведка боем. Мог бы и проще сказать. Но в берлогу Варсову они ведь не полезут?

– Никогда не полезут, она для них закрыта, – авторитетно заявил Варс. – Но меры принять надлежит… – и, растворившись серой тенью, исчез.