Иллюзия вторая. Перелом

Выход – не комбинировать не комбинируемое, не смешивать то, что не должно быть смешано. Не должно, не может быть смешано, и никогда не смешается в настоящести, но вполне может соединиться в иллюзиях разума.

Настоящее слияние – чистое и вечное – может быть прекрасным и незыблемым только вне времени, только без привязки к любому периоду, к любому промежутку – без привязки даже к любой эпохе.

Слияние может быть прекрасным только тогда, когда потом вам не придется рвать, и рвать по-живому, ибо вы уже соединились – вы стали одним целым, даже если эта целостность живёт только в ваших иллюзиях.

И тогда практически невозможно не испытать то жгучее недовольство, иногда переходящее в злобу, в агрессию, в непримиримость к любому, попытавшемуся лишить вас этого глотка. К любому, кто захочет отобрать ту капельку влаги, которая в ваших мыслях уже и так принадлежит лично вам. К любому, кто в будущем (вот опять – время!) смог бы перекрыть источник этой самой воды.

К любому, даже если этот любой и есть предмет вашей жажды, даже если он – объект вашего желания.

Жажда утоляется слиянием, а слияние вызывает привязанность, которая и приводит к неизбежной боли разрыва – ибо эти глотки, эти «утоления», как правило, очень скоротечны и результат их быстро проходящий. Но если даже вам посчастливится найти такой источник, который бил бы ключом всю человеческую жизнь – он и от этого не перестал бы быть временным.

Только посчастливится ли?

И можно ли назвать это счастьем?

Это скорее проклятие, нежели счастье.

Конечно, жажда может пройти и сама собой, когда прародитель человеческого тела – сознание – погрузит ваше тело в то сладкое, непонятное небытие, из которого оно и вышло – погрузит туда, откуда оно родилось. И было бы вершиной глупости назвать это небытие смертью, однако, так считает сам человек – ведь большинство людей полагают что если они имеют Имя, если обладают Формой – то факт их рождения налицо.

Нет. Факт не налицо. Этот факт ещё не рожден и не существует.

Рождаются лишь избранные – избранные сами собой, а не какими-то мифическими богами. А все остальные – побоявшиеся родиться – так и «живут» – обманывая друг друга, и не могут они по-другому, ибо вся жизнь их – обман, иллюзия, и нет её в реальности – нет и никогда не было! Пшик, а не жизнь!

И любая физическая смерть таких, ещё не родившихся, воспринимается точно такими же, ещё не родившимися, как зло и как великая несправедливость. Более того, они все говорят о своем нежелании умирать.

Они, ещё не рожденные, уже говорят о своем нежелании умирать!!!

Право, это смешно.

Ведь настоящая, истинная смерть – не что иное как сущее и реально существующее благо, но только в свой час, только в своё время. И этот час ещё не пробил, да и никогда не пробьет на этом этапе – на этапе обладания Именем и Формой.

Никакой час, никакое время ещё не настало и никогда не настанет на ступеньке привязанности к Имени, на уровне зависимости от Формы – на этом иллюзорном и временном этапе – этапе, длиною в человеческую жизнь.

Истинно умереть можно лишь истинно родившись, а истинно родиться возможно лишь достигнув следующей за привязанностями станции – станции Существования.

Тогда смерть будет реальной.

Тогда она будет благом.

Тогда смерть будет желанна и только тогда она будет вовремя.

И слово «вовремя» следует читать так – «безвременна», ибо на этапе Существования само понятие времени уходит в небытие.

Родиться телом – ещё не есть рождение – это всего лишь попытка, одна из многих, но всего лишь попытка, а сможет ли эта попытка – определенная, порожденная сознанием телесная попытка – вы – сможет ли данная человеческая Форма достигнуть уровня рождения духа – первого из уровней безвременности – вот это хороший вопрос!

Истинно в этой попытке, в этом броске комка молекул в то, что ещё не рождённый человек нарёк жизнью, только одно – предоставленная этим броском Великая Возможность – возможность родиться, и следующая за ней, возможность ещё более великая – возможность умереть.

Это две святые возможности для тех, кто смог преодолеть тот мост, зовущийся человеком – преодолеть в себе самом, и перейти по нему, перейти по этой временной дороге, перейти из времени в вечность.

Смерть Имени и Формы – смерть человеческого тела сама по себе ничего и не может значить, ибо это бегун, сошедший с дистанции до начала забега – забега, который начинается только в Существовании.

Это карандаш, не написавший ни единой строчки по той простой причине, что он не был никем сделан или заточен.

Это слово, непонятое оттого, что оно не было произнесено и осмысленно.

Да мало ли что это. Нет этого. И оплакивать тут нечего.

Несуществующее плачет по несделанному.

Одни иллюзии, одни химеры, один дым от неразведенного костра.

Но чтобы дойти до Существования, чтобы получить саму возможность истинно родиться, вот тут уже необходимо пройти каждый из всех этих этапов – и арендование Имени и Формы, в том числе, читай – арендование человеческого тела.

Арендование, конечно же, на время, ведь в этом и есть смысл аренды – то что арендовано – должно быть возвращено. Вот вам, между делом, и суть самой смерти человека – это простой возврат арендованного и не принадлежащего ему имущества. Аренда – вот что есть сама человеческая жизнь.

Простая аренда тела, но что важно – тела с живыми и уже лично вашими инструментами – с чувствами, с эмоциями, с возможностями действовать и ощущать, с жаждой и привязанностями и с неизбежными, в этом случае, разочарованиями. И тут кроется один важный нюанс, одна простая закавыка – корову, конечно, можно арендовать, корову можно взять на время, но молоко, которое она даёт – оно уже лично ваше. Глотайте это молоко, не дайте ему скиснуть, не дайте ему пропасть, ведь только правильное использование ваших личных инструментов арендованного вами тела позволит вам достичь станции Существования – и тогда это будет уже не простая аренда – это будет аренда с правом выкупа.

Выкупа истинной жизни у самого Существования. И плата за такую аренду, хоть и посильна абсолютно каждому, но очень высока. Она и есть ваше время, она и есть ваша жизнь, она – вся ваша энергия, она – ваше арендованное, пользуемое и возвращаемое тело.

И тот, кто действительно захочет дойти до реальной, желанной смерти – смерти Будды; смерти, которую не надо будет оплакивать; смерти, которая есть благо – тот должен, просто обязан пройти через всё это.

Пройти через всё без исключений!

И любое схождение с дистанции является не чем иным, как обыкновенной слабостью – самым обыкновенным признанием того очевидного факта, что плата за аренду с выкупом оказалась слишком высока для вас, что вы пока ещё способны только на простое арендование, а значит – не способны ни на что реальное, не способны ни на что настоящее.

Но это не приговор – это этап.

Стремитесь – и станете способны.

Эта дорога тем и прекрасна, что не дойти по ней невозможно. Любой стремящийся, в конце концов, доходит…

Истинная смерть есть не что иное как самоустранение – и это – желаемое упразднение собственных функций за их полной ненадобностью.

Это как упразднение гусиных перьев после появления карандаша. И для всего этого необходимо всего лишь истинно родиться, необходимо отточить свой карандаш, необходимо, получив свой арендованный транспорт, доехать на нем до остановки «Существование», и стоя на ней, сказать – Я ЕСТЬ, Я СУЩЕСТВУЮ, Я РОЖДЕН.

Только в этом случае само время склонится перед вами в почтительном реверансе, и исчезнет навсегда, ибо оно уже не имеет никакой власти над истинно рожденным Человеком…

21

Её Величество Необходимость – этот важный двигатель прогресса – в каждом из существующих этапов – начиная с Неведения и Стремления, продолжая в Сознании, в арендовании Имени и Формы, и вместе с ними – получении в собственность Чувственных опор, в Соприкосновении с этими опорами, в Ощущении их и начале самоощущения, в Желаниях, продиктованных чувствами, в Привязанностях, исходящих уже из Желаний – всё это и определяло моё дальнейшее развитие, развитие моего духа, развитие самого Сознания, которое и предоставило мне эту замечательную Форму – моё человеческое тело – тело, при своём рождении являющееся ничем иным, как неуправляемой и слепой, а точнее, ослепленной формой бытия – формой, которая ещё только должна была родиться, но родиться много позже, родиться уже в Существовании.

И именно оно – Существование – нависло надо мной прямо сейчас в виде грозовой тучи.

Я резко открыл глаза и понял что вокруг меня ничто не поменялось.

Всё тот же зеркальный пол, всё тот же Артак, только делавший вид что спал, и всё та же Агафья Тихоновна, сладко потягивающаяся после сна. Акула наверняка хорошенько выспалась, ибо в моих грёзах (были мои размышления сном или нет – не знаю) я не обращался к своей речи, а обращался только внутрь себя – обращался к своим мыслям, обращался в них самих и приобретал новую для меня форму дракона – таким образом я терял зависимость от человеческого тела, от его временной сути, от его временного несовершенства.

Ах, это сознание – этот невидимый, но вечно присутствующий рядом волшебник, на какие же ещё чудеса ты способно!