Иллюзия вторая. Перелом

– В пустоте, – поправил меня Артак, – в пустоте, куда можно положить всё, что тебе заблагорассудится. Ведь для того чтобы куда-то что-то принести или положить тебе прежде всего необходимо место, не так ли? – он засмеялся, – ибо положить что-либо в уже занятое пространство не получится. Его прежде всего необходимо освободить.

Я кивнул головой в знак того что понял.

– Ещё один вопрос…

– Вопрос действительно один, – перебил меня Артак, – и он – единственный, состоит в том, принимаешь ли ты этот мир, берешь ли ты его с полки, прижимаешь ли ты его к своему сердцу. И если принимаешь, то ты никогда более не сможешь стать ни инструментом в чужих руках, ни даже инструментом в руках собственных… Ты не сможешь быть даже инструментом в других мирах, потому что ты никогда не сможешь более подчиняться, ты никогда не сможешь быть побеждён. Никем и никогда. Ведь, имея свой собственный мир, даже покорно склонив голову, ты продолжаешь повелевать, ибо назначение хозяина мира и назначение инструмента во всех мирах определено строго и однозначно… И если в какой-то момент хозяин склонит голову и подчинится – то только самому себе, а если он кому-то видится управляемым – не беда. Ему-то известно что управляться и управлять теперь он может только одновременно, но только сам и только самим собой. Вот так-то!

– И я… – несколько неуверенно начал я.

– И ты… – подтвердил дракон, точно зная что я хотел спросить, – и ты, – повторил он и замолчал.

– И ты, – вдруг произнесла Агафья Тихоновна, – и ты, – посмотрела она на меня своими глазами-бусинками и улыбнулась.

А потом вдруг заплакала, быстро утираясь крупными и упругими плавниками. Однако, я успел заметить и её расстроенный вид и крупные слёзы, стекающие по упругим и скрипящим серым щекам.

26

Агафья Тихоновна подплыла ко мне, опираясь, как обычно, на один лишь воздух, словно вместо него была плотная и густая вода. Её глаза были чисты и прозрачны. Скорее, прозрачным в них был только слой лака, но даже его хватало для того, чтоб неживые чёрные бусинки приобрели вполне осмысленный и живой вид.

– Ты выбрал для себя силу дракона, – произнесла она медленно, – а фундамент драконьей силы – правда. И сейчас любая ложь начинает тебя ранить, точно так же, как она ранит и убивает любого дракона, который осмелится показаться толпе. Именно по этой причине драконы и стали невидимы для людей.

– Так они были на самом деле?

– Конечно, – кивнула акула, – но почему были? Они есть.

– Да, да, я помню, мы говорили об этом.

– Но они стали так же редки, как и сама правда, погребённая под завалами лжи, и так же незаметны для неискушенного глаза, привыкшего смотреть поверхностно. Однако, глаз тренированный сможет вырвать их из толпы в один миг.

– Кого?

– Драконов.

– Они среди нас?

– Они внутри нас. Повторяю, – Агафья Тихоновна усмехнулась, – сила дракона в правде, и она доступна каждому желающему. И точно так же, как и в каждой лжи существует правда – так и в каждом человеке живёт дракон.

– Правда живёт в каждой лжи? – недоверчиво протянул я.

– Конечно, – подтвердила акула, – правда всегда существует рядом с ложью, иначе одно нельзя было бы отделить от другого, – она широко распахнула глаза, словно удивляясь моему непониманию, – как бы ты отличил правду от лжи, если бы самой лжи не было на свете? Как бы ты стал драконом, если бы не прошёл человеческий путь?

– А в то далёкое время, когда драконы жили среди людей и были видимы человеческому глазу, – спросил я, – в то время правды на земле было больше?

– Нет никакого того времени, – проговорила акула, – нет ничего что не существовало бы прямо сейчас, нет ничего что было бы отделимо от центра, независимо от того, как это что-то воспринимает человеческий мозг – как прошлое, как настоящее или как будущее. Это всё – центр. И всё существует одновременно, я бы даже сказала – одномоментно, прошу тебя, никогда не забывай об этом, – Агафья Тихоновна рассмеялась.

– Поэтому говорят что без прошлого нет и будущего?

– Возможно, – Агафья Тихоновна склонилась над моим ухом, – возможно, но так говорят только некоторые. И совсем немногие действительно понимают глубинный смысл сказанного.

– Кто, например?

– Понимают те люди, которые осознают, что изучая прошлое ты, тем самым, изучаешь самую что ни на есть настоящую реальность и познаёшь существующий в данный момент мир. Ты познаешь всё окружающее тебя – как справа, так и слева, как сверху, так и снизу – как прошлое, так и будущее. Ты впитываешь это окружающее, ты становишься им. И уже от одного этого впитывания ты становишься и умнее и прозорливее. И, конечно же, немного выше.

– Выше?

– Выше тех, кто не впитывает. Выше тех, кто так и не решился отправиться в путь. Выше тех, кто остался стоять на остановке в ожидании. Выше тех, кто неподвижен в своих суждениях. Выше тех, кто не хочет рассуждать и мыслить. Выше тех, кто не понял что лучше медленно идти пешком, чем ждать быстрого автобуса. Выше тех, кто не осознал что быстро – это медленно, но без перерывов на ожидание. Выше тех, кто любому пути предпочёл своё любимое и комфортное ожидание. Ты стал выше их, выше толпы. Выше биологической массы. Выше стада, – акула резко вздохнула, словно передёрнула затвор, и закончила:

– А выше – всегда значит – сильнее. И если ты стал сильнее своего окружения – значит одна из твоих обязанностей – управлять. Даже, если ты этого не хочешь. В этом правиле не бывает исключений. Управлять должен только тот, кто находится выше и, соответственно, видит дальше. Тот, кто видит со своего места не только близко расположенное настоящее, но и далёкое прошлое… Тот, кто в состоянии различить даже туманное будущее. И ещё немного дальше…

– Дальше чем прошлое, настоящее и будущее?

– Да, – кивнула Агафья Тихоновна, – да.

– Но что может быть дальше? В этих трёх словах заключено абсолютно всё!

– В этих трёх словах заключено лишь твоё окружение – прошлое, настоящее и будущее. Окружение, сильнее которого ты стал! Окружение, но не ты сам! И ещё дальше видит только тот, кто замечает единство этого окружения, единство этих искусственных разделений человеческой жизни. Тот, кто видит единство прошлого, настоящего и будущего.

– И такой человек обязан управлять?

– Более того, – акула потрепала меня по голове, – такой человек уже управляет.

– Даже если он занимает совсем не управляющее место?

– Место здесь не имеет никакого значения, – отмахнулась плавником Агафья Тихоновна, – ведь для того чтобы управлять не обязательно говорить что и как делать. Для того чтобы управлять – достаточно всего лишь знать.

– Что знать?

– Знать то, что делает человека драконом.

– Вот оно как!

– Да. И, более того – знать можно молча. Говорить об этом совсем не обязательно.

– Не обязательно, но необходимо?

– Если хочешь ранить, то да, – Агафья Тихоновна внимательно посмотрела на меня.

– Ранить? Кого?

– Прежде всего самого себя.

– И это необходимо, но не обязательно?

– Да, необходимо. Если ты хочешь расти выше.

– То есть расти не обязательно?

– Обязательно или нет – всего лишь твой выбор.