Милый друг

Дю Руа рассмеялся, хотя чувствовал себя все же несколько смущенным, и, положив шляпу на край камина, сел в кресло.

Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала раздраженным, тихим голосом:

– С тех пор как ты разошелся с женой, ты подготавливал эту штуку, а меня сохранял в качестве временной заместительницы? Какой же ты подлец!

Он спросил:

– Почему? Жена меня обманывала. Я ее накрыл, получил развод и женюсь на другой – чего проще?

Она прошептала, вся дрожа:

– О! Какой ты хитрый и опасный негодяй!

Он продолжал смеяться:

– Черт возьми! Болваны и ничтожества всегда остаются в дураках!

Но она не оставляла своей мысли:

– Как это я не раскусила тебя с самого начала? Но нет, я не могла думать, что ты такой подлец.

Он с достоинством возразил:

– Я прошу тебя думать о том, что ты говоришь.

Она возмутилась этим замечанием:

– Как? Ты хочешь, чтоб я надевала перчатки, разговаривая с тобой? Ты ведешь себя со мной как последний подлец с самого начала и хочешь еще, чтобы я тебе этого не говорила? Ты обманываешь всех кругом, всех эксплуатируешь, повсюду берешь все, что можно – наслаждения и деньги, – и хочешь, чтобы я с тобой обращалась как с честным человеком?

Он вскочил, и губы его дрожали.

– Замолчи, или я тебя выгоню отсюда.

Она прошептала:

– Выгонишь? Выгонишь отсюда? Ты выгонишь меня отсюда… ты?.. ты?..

Она не в состоянии была продолжать – так душил ее гнев, – и вдруг плотина прорвалась и вся ее ярость вырвалась наружу:

– Ты выгонишь меня отсюда! Так ты забыл, что я с самого первого дня платила за эту квартиру? Да! Ты время от времени брал ее на свой счет. Но кто ее нанял? Я. Кто сохранил? Я. И ты хочешь выгнать меня отсюда? Замолчи, негодяй! Ты думаешь, что я не знаю, как ты украл у Мадлены половину наследства Водрека? Думаешь, что я не знаю, как ты спал с Сюзанной, чтобы принудить ее выйти за тебя замуж?

Он схватил ее за плечи и начал трясти:

– Не смей говорить о ней! Я тебе запрещаю!

Она крикнула:

– Ты спал с ней, я знаю!

Он выслушал бы все, что угодно, но эта ложь выводила его из себя. Истины, которые она бросала ему в лицо, вызывали в нем дрожь негодования, но эта клевета на молодую девушку, его будущую жену, возбудила в нем бешеное желание ее ударить.

Он повторил:

– Замолчи… Берегись… Замолчи…

И он тряс ее, как трясут ветку, чтобы с нее упали плоды. Она прокричала во все горло, растрепанная, с безумными глазами:

– Ты спал с ней!

Он выпустил ее и дал ей такую пощечину, что она упала, отлетев к стене. Но она обернулась к нему и, поднявшись на руках, прокричала еще раз:

– Ты спал с ней!

Он бросился на нее и, подмяв под себя, стал бить ее так, как бьют мужчину.

Она вдруг замолчала и начала стонать под ударами. Она больше не двигалась. Уткнув лицо в пол, она испускала жалобные крики.

Он перестал ее бить и выпрямился. Потом сделал несколько шагов по комнате, чтобы прийти в себя. Что-то надумав, он прошел в спальню, наполнил таз холодной водой и окунул в него голову. Затем вымыл руки и пошел посмотреть, что она делает, тщательно вытирая себе пальцы.

Она не двигалась. Она все еще лежала на полу и тихо плакала.

Он спросил:

– Ты скоро перестанешь хныкать?

Она не ответила. Тогда он остановился посреди комнаты, немного смущенный и сконфуженный перед этим распростертым на полу телом.

Потом он внезапно на что-то решился и схватил с камина свою шляпу.

– Прощай. Ключ отдай привратнику, когда будешь уходить. Я не могу ждать, когда ты соизволишь подняться.

Он вышел, закрыл дверь, зашел к привратнику и сказал ему:

– Дама осталась в квартире. Она вскоре уйдет. Скажете хозяину, что с первого октября я отказываюсь от квартиры. Сейчас у нас шестнадцатое августа, значит, я еще не пропустил срока.

И он ушел торопливым шагом, так как ему нужно было побывать в нескольких местах и сделать последние покупки для подарков невесте.

Свадьба была назначена на 20 октября, сразу после возобновления парламентской сессии. Венчание должно было состояться в церкви Мадлен. Об этой свадьбе болтали много, но никто не знал правды. Ходили разные слухи. Втихомолку передавали, что было похищение, но никто не знал ничего наверняка.

По словам слуг, госпожа Вальтер, которая перестала разговаривать со своим будущим зятем, отравилась от злости в тот вечер, когда был решен этот брак, отправив в полночь свою дочь в монастырь.

Ее принесли в спальню полумертвую. Она, конечно, никогда уже не оправится. Она выглядела теперь старухой, волосы у нее совсем побелели; она сделалась очень благочестивой и причащалась каждое воскресенье.

В первых числах сентября «Ви Франсез» известила своих читателей, что барон Дю Руа де Кантель сделался главным ее редактором, а господин Вальтер сохранил за собой только звание издателя.

Тотчас же в газету была приглашена целая армия известных хроникеров, фельетонистов, политических редакторов, театральных и художественных критиков, которых за большие деньги переманили из крупных газет, из старых могущественных газет с установившейся репутацией.

Теперь уже старые журналисты, серьезные и уважаемые, не пожимали больше плечами, говоря о «Ви Франсез». Ее быстрый и всесторонний успех изгладил недоверие, с которым солидные писатели относились к ней вначале.