Милый друг

– Крики не помогут. Он похитил ее; он ее обесчестил. Теперь уж лучше всего выдать ее за него замуж. Если мы будем осторожны, никто не узнает этой истории.

Она повторяла, дрожа от страшного волнения:

– Никогда, никогда он не получит Сюзанны! Никогда я не соглашусь на это.

Вальтер удрученно прошептал:

– Но ведь он уже получил ее. Все кончено. Он будет держать ее у себя и скрывать от нас до тех пор, пока мы не уступим. Значит, во избежание скандала, надо уступить сейчас же.

Жена его, терзаемая страданием, в котором она не могла сознаться, повторяла:

– Нет, нет. Никогда я не соглашусь!

Он ответил нетерпеливо:

– Рассуждать не приходится! Это необходимо. Ах, негодяй, как он провел нас!.. Мы могли бы найти человека со значительно лучшим общественным положением; но такого умного и многообещающего мы вряд ли нашли бы. Это человек с будущим. Он будет депутатом и министром.

Госпожа Вальтер заявила с дикой энергией:

– Никогда я не позволю ему жениться на Сюзанне… Ты слышишь?.. Никогда!..

В конце концов он рассердился и, как человек практический, взял на себя защиту Милого друга:

– Да замолчи же… Я тебе повторяю, что это необходимо… что это неизбежно… И кто знает? Может быть, мы не пожалеем. С людьми подобного сорта никогда не знаешь, что будет. Ты видела, как он тремя статьями заставил слететь этого дурака Ларош-Матье и с каким достоинством он это сделал, и это было нелегко в его положении мужа. Ну, будущее покажет. Факт тот, что сейчас мы всецело в его руках. Другого выхода у нас нет.

Ей хотелось кричать, кататься по полу, рвать на себе волосы. Голосом полным отчаяния она произнесла еще раз:

– Он ее не получит… Я… не… хочу!

Вальтер встал, взял лампу и сказал:

– Знаешь, ты глупа, как все женщины. Вы руководствуетесь только чувством. Вы не умеете покоряться обстоятельствам… Вы глупы! Я говорю тебе, что он женится на ней. Это необходимо.

И он вышел, шлепая туфлями. В ночной рубашке, похожий на какое-то смешное привидение, он прошел по широкому коридору большого заснувшего дома и бесшумно скрылся в своей комнате.

Госпожа Вальтер осталась стоять, терзаемая невыносимой мукой. Она не вполне еще понимала, что случилось. Она только страдала. Потом ей показалось, что у нее не хватит сил остаться здесь неподвижно до утра. Она почувствовала непреодолимую потребность уйти, бежать, искать помощи, найти поддержку.

Она старалась придумать, кого бы она могла позвать! Кого? Она не знала. Священника! Да, да, священника! Она бросится к его ногам, признается ему во всем, покается в своем грехе, скажет о своем отчаянии. Он поймет, что этот негодяй не может жениться на Сюзанне, и не допустит этого.

Ей нужен был священник, сейчас же! Но где его найти? Куда пойти за ним? Оставаться так она была не в состоянии.

Тогда перед ее глазами, как видение, встал чистый образ Иисуса, идущего по водам. Она видела его так ясно, как если бы смотрела на картину. Он звал ее. Он говорил ей: «Приди ко мне. Приди припасть к моим ногам. Я утешу тебя и скажу тебе, что надо делать».

Она взяла свечу, вышла из комнаты и спустилась вниз, чтобы попасть в оранжерею. Иисус был там, в самом конце, в маленькой зале, которая отделялась стеклянной дверью от оранжереи, чтобы сырость не испортила полотна.

Получилось нечто вроде часовни, воздвигнутой в лесу из причудливых деревьев.

Когда госпожа Вальтер вошла в зимний сад, который она видела до сих пор только при ярком освещении, она была поражена его глубоким мраком. Огромные тропические растения наполняли воздух своим тяжелым дыханием. Двери были закрыты, и запах этого странного леса, запертого под стеклянным куполом, затруднял дыхание, одурманивал, опьянял, причинял боль и наслаждение, вызывая в теле ощущение сладострастного возбуждения и смерти.

Бедная женщина двигалась нерешительно. Ей было жутко среди этого мрака, из которого, при блуждающем свете ее свечи, выступали причудливые растения, похожие на какие-то чудовища, на живые существа, на какие-то странные, уродливые и бесформенные предметы.

Вдруг она увидела Христа. Она открыла дверь, отделявшую ее от него, и упала перед ним на колени.

Сначала она молилась горячо, неудержимо, шептала слова любви, страстно и отчаянно призывала его на помощь. Потом, когда ее порыв утих, она подняла на него глаза и застыла, охваченная ужасом. При дрожащем свете единственной свечи, падавшем снизу, он был так похож на Милого друга, что это был уже не Бог – это смотрел на нее ее любовник. Это были его глаза, его лоб, его выражение лица, его холодный и высокомерный взгляд.

Она шептала: «Иисус! Иисус! Иисус!» И имя Жоржа было у нее на устах. Вдруг она подумала, что, может быть, в этот самый час Жорж овладел ее дочерью. Он был наедине с нею где-нибудь, в какой-нибудь комнате. Он! Он! С Сюзанной!

Она повторяла: «Иисус!.. Иисус!..»

Но она думала о них… о своей дочери и о своем любовнике. Они были одни в комнате… А ведь сейчас ночь. Она видела их, видела так ясно: они стояли здесь, на месте картины. Они улыбались друг другу. Они целовались. В комнате было темно, постель открыта… Она встала, чтобы подойти к ним, чтобы схватить за волосы свою дочь и вырвать ее из его объятий. Она готова была задушить ее – ее, свою дочь, которую она теперь ненавидела, которая отдавалась этому человеку. Она протянула к ней руки и наткнулась на полотно. Она коснулась ног Христа.

У нее вырвался дикий крик, и она упала навзничь. Свеча выпала из ее рук и погасла.

Что произошло потом? Перед нею долго проносились какие-то странные, ужасные видения. Жорж и Сюзанна, обнявшись, все время стояли перед ней, и с ними был Христос, который благословлял их преступную любовь.

Она смутно сознавала, что она не у себя в комнате. Она хотела подняться, убежать, но не могла. Какое-то оцепенение овладело ею и сковало члены, оставив бодрствующей лишь мысль, но мысль затуманенную, преследуемую ужасными образами, фантастическими, невероятными. Какие-то больные, странные грезы охватили ее, грезы, которые бывают иногда смертельными и которые возникают в человеческом мозгу под влиянием усыпляющих растений жарких стран с их причудливой формой и опьяняющим ароматом.

Наутро госпожу Вальтер нашли лежащей без чувств, почти задохнувшейся, перед «Иисусом, шествующим по водам». Она заболела так серьезно, что опасались за ее жизнь. Только на другой день к ней вернулось сознание. Тогда она начала плакать.

Чтобы объяснить исчезновение Сюзанны, слугам было сказано, что ее неожиданно отправили в монастырь. На длинное письмо Дю Руа Вальтер ответил согласием на брак его с дочерью.

Милый друг опустил свое послание в почтовый ящик в тот момент, когда он уезжал из Парижа; оно было приготовлено им заранее, в вечер отъезда. В почтительных выражениях он писал о том, что давно уже любит молодую девушку, что между ними не было никакого соглашения, но что, когда она пришла к нему и по собственному побуждению сказала: «Я буду вашей женой», он счел себя вправе оставить ее у себя и даже скрывать до получения ответа от родителей, формальное согласие которых имело для него не меньшее значение, чем воля его невесты.

Он просил Вальтера ответить ему до востребования, прибавив, что один из его друзей перешлет ему это письмо.

Получив желательный ответ, он привез Сюзанну в Париж и отправил ее к родителям. Сам же пока воздержался от посещения Вальтеров.

Они прожили шесть дней на берегу Сены в Ларош-Гийоне.

Никогда еще молодая девушка не проводила времени так весело. Она воображала себя пастушкой. Он всюду выдавал ее за свою сестру; и между ними были свободные и целомудренные отношения, любовная дружба. Он находил более выгодным обращаться с нею почтительно. На следующий же день после приезда она купила себе крестьянское платье и белье и огромную соломенную шляпу и принялась удить рыбу.

Она была очарована местностью. Там была старинная башня и старинный замок, где показывали превосходные вышивки.

Жорж ходил в куртке, купленной у местного торговца, гулял с Сюзанной по берегу Сены или катался с нею на лодке. Влюбленные, трепещущие, они все время целовались, она – невинно, он – еле сдерживая свои порывы. Но Жорж умел владеть собой. И когда он ей сказал: «Завтра мы возвращаемся в Париж; ваш отец согласен на наш брак», – она простодушно прошептала: «Уже? А мне так весело было быть вашей женой!»

Х

В маленькой квартирке на Константинопольской улице царил мрак, потому что Дю Руа и Клотильда де Марель, встретившись у дверей, быстро вошли, и она сказала, не дав ему времени открыть ставни:

– Итак, ты женишься на Сюзанне Вальтер?

Он кротко подтвердил это и прибавил:

– Ты разве не знала?

Она продолжала, стоя перед ним возмущенная, негодующая:

– Ты женишься на Сюзанне Вальтер? Это уже слишком! Три месяца ты любезничаешь со мной, чтобы скрыть от меня это. Все это знают, кроме меня. Я узнала об этом от мужа!