Хранитель подземелий

Старого колдуна приняли во дворце с честью, но в то же время и с определенным равнодушием. Ему предложили спальную комнату размером с обширный шатер, сгодившийся бы объемом на всю странствующую общину, но старик предпочел весьма скромное помещение немногим больше чулана, где обретали ночлег самые близкие к простонародью гости королей. У короля Аргои не было ни вопросов к магу, ни нужды в его совете. Оставалась некоторая неловкость и натянутость в их взаимоотношениях после того, как честных людей, спасших Эанрила Третьего от сторонников Заргула, засадили в казематы и держали там, пока не потребовалось свидетельство императора Ганрая, чтобы их оправдать. Спустя год король во время встреч с Архимагом этой темы ни разу не коснулся, будто жертвы обстоятельств были слишком ничтожны, чтобы рассчитывать на королевское сожаление. Между тем приближалось пиршество в честь будущего сватовства дочери короля и сына крупного феодала из далекой Клирии. Землевладельцу, по слухам, было лет около сорока, тогда как принцессе Айрил было лишь неполных восемнадцать лет. Однако у Аргои с южанами в последние десятилетия были непростые отношения, королю было необходимо заручиться поддержкой влиятельного человека из тех земель, кто мог бы признать правителя Аргои своим сюзереном и склонить остальных темнокожих в сторону подчинения центру Союза. Дочь же короля, как и многие люди того темного времени, была принесена в жертву во имя высокой цели. Йоши-Року с ней увидеться не успел, поскольку прибыл за полночь, но ему, если рассудить, предстоящее торжество было интересно лишь как повод приблизиться к королю, известить его о приближающейся силе Азрога и призвать к действию. Пока не стало слишком поздно. Заснуть он не мог, не столько потому, что кровать была жесткой, а в драном матрасе то и дело ползали мелкие насекомые, а столько оттого, что разум его неустанно возвращался к тверди Азрога. Зеленокожий старец представлял себя, ничтожным, мелким и бессильным существом перед боевой машиной из черной стали, над которой возвышался красноголовый император, простирающий руки ко всему живому. Он вначале надеялся, что снова явится видение Анлариэли и придаст больше надежды, но тут же устыдился этой мысли – истинный хаглорианец не смеет обращаться к своей богине из желания идти на поводу у своей слабости духа. Слабости были и у могущественнейшего мага своего времени, Йоши-Року, несмотря на свою вековую мудрость и невообразимую мощь, оставался живым существом, не лишенным смертных пороков. Его размышления прервал стук в дверь. Он молча провел рукой, и дверь медленно отворилась.

– Мастер… – на пороге неуверенно переминалась с ноги на ногу Айрил, дочь короля, – простите, что потревожила в столь поздний час, но как только я узнала, что вы здесь, я…

– Присаживайся, Айрил, – указал он на хлипкий табурет у стены, – я бы предложил место на кровати, но матрас слишком неухожен для королевской особы.

Она молча проследовала к стулу и, опустившись, отсутствующим взглядом уставилась в пол.

– Я слышал, ты скоро выходишь замуж, – сказал Йоши, после чего Айрил закрыла лицо руками и судорожно всхипнула.

– Не знаю, что мне делать… – сказала юная леди, – понимаю, что мой долг – подчиняться воле отца и пренебрегать собой во благо страны, но… смогу ли я… он чужеземец, в два раза старше меня и к тому же, служанки рассказывали, он горький пьяница. Неужели Всевышний не мог послать кого-то более достойного. Может, я в чем-то согрешила и теперь расплачиваюсь?

Йоши чуть не засмеялся. Ему пришла в голову мысль о том, в чем может быть виновен мир и существа, живущие в нем, что ему готовятся столь великие потрясения.

– Мастер Йоши, скажи, как мне быть? Мне стыдно, что я краду твое время на решение сугубо личных проблем, но твоя мудрость – единственное, на что я стала бы надеяться.

– Айрил, – сказал Архимаг, – правда жизни в том, что не всегда нужно искать решение. На любом пути есть свои ямы или подводные камни. Ты родилась принцессой, тебе доступно то, чего лишен почти весь остальной народ – почести, роскошь, известность, уют и сытная еда, ради которой не приходится гнуть спину день ото дня. Но ты знаешь – где свет, там и тень. Ты дочь короля, значит, политика, хочешь ты того или нет, будет частью твоей жизни. У тебя высокое положение в обществе, для этого не нужно было ничего делать – достаточно просто родиться. Но чем выше твой статус – тем больше и ответственность, разве не так? Люди твоего круга могут позволить себе удобства, недоступные для лиц низких кровей, но роскошь жить лишь для себя вам недоступна. Для родины будет лучше, если ты выйдешь замуж за того человека. Поверь, я видел клирийские мятежи и не пожелаю впредь никому стать свидетелем подобных ужасов. Возможно, ты будешь несчастлива до конца жизни, но это может предотвратить повторение тех печальных событий в будущем. Конечно, у тебя есть выбор, ты можешь сбежать из дворца и поселиться в каком-нибудь селе, бродяжничать или работать в поте лица на городских мануфактурах. Будешь принадлежать сама себе без остатка, но за это придется дорого заплатить лишениями, о которых ты знаешь лишь понаслышке.

– При всем уважении, мастер, – тяжело вздохнув, ответила она, – тебе говорить легко. Ты не принадлежишь к знатному роду, ты не низкорожденный обыватель. Ты свободен в своей мудрости и силе, правители всего Ранкора ищут твоего прибежища в твоих наставлениях. Тебе не приходится изменять себе.

– Знала бы ты, – сказал Йоши, – стоит благодарить Анлариэль, что тебе не придется ощутить на своем опыте, каково это – когда тебя считают первым среди мудрецов. Другие ждут, что ты знаешь ответы на все вопросы, можешь разрешить любую проблему и указать верную дорогу посреди кромешной тьмы. А тебе лишь остается исполнять свой долг и поддерживать веру в то, что твое дело правое. Следовать куда проще, чем вести, Айрил.

– Значит, тебя тоже… терзают сомнения?

– С юных лет и по сей день.

Девушке на мгновение показалось, что Йоши-Року стал совсем другим. Вместо непогрешимого, твердого как скала и мудрого как сама природа существа ее глазам предстал старик, согбенный под тяжестью прожитых им веков и ответственности, навалившейся на его не такие уж крепкие плечи. Морщины на его сухопаром лице стали в нем глубже, а глаза – наполненными тяжестью и смиренным терпением, созвучным с болью. В этот момент ее юный разум наконец осознал, что величие существует лишь в умах других, тогда как любой, будь он король, Архимаг или последний крестьянин, неустанно ведет борьбу с самим собой и в этой борьбе следует развилка одна за другой. И вот, подойдя к первому распутью, Айрил сделала свой выбор. Быть достойной своего рода и отечества.

***

На следующий день в тронном зале массивные столы расставили полукругом и, несмотря на свою крепость, они трещали от обилия угощений. Лучи солнца не могли пробиться сквозь скопления туч, отчего в этот утренний час зал больше освещался настенными огнями, чем светом, шедшим сквозь витражи, изображавшие события далекого прошлого. Пока народ устраивал гуляния за стенами крепости, предаваясь пьянству и распутству на ярмарочных площадях, весь цвет Союза усердно желал счастья будущим молодоженам и ратовал за столь смелый шаг короля в сближении с южанами. Лишь Эрлингай, с тоской положив руку на плечо племяннице, тяжело кивнул ей и тихо сказал: «Ты заслуживаешь лучшего, чем это». Глоддрик, глава Карательного Отряда, проделал путь из Ганрая, оставив Гилеард на попечение своей правой руки – Норберта Гартахола. Сам же он взял на себя вопросы безопасности и порядка. Принцесса, наслышанная о жестоких деяниях этого побитого жизнью человека, старалась не глядеть в его сторону после того, как он ей отвесил короткий поклон и сухо поздравил с помолвкой. С Йоши-Року ей говорить также не хотелось после вчерашнего глубокого и столь же тяжкого разговора, от отца и своего будущего жениха, чернокожего бородача в шелковом камзоле, Айрил держалась подальше. Полная отчаяния, она ловила взгляд Ревиана Гувера, единственного из гостей, беседа с кем могла отвлечь ее от угнетающих размышлений, но собиратель историй был занят оживленной беседой с главнокомандующим Аргойской армией и Эрлингаем, нынешним смотрителем королевской стражи. К неудовольствию принцессы, рядом с ней сидел Монсерад, королевский казначей, который уже начал оплетать своей паутиной ее будущего мужа, рассказывая ему, какие связи он может ему открыть при достойном сотрудничестве, а его кредиты под щедрую ставку были внушительным аргументом для южного обладателя сталелитейных мануфактур, ищущего выходы на аргойские рынки. Слуги же сновали по всему дворцу, разнося скатерти, столовые приборы и блюда на любой вкус. Внимания на них старались не обращать. Брата принцессы, царевича Слагера, на празднестве не оказалось, он, не питая ни малейшего уважения к сестре, в этот момент наслаждался прелестями плотских наслаждений и бодрящей выпивкой в публичном доме. Генерала Клаусвиля на празднестве не оказалось, как невзначай бросил Монсерад, он быстро спустил все скопленные за годы службы жалование и недавно умер в трущобах на окраине столицы, куда его завел бездумный и разрушительный образ жизни.

– Мастер Йоши! – радостно окликнул его Керрис Галарт, главнокомандующий, – мы вас заждались.

– В Аргое вроде бы все спокойно, – сказал Эрлингай, – но иногда кажется, что мы нечто упускаем из виду. Может, нам не хватает вашей цепкой руки и трезвого разума.

– Есть ли какие вести с дальних земель? – спросил, протягивая руку, Ревиан.

Маг остановился, собираясь с мыслями. Рукопожатие его было крепким, несмотря на беспощадные удары времени, разум его был еще тверже. Опершись на посох, он наклонился вперед и, приглушив тон, молвил:

– Вести есть, срочные вести, – сказал Йоши, – они никоим образом не должны быть озвучены во всеуслышание – это приведет к хаосу и панике. Мне жаль, что приходится нарушить ваше спокойствие и препятствовать веселью, но я должен переговорить с королем. Наедине или в присутствии лишь доверительных лиц. Друзья мои, готовы ли вы поклясться всем, что для вас свято, что не станете разглашать эти сведения?

С лица Эрлингая мгновенно стерлась приветливая улыбка и он, сдвинув брови, сказал:

– Ты знаешь нас, мастер Йоши. Но если нужно, клянусь своим фамильным клинком Фарендилом, что оправдаю твое доверие.

– А я – памятью своей матери, – положил руку на сердце Керрис Галарт.

– Клянусь своим именем, – сказал Ревиан, – что не обману.

Маг улыбнулся и, одернув балахон, сказал:

– Если бы на земле этой все были столь достойны. Друзья мои, случилось худшее из всего, что мы могли себе вообразить. Наши враги добились своей конечной цели. Заргул восстал из мертвых. Империя Азрога отстроена, ее боевая мощь вернулась, а горхолды готовятся к вторжению. Многорогий собирается взять реванш.

– Это моя вина, – донесся сзади отрывистый и хриплый голос Глоддрика, который приближался своей хромающей походкой и, скаля зубы, перебрасывал взгляд единственного красного глаза из стороны в сторону, словно выискивал затаившихся врагов, – я дал тем ублюдкам унести его гребаные кости.

Глоддрик предчувствовал, что за ту оплошность ему придется заплатить жизнью.

– Друг мой, – сказал Йоши, – нет смысла искать виноватых. Нужно искать союзников, объединяться. Лишь вместе, единым Ранкором мы имеем шансы дать Заргулу отпор. Но, господа, необходимо заручиться поддержкой всех правителей Ранкора. Вы поможете убедить Эанрила сотрудничать?

Эрлингай сжал губы и, зажмурившись, протяжно выдохнул, будто он только что глубоко затянулся самокруткой из дурманящей травы и теперь пытался привести себя в чувство.

– Все мы знаем, – также понизив тон, сказал он, – мой брат вряд ли согласится готовиться к обороне. Самое мягкое, что можно сказать об Эанриле – то, что он нерешителен и несмел.

– Он занимает не свое место, – отрезал Глоддрик.

– Брат, каким бы он ни был, все же он монарх, я бы советовал проявлять больше уважения, – сказал Ревиан, – его имя будет вписано в страницы истории нашего времени.

– Не его заслуга, – отмел возражение Ганрайский Демон.

– Мужи благородные! – сказал Керрис Галарт, поднимая руки, – предлагаю оставить на время споры и вернуться к делу.

– Сворачиваем пирушку, – с презрением оглядев поглощенных обжорством, пьянством и пустословием гостей, сказал Глоддрик, – и проводим военный совет. Шлем письма чужеземным владыкам и открываем переговоры. Цель – создание всемирного альянса. Дальше – по ситуации.

– Погоди, Глодд, – осадил его Ревиан Гувер, – слова верные, но куда так рваться? Если мы разгоним гостей и отменим торжество, то посеем смуту в Союзе и настроим против себя клирийскую и северную знать. Если мы сидели без дела столько времени, то лишние полдня погоды не сделают.

– Пожалуй, стоит дождаться конца празднества, – заключил Эрлингай.

Ревиан хлопнул в ладоши и, воодушевленно потирая руки, сказал:

– Что ж, боюсь, герцогиня Нэрилетт успела истосковаться по моему обществу. Тогда вернемся к этому разговору к вечеру, засим позвольте откланяться.

И писатель легким шагом направился к кидающей на него кокетливые и немного лукавые взгляды светской львице. После того, как они сблизились, небрежность в одежде покинула Ревиана и, стараясь выглядеть представительно хотя бы для своих пятидесяти лет, он надевал самые броские и стройнящие камзолы из своей коллекции, сшитые для него лично на заказ.

Керрис Галарт лишь усмехнулся:

– Вот ведь стальная выдержка у человека. Мир скоро накроет большая война, а он продолжает развлекаться.

– Главнокомандующий Галарт, вы ведь тоже не теряете бодрости, – заметил Эрлингай.

Керрис, проведя трясущейся рукой по коротким седым волосам вокруг своей лысины, изрек:

– Стар я уже, чтоб беспокоиться. Мне семьдесят шесть лет… Если война не унесет мою жизнь, как ветер – осенние листья, я сам скоро отправлюсь к праотцам. Но как жаль молодых – не передать. От того, что они не догадываются, что их ждет, лишь больнее.

Если до этого празднество еще создавало некое подобие гармонии, слова бывалого черноусого воина окончательно разрушило иллюзии. Молчаливое согласие мага и первого фехтовальщика Союза было красноречивее любых слов.

– Друг мой, Эрлингай, – решил сменить тему Йоши, – я до сих пор не повстречал твоего брата. Где носят его ветра судеб?

Эрлингай опустил глаза к затоптанному и вымазанному в дорожной грязи ковру и с досадой сказал: