Матильда Кшесинская – прима Императорского балета 1 том XIX век. Документальная повесть-роман о русском балете рубежа XIX—XX веков

Екатерина Оттовна Вазем

В классе Льва Иванова Матильда проучилась три года: до одиннадцати лет. Затем Кшесинская перешла в класс балерины Императорских театров Екатерины Оттовны Вазем, которая во времена своего детства тоже начинала учиться у Льва Иванова. В старших классах Театральной школы её учил французский танцовщик Э. Гюге. А в то время, когда у неё начинала учиться Кшесинская, ей было тридцать шесть лет, она была ведущей балериной Императорских театров и заканчивала свою артистическую карьеру. Балетное мастерство Екатерины Вазем считалось безусловным. Она обладала филигранной техникой и была эталоном классического женского танца для своего времени. Екатерина Вазем с большим успехом выступала в балетах «Наяда и рыбак», «Дочь фараона», «Камарго» и «Пахита», в которых в будущем будет блистать её любимая ученица Матильда Кшесинская.

Здесь, в среднем классе, который вела Екатерина Вазем, исполнялись уже более сложные движения. Но для Матильды и они не были новостью. Она была знакома и с упражнениями экзерсиса у палки, а также с адажио (медленными движениями) и аллегро (оживлёнными прыжками) на середине. Девочки исполняли в средних классах все те основные па, которые и спустя много лет исполняются будущими балеринами: аттитюд, арабески, прыжки, заноски… Но главное, чему научила преподавательница Матильду, была правильная постановка ноги на пальцах, а так же она всегда следила за выворотностью своих учениц. В отличие от Иванова Екатерина Вазем внимательно следила за исполнением и останавливала, если кто-то из учениц делал движение неверно. Малю Кшесинскую преподавательница часто одобряла:

– Молодец, молодец! Хорошо… Кшесинская, только не морщите лоб, рано состаритесь! – добавляла она ласково.

12 декабря 1886 года у Мали была такая запись в дневнике: «Вазем сегодня меня очень хвалила. И даже один раз сказала „очень хорошо!“, чего от неё ещё никто не слышал». 3 марта 1887 года Матильда записала в своём дневнике: «Я у Вазем стояла в первой линии, потому что никто не понимал па, кроме меня». А через десять дней: «Вазем некоторых воспитанниц отпустила раньше, потому что у них была репетиция. Меня она много хвалила».

Екатерина Оттовна была очень строгим педагогом, и получить у неё хорошую оценку было делом непростым. Когда Маля получила первую «4» по классическому танцу, то была счастлива, так как преподавательница таких оценок не ставила никому! (До этого и Мале она ставила 3+). А на экзамене, когда Матильду переводили в старший класс, Екатерина Вазем отметила её отличный от других успех.

Вот что записала Маля в своём дневнике в тот день – в пятницу, 1 мая 1887 года: «У меня сегодня танцевальный экзамен… В половине 11-го пришла Вазем, и мы у ней сделали экзерсис. В 11 часов начался экзамен… Я, Курочкина, Легат, Михайлова, Куницкая, Алексеева и Вишневская экзаменовались последние. Я стояла в первой линии. Я очень боялась, но, когда начала танцевать, перестала бояться. Петипа что-то сказал Л. И. Иванову про мою ногу, когда я держала a`-la second. Гердт всё время показывал Иогансону на меня и на Куницкую. Потом Вазем сказала Фролову, чтобы он на меня посмотрел, что я очень хорошо танцую, и А. П. Фролов сказал, что очень хорошо. Это слышали все воспитанницы. По окончании все девочки ваземского класса и некоторые от Иогансона подбежали ко мне и сказали, что я прелестно делала. Я их поблагодарила. Я подбежала к папе, и папа мне сказал, что папе сказал Иогансон, что он берёт меня в свой класс. Папа поздоровался с Вазем, и она сказала папе про меня, что я молодец, что я старательна и внимательна. Я здесь стояла. Папе меня тоже хвалили А. П. Фролов (наш начальник), Гердт, Иванов и Петипа. У папы от радости на глазах выступили слёзы».

А на следующий день была такая запись: «Юзя сказал, что вчера Александр Петрович поставил мне 5+, а Вазем и Петипа – 5».

У Матильды в балетной учёбе всё шло по возрастающей. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, Кшесинская перешла в класс обрусевшего шведа Христиана ПетровичаИогансона.

Его уроки она очень полюбила. Иогансон был необыкновенным преподавателем – поэтом своего искусства. Каждый его урок проходил с особым вдохновением и творчеством. Ни один его урок не повторял предыдущий, каждый раз он придумывал что-нибудь новое, увлекая своей фантазией учеников. Его мысль работала постоянно, Христиан Петрович был очень наблюдательным и делал меткие замечания, которые очень помогали развитию учеников в художественном отношении. Искусство Иогансона было просто и благородно. Он был всегда искренен со своими учениками. В движения всегда старался вложить какой-то смысл и придать ему настроение.

«Это он дал мне основы моего будущего развития, и я ему многим обязана в моей карьере», – говорила не один раз Кшесинская.

Христиан Петрович Иогансон

Кем был для русского балета Христиан Петрович Иогансон? Его называли «гением экзерсисного зала». Родом он был из Швеции, родился в Стокгольме в 1817 году. Они были почти ровесниками с балетмейстером из Франции Мариусом Петипа, который родился на год позже.

Иогансон окончил в Швеции Королевское театральное училище и был принят в балетную труппу Королевской оперы в Стокгольме. Также он учился в Дании у знаменитого балетмейстера Августа Бурнонвиля. Был партнёром знаменитой итальянской танцовщицы Марии Тальони.

В Россию Иогансон приехал в 1841 году. И все последующие его шестьдесят два года были связаны с русским балетом. До шестидесяти шести лет он танцевал на сцене и параллельно преподавал в Театральной школе. После ухода со сцены продолжал вести мужской танец и старшие классы воспитанниц.

Известный деятель балета в Мариинском театре, друг Кшесинской, Николай Густавович Легат так определил их деятельность с Петипа: «Тем, кем был Иогансон в качестве преподавателя, Мариус Петипа был в качестве балетмейстера и постановщика. Они поделили между собой руководство русским балетом в течение всей второй половины XIX века и сформировали ту русскую школу, которую мы знали вплоть до мировой войны. Один был богом танцевального класса, второй – сцены, и их слово в каждой из этих областей было непререкаемым».

В школе Иогансон преподавал до самого последнего дня своей жизни: ему стало плохо прямо на уроке, он упал, а на следующий день скончался. Случилось это в декабре 1903 года. Христиану Петровичу Иогансону было восемьдесят шесть лет.

Первой из детей Феликса Кшесинского выпускалась из Театральной школы дочь Юлия, она была принята в Мариинский театр танцовщицей кордебалета. А через два года стал выпускником и сын Юзеф, которого официально в театре стали звать Иосифом Феликсовичем Кшесинским или Кшесинским 2-ым. Выпускался он 1 июня 1897 года. К выпускному экзамену для него и его талантливой партнёрши Александры Виноградовой был поставлен балетный спектакль «Пахита».

«Много про это говорить не буду, скажу только то, что этот спектакль решил моё назначение, мою карьеру, ибо если бы не всё случившееся, то, по всей вероятности, я бы пошёл по другой колее и карьера моя создалась бы на другом поприще», – сообщал Иосиф Феликсович. Здесь нужно добавить, что в последних двух классах многие учащиеся Императорского театрального училища – будущие танцовщики, осваивали параллельно и другие профессии. Иосиф учился на Лесных курсах, и эта профессия понравилась ему не меньше основной.

Далее он продолжал: «В «Пахите я играл роль цыгана Иниго – ехидного пройдоху-разбойника (исполняемую на большой сцене моим отцом).

Очень были интересны и любимы нами эти мимические и постановочные занятия у Мариуса Ивановича Петипа по вечерам. Как много было в них поэзии, любви, рвения выделиться, удивить своих товарищей и т. д. Уже на репетициях, когда я играл, воспитанницы млели от восторга; играл я хорошо, ибо объяснял мне роль мой отец, но не учил, говоря «создать ты должен сам, как чувствуешь», – стараясь его не копировать, я всё же был живой его копией… Роль сильно драматическая и требовала такого таланта, каковым обладал мой отец – в этой роли он был великолепен».

Назначенный выпускной спектакль состоялся в тот год на Вербной неделе. Все ожидали приезда Императора Александра III и его семьи. Зал был разукрашен и парадно освещён.

Об окончании спектакля главный его герой вспоминал так: «Но вот – последний мой вздох, и после буйной и мучительной сцены опьянения и убийства мой вздох, и я умираю, занавес пал, весь зал замер, и только все ждали, что царь зааплодирует, а спустя минуту он поднялся во весь рост да на весь партер во всеуслышание: «Превосходно, великолепно, готовый артист».

После этих слов Императора зал разразился дружными рукоплесканиями. В последних рядах сидели учащиеся школы, которые хором закричали: «Ура!» После вызовов и поклонов юных артистов царь встал и пошёл через партер в фойе. Но неожиданно остановился: «Мой отец стоял в проходе у дверей, и он обратился к отцу со следующими словами: «Как, уже переоделся? Я только что тебе аплодировал!» Отец склонил голову в знак признательности за сына, а Александр сказал: «Поздравляю, поздравляю, вырастил себе и для моего театра достойного себе дублёра».

Такое одобрение Императора не осталось незамеченным. Дирекция Императорских театров назначила начинающим артистам Иосифу Кшесинскому и его талантливой партнёрше Александре Виноградовой оклад в 1000 рублей в год вместо 800, как это обычно полагалось.

Глава 8. Очарование Вирджинией Цукки

Матильда продолжала писать свои воспоминания: «Через год после того как я поступила в училище, я впервые танцевала на сцене Большого театра 30 августа 1881 г. в балете «Дон Кихот».

Вместе с воспитанницей Машей Андерсон, одинакового роста с ней (хоть её напарница была старше двумя классами), они изображали двух марионеток. Их вёл за нити огромный великан, как будто управляя ими. Девочки танцевали на пуантах свой танец. Впервые выйдя с танцем на сцену, Маля совершенно ничего не боялась. Она испытывала только счастье, что выступает на сцене.

С малых лет воспитанников и воспитанниц Театральной школы приучали к сцене. Здесь они не только танцевали сами, но и видели, как танцуют взрослые артисты. Постепенно дети росли, их роли усложнялись, они становились старше и опытнее. И уже начинали замечать достоинства и недостатки взрослых танцовщиков и танцовщиц, судить об их исполнении, и составлять своё мнение, кто из них танцует лучше, кто хуже. Ученики Театральной школы постепенно начинали понимать, каков уровень балета в театре.

Матильда считала, что в годы учёбы её в Театральной школе балет на сцене Петербургского театра начинал увядать. Балерины старшего поколения – Екатерина Вазем,Евгения Соколова, Мария Горшенкова – уже не могли служить примером для молодых. И пыл к танцам у Матильды начинал остывать, хоть она и получала небольшие роли в балетах. Кого-то это могло и подбодрить, но Кшесинская не видела для себя примера, к чему нужно стремиться в своей профессии. Её даже посещали грустные мысли: а ту ли профессию она для себя выбрала? У неё не было внутреннего удовлетворения от своего танца.

И вдруг, когда Матильде исполнилось тринадцать лет, в Петербургском театре появилась звезда мирового уровня. Это была Вирджиния Цукки, знаменитая итальянская балерина. Она родилась в Парме. Как артистка Вирджиния дебютировала в шестнадцать лет в Падуе в балете «Брама» в 1873 г. Затем с большим успехом выступала во многих городах Европы: Риме, Милане, Мадриде, Париже, Берлине, Лондоне.

В России впервые танцевала летом 1885 г. в Санкт-Петербурге. Это случилось в загородном саду с названием «Кинь-Грусть» в частной антрепризе М. В. Лентовского.

«Летом весь хореографический мирок пришёл в неописанное волнение: на берега Невки, в сад М. В. Лентовского „Кинь-Грусть“, приехала Вирджиния Цукки, – писал А. Плещеев. – Пребывание у нас этой знаменитой балерины составило целую эпоху, возбудило шумные споры, партийную рознь среди балетоманов, полемику в печати и породило множество влюблённых в миланскую Цирцею».

Вскоре появились стихи (автор подписался инициалами Н.И.К):

Балетоманы, свеся нос,
Зевали бедные от скуки…
Но вот явилася к нам Цукки —
Всё встрепенулось, поднялось!
В партере гром рукоплесканий.
На сцену сыплются цветы…
И снова сладкие мечты
И жажда пламенных желаний.

Итальянская прима-балерина Вирджиния Цукки

Цукки дебютировала в России в двух коротеньких дивертисментах, вставленных в феерию «Путешествие на луну». Её исполнение было очень увлекательным для зрителей, смелым, грациозным и кокетливым. Она превратила в настоящую поэзию вальс на музыку романса К. С. Шиловского «Помнишь ли ты», исполнив его на пуантах. В первые же свои выступления балерина имела блестящий успех, зрители требовали от неё постоянно повторения, она стала собирать в загородный театр «буквально весь Петербург». В Италии её называли «божественной Вирджинией», которую знали все жители этой страны, но некоторые злопыхатели стали уверять, что это «не та Цукки», а её однофамилица…

В загородном саду на берегу Большой Невки Цукки поставила балет «Брама». Содержание балета заключалось в любви баядерки (танцовщицы) Падманы к могущественному индейскому принцу. Она старается пленить его своими плясками. Потом спасает его от смерти, когда появятся убийцы, но он уходит к другой, и Падмана от горя закалывает себя кинжалом. «В этих двух сценах – спасения Брамы и своей смерти – Цукки достигла такого художественного творчества, какого мы в балете ещё не видали», – отмечал Плещеев.

Осенью того же года Вирджиния была приглашена в Мариинский театр в Императорский балет, где танцевала до 1888 г., появляясь в балетах «Дочь Фараона»,«Тщетная предосторожность», «Приказ Короля», «Пахита», «Эсмеральда», «Коппелия»,«Весталка» и других. Цукки обладала прекрасной мимикой, грацией, отличалась драматизмом исполнения. Её актёрские способности высоко оценивал сам Станиславский.

Увидев её танец, настроение Кшесинской вмиг изменилось: Цукки своим творчеством открыла ей смысл и значение балетного искусства. «Вирджиния Цукки была уже тогда немолода, но её необычайное дарование было ещё в полной силе. Она произвела на меня впечатление потрясающее, незабываемое. Мне казалось, что я впервые начала понимать, как надо танцевать, чтобы иметь право называться артисткой, балериной. Цукки обладала изумительной мимикой. Всем движениям классического танца она придавала необычайное очарование, удивительную прелесть выражения и захватывала зал, – так писала о ней в своих „Воспоминаниях“ Матильда Феликсовна. – Для меня исполнение Цукки было и осталось подлинным искусством. И я поняла, что суть не только в виртуозной технике, которая должна служить средством, но не целью».

И даже в 50-х годах двадцатого века, повидав за свою долгую жизнь немало замечательных артистов, когда давно изменились взгляды на танец, его технику и изменились требования к балетному искусству, Кшесинская считала, что её отец и идеал в балете – итальянская балерина Вирджиния Цукки – и теперь были бы первоклассными артистами и имели огромный успех на сцене!

В своих воспоминаниях брат Матильды Иосиф Феликсович Кшесинский писал: «От приезда же Цукки началась новая эра в балете: её техника, её беганье по сцене на пуантах и туры на носках – она была танцовщицей terre`a terre, но в ней было столько brio-cachet, что она даже противников её приглашения на императорскую сцену покоряла».

Матильду в танце Вирджинии поражали необыкновенно выразительные движения рук и изгиб спины. Матильда с жадностью следила за танцем Цукки своими детскими глазами. Для неё итальянская балерина стала гением танца. Именно она вдохновила Кшесинскую и направила её своим танцем на верный путь в те, ещё ранние детские годы, когда она была девочкой-подростком. И за это Матильда была навеки верна и благодарна любимой балерине.

2 ноября 1886 года, в воскресенье, в театре впервые шёл балет «Пахита» с Цукки. Маля была занята в нём в первом акте, исполняя с другими воспитанницами цыганский танец. «Когда первый акт кончился, я поздоровалась с Цукки. Она меня обняла и дошла со мной почти до тех дверей, в которые мне надо идти в уборную. Я сейчас же об этом сообщила воспитанницам», – записала счастливая Матильда в своём дневнике.

В том же году 10 декабря, в среду, шёл балет «Дочь фараона», в котором тоже участвовала младшая Кшесинская. Когда она закончила своё маленькое соло, то услышала, что ей кто-то говорит из-за кулис по-французски: «Очень хорошо, очень хорошо». Это была Вирджиния Цукки. Она сидела за кулисами со своей сестрой Розалией, которая тоже аплодировала юной танцовщице. И Матильде от этой похвалы любимой балерины стало радостно и весело на душе.

Однажды после спектакля подруга Цукки знаменитая балерина Розатти подарила Мале цветок, который был подарен зрителями Цукки, в благодарность за её восхищение танцем Вирджинии. Матильда была польщена и решила во что бы то ни стало сохранить дар своей любимой артистки. Она опустила цветок в банку со спиртом и так долго хранила его у себя дома. Но потом ей пришлось оставить этот цветок в России, когда она бежала в эмиграцию.