Матильда Кшесинская – прима Императорского балета 1 том XIX век. Документальная повесть-роман о русском балете рубежа XIX—XX веков

Но молодёжь всего этого как-то и не замечала: им было весело от общения. Однажды родители Кшесинских и их гости – Рокицкий и Ольга Боркенгаген – играли в карты в комнате отца. А в большом зале в гостях у молодых были англичане – Бертенсон и Макферсон. Они открыли саквояж Мали и вытащили из него танцевальные башмаки, положив по одному к себе в карманы! Она пыталась их отнять у них, но юноши долго не отдавали, а когда всё же вернули их девушке, то сели рассматривать её альбомы с фотографиями.

Февраль

В феврале в семье Кшесинских было два дня рождения – мамы и Юзи. 3 -го числа Матильда записала: «Сегодня мамино рождение. Разбудил меня папа, когда вошёл в мою комнату. Я… оделась, и с папой пошли поздравить маму. Папа подарил маме шёлковый материал на мантильку. Я свою работу не успела закончить и только показала её маме. Я вернулась в свою комнату, Юля уже встала и сидела на диване, она ждала Юзю. Я побежала будить Юзю, говоря ему, что его ждёт Юля, чтобы пойти к маме и поздравить её. Он встал, и они оба пошли поздравлять маму и подарили ей перья (марабу) на мантилью». А вечером в дом пришли гости, и был праздничный ужин: «У нас сегодня были Урбан (она) с Фредерикой, тётя с мужем, Макс Лёня, Раш, Макферсон, Бертенсон, Перетц, Рокицкий, Бекефи. Бекефи нас ужасно смешил. Мы играли в разные игры. А потом я пошла смотреть, как наши играют в карты, и наконец все сидели у Юли в комнате и разговаривали. Позвали на ужин и закуски. Пили за мамино здоровье и кричали «ура!»

А уже через день, 5 февраля было новое событие в семье: «Сегодня у Юзи день рождения, и я будила его кнутом, который ему подарила. Отец ему подарил охотничье ружьё, которому он был очень рад. Мама подарила ему пирог и пообещала ему шторы из такого же материала, из которого у него будет оттоманка… За ужином мы выпили за здоровье Юзи ликёр».

Со следующей неделе начиналась Масленица. И эти дни были очень весёлыми. Часто катались на лошадях с братом, он был за кучера. Во вторник, 10 февраля, дома все ели блины. «Я в театре специально ничего не ела, потому что у нас сегодня блины, – сообщала в дневнике Матильда. – Я очень наелась». По всему городу устраивались балы. И в тот день вечером все старшие и их друзья поехали на бал: «Поехали папа, мама, Юля, Юзя, Ольга, Бертенсон и Макферсон. В одиннадцать часов был бал в Клубе инженеров».

Отец в это время сделал макет Большого театра. И дети им очень заинтересовались. 11 февраля в дневнике Мали была запись: «Мы выпили кофе и пошли к папе в спальню, там смотрели театр». А на другой день: «Я спросила у папы, могу ли я играть с маленьким театром. Отец позволил и показал мне, как надо менять кулисы».

В этот день, 12 февраля, в четверг, Маля с сестрой Юлей и одним из друзей семьи поехали на лошади «в балаганы»: «Мы были в двух балаганах. В одном ужасно смеялись, там люди представляли медведей». Про прислугу семьи она написала: «Мама отпустила на балаганы Пашу и Матрёшу, а сама готовила обед».

Закончилась масленичная неделя счастливо: «Суббота, 14 февраля. Я встала в одиннадцать часов. Папы дома уже не было. Мы с Юлей на завтрак съели блинов и пошли в театр, в «Пилюли». Учащиеся Театральной школы выступали в балете «Волшебные пилюли». Их водили в ложу к Государю, и они с Государыней угощали их конфетами. Император Александр Третий пообещал в скором времени посетить их Театральную школу, сказав, что уже давно у них не был.

На другой день, в воскресенье, Матильда тоже участвовала в спектакле: «Воскресенье, 15 февраля. Я встала как всегда, когда не иду в училище. Когда выпила кофе, не торопилась одеваться, потому что думала, что пойду с Юлей в театр в 12 часов. Но вдруг Юля мне сказала, что пойдёт в театр в 2 часа, потому что занята в последнем акте. Я начала торопиться, чтобы идти в театр с папой. Папа уже был готов, а я тоже уже оделась и приготовила всё для театра, позавтракала с папашей, и мы пошли в театр». Шли отрывки из спектаклей «Дочь фараона» и «Тщетная предосторожность» с участием Кшесинских.

В этот день Маля получила цветок Цукки, который итальянской балерине подарили зрители – камелию (ей позволила её выбрать в уборной Вирджинии известная балерина Розатти, с которой они поцеловались). Матильда очень бережно отнеслась к этому цветку балетной знаменитости. Дома один из прислуги – Андрей, принёс ей с чердака песок, а дальше она писала: «…и я его просеивала через сито для того, чтобы засушить цветок. Когда пришла домой, то сразу поставила камелию в воду… Потом мы с Юлей положили в спирт камелию. Мама дала нам спирт, а я отрезала часть цветка и поставила в воду, потому что я хочу его посадить и думала, что таким образом он примется. И мы с Юлей это сделали, а потом легли спать». На другой день Маля писала: «Моя камелия совсем порозовела и сделалась очень красивой… Я отросток, который вчера поставила в воду, посадила».

18 февраля у католиков начался Великий Пост. Малю разбудили в половине 9-го. Вскоре она встала и оделась. «Я пошла в костёл, потому что сегодня Пепельная среда, немного помолилась и пошла обратно». В тот день была плохая погода, а отец собирался ехать на дачу в Красницы. И Маля боялась, что он её с собой не возьмёт. Но он всё-таки поехал в деревню с дочерью и сыном. После обеда наняли извозчика, который довёз их до железнодорожной станции. «Мы пообедали и сразу поехали, – записала Маля. – На вокзал мы приехали не поздно и успели отдать всё, что надо было, в багаж и довольно долго сидели в вагоне. Мы ехали во втором классе, потому что третий класс в это время не ходит. К нам в вагон пришёл Раш, и мы смеялись и разговаривали и просили его, чтобы он, когда будет уходить, чтобы сразу шёл к маме. Сначала я и папа смотрели в окно, а потом папа и Юзя читали, а я учила историю».

На станции Кшесинских ждал Фёдор с лошадью (один из прислуги). Там они увидели знакомого аптекаря, с которым разговаривали. А затем Милка везла их на дачу. Местами не было снега, и лошади было тяжело везти сани, поэтому отец выходил и шёл пешком. В Красницах Кшесинских встретили Фёкла с дочкой Маней, и для них уже был приготовлен кофе. Но сначала решили осмотреть хозяйство, пока ещё было светло, все пошли в хлев к коровам и в новую конюшню, которая всем понравилась. А потом уже пили кофе. «После кофе папа, Юзя, я и Маня гуляли по саду. Маня и Юзя всё время бросались снежками. Мы снова пошли к коровкам. С фонарём я увидела в коровнике тёлку Дианку. Это была очень редкая корова, я таких ещё в жизни не видела, – записывала свои деревенские впечатления Матильда. – Потом мы пошли на дачу, я сняла сапоги и уже никуда больше не выходила». Но и на даче Маля постоянно старалась что-то делать: записала на бумажке дневник, сделала для Мани бумажный домик и стала шить чехол для бутылки. «Юзя, как только поел, сразу пошёл спать, а я ещё немного пошила и потом тоже легла, – продолжала свой рассказ Матильда. – Папа сидел долго и, когда лёг, читал в кровати газету. Я долго не могла уснуть, и уснула только тогда, когда папа погасил лампу».

На следующий дачный день Мале хотелось встать раньше, чтобы больше успеть сделать. Она попросила отца разбудить её в 8 часов, но сама проснулась минут на пятнадцать раньше. Но ей так хотелось спать (на дворе было ещё темно), что она уснула снова и проспала до 10-ти часов. Встав, приготовила и налила всем кофе. Юзя вышел во двор, набрал снега и умывался им. Но Маля не решилась последовать за братом – умылась водой.

Затем все снова пошли осматривать своё хозяйство. Сначала были у коров, которым Маля принесла хлеба и покормила их. Больше всех досталось любимице Милке. Остался хлеб и для овечек. Матильда была удивлена тем, что когда Маня залезла к овцам, то к ней подбежала одна маленькая овечка, и она взяла её на руки. Большие овцы даже не реагировали на это. Потом эта малышка всюду ходила за Маней. Отец кормил коров сеном, и Маля помогала ему.

Юзя ушёл с Фёдором на охоту. А Маня с Малей отправились на горку, а перед этим «пошли на большую дачу, чтобы взять саночки». «Я с Маней всё время катались во дворе, то я её, то она меня, то она стояла, а я каталась одна. Мы пошли в сад на горку, которую папа сделал ещё летом, и нам пришло в голову кататься с неё. Но снега на ней было мало, почти один песок. Мы её утоптали и катались. Я несколько раз перевернулась, и один раз санки полетели в одну сторону, а я в другую». Потом Маля начала лепить снеговика – «маленькую куклу». Когда пришёл Юзя звать девочек на завтрак, то стал лепить большого снеговика. А про горку сказал, что её вчера нужно было обсыпать снегом и залить водой, чтобы на ней кататься.

После завтрака снова пошли к горке. И стали обсыпать её снегом. Поливать не стали, так как на дворе было тепло, и вода бы в лёд не превратилась. Съезжали снова с горки на санках с Маней. «И теперь так было хорошо, что просто чудо, и нам было очень весело, мы ужасно смеялись, потому что часто переворачивались. Юзя тоже несколько раз съехал с горки…» Приходил к ним и маленький Шурка (братик Мани), Маля возила его на саночках. А сестра ездила с ним с горки, держа его, но они в конце перевернулись, Шурка обиделся и ушёл. Играли с Маней в снежки. В 6 часов вечера пошли домой.

«Подали кофе. Я позвала папу на кофе. Папа был в прачечной и там ремонтировал окно от парника». Ходили с отцом на кухню, чтобы посмотреть, что взять завтра с собой в город. Там стояли разные соленья и варенья. «Одна большая банка подберёзовиков совершенно испортилась. Фёкла их вымыла, и папа ей сказал, чтобы она их сварила в уксусе. Потом папа запаковал баранину, и мы снова пошли в кухню, и там всё сделали». Потом отец советовался с Малей, какие банки взять ещё в саквояж.

Весь вечер – перед ужином и после – Маля занималась рисованием и сделала для Мани ещё один бумажный домик.

Вот так побывали Кшесинские зимой на своей даче в Красницах. В день отъезда встали рано – около 6-ти часов утра. Поезд должен был отъезжать в 8 часов. Они приехали на Милке на станцию, но пришла телеграмма, что поезд задержится на целый час. Юзя в комнате ожидания стал читать, а Маля с отцом гуляли по станции. Потом и Феликс Янович сел читать. А когда раздался звонок (это означало, что поезд въезжает на станцию), то стали выносить свои вещи к поезду.

Обратная дорога была весёлой. Последний вагон, в котором были Кшесинские, был совсем пустой. В нём были они одни. «Я всю дорогу больше смотрела в окно, чем учила историю, однако выучила всё до конца, – записала она в тот день, приехав домой. – Мы проехали Царское Село, и Юзя начал петь. Мы с папой над ним смеялись, а папа сказал, что Юзя, наверное, готовится петь в итальянской опере. Мы ужасно шалили, я с папой танцевала в вагоне польку».

Когда приехали на вокзал в Санкт-Петербург, то Феликс Янович нанял карету, когда получили багаж. Домой приехали вместо 10-ти часов утра в 12. «Мы сразу позавтракали, и я помогла папе развязать корзинку. Потом я рассказывала Юле о даче и о Шурке. Она смеялась».

Феликс Янович собственноручно изготавливал в последнее время аквариум. И наконец он был готов. В воскресенье он поехал покупать рыбок, чтобы запустить в него. «Папа пришёл ко мне в комнату и сказал, что пустил в аквариум рыбки. И карпа тоже, но он куда-то пропал, и нигде его нет. Я пошла с папой его искать. Мы очень долго его искали, весь аквариум осмотрели и в конце концов увидели его под камнями. Я встала на стул и вытащила его оттуда, но он уже был дохлый. Папа сразу положил его в свежую воду», – записывала события того дня Маля.

Март

Через неделю начался март. В первые дни в семье были именины. 2-го – у Матильды, а 7-го – у Юзефа. Юзе на именины родители заранее, уже 1 марта, подарили два турецких кресла и оттоманку. И он был этому очень рад! А Маля в честь первого дня весны стала представлять театр, развлекая маленькую Лёлю Боркенгаген.

А на следующий день уже был праздник Матильды. «Меня разбудили в 10 часов, но я уже не спала, а только дремала. Когда я проснулась, меня пришли поздравить папа, мама, Юля и Юзя». Кроме новой одежды, к ней в комнату внесли письменный стол! В нём была салфетка от Ольги Боркенгаген, а позже она подарила на стол и вазочку. Папа подарил дочке статуэтку Купидона. Близкий друг семьи Перетц принёс имениннице коробку конфет. Пришёл поздравить Малю и Коля Гавликовский. Матильде хотелось в свой день именин помолиться в костёле, но он, к сожалению, был закрыт.

Вечером она надела красивое розовое платье. Пришли гости. И снова дарили подарки. Англичане Макферсон и Бертенсон принесли книги со стихами. Затем были танцы, которые по традиции начались вальсом. После были кадрили, контрданс и мазурка. За ужином Макферсон сказал Мале: «Веер очень хорош, но ваше личико ещё лучше». Он сидел рядом и говорил о том, что ему сегодня выпала великая честь сидеть рядом с именинницей. Ей делали комплименты и другие: Бертенсон, Макс и Раш. Все гости пили за здоровье Мали и ели мороженое. Затем снова продолжались танцы.

7 марта опять вся семья встала рано, чтобы поздравить Юзю. Вечером в квартире Кшесинских стали раздаваться звонки: приходили товарищи Юзефа по театру к нему на именины. Пришли и его ученики – Бертенсон и Макферсон (Чарли в тот вечер даже спросил Малю, когда родители позволят ей выйти замуж?). Весь вечер гости весело общались и играли в карты. Только Юли долго в доме не было: она заболела и ездила к доктору, который сказал, что ей нужно серьёзно лечиться.

25 марта произошло в семье происшествие с Филиппом. Он ездил со слугой Андреем на Урбане кататься в шарабане по набережной. Впереди них ехала карета, и вдруг Урбан их понёс, и Филипп никак не мог его остановить. Андрей схватил вожжи и нечаянно повернул их так, что конь налетел на карету. Шарабан перевернулся и Филипп с Андреем вылетели из него, а конь понёсся один, его остановила полиция. Родители поехали на место происшествия и привезли весь разбитый, поломанный шарабан. Слава Богу, Филипп не разбился насмерть, но у него пальто и рукав были разорваны, он ударил бок, руку и ногу…

Вечером Матильда плакала у себя в комнате, так как в театре шёл спектакль «Очарованный лес», приехал Государь, а она не была занята. Но приехала одна гостья по имени Таля, которая её развеселила: она пела, рассказывала, танцевала русскую и играла с Малей в карты. А когда приехал Феликс Янович со спектакля, то Маля обо всём расспросила его. И он рассказал, что Государь с ним разговаривал.

В пятницу, 27-го, Юля с Ольгой ездили за вербой к воскресному празднику. А в воскресенье, мама, Юля и Маля ходили в костёл на службу. А когда пришли домой, то Юзя пришёл из Театральной школы и сообщил очень радостную весть: «Он мне сказал, что я завтра должна ехать в училище на репетицию, потому что буду танцевать с Андерсон и Рыхляковой „Три грации“ из балета „Царь Кандавл“ на школьном спектакле. Я очень обрадовалась и не хотела верить».

Апрель

В среду было 1 апреля. В этот день Матильда получила шуточное письмо: «Вечером мне Мариша принесла письмо. Я не хотела его принимать, потому что думала, что наверно его написал Коля Гавликовский, потому что хотел меня обмануть с первым апреля». Но Юля принесла это письмо второй раз. В нём была карточка, на которой была нарисована девушка. Письмо было анонимное. Мале показалось, что это Израилев подшутил над ней. «Наши над моим письмом очень смеялись», – записала она перед сном.

В четверг в костеле было богослужение, на котором была Маля, а дома отец начал готовить тесто для выпечки к наступающей Пасхе. Феликс Янович делал тесто не дома, а в пустой квартире, которая находилась во дворе. И Матильда ходила из своей квартиры в ту, где был отец, и приносила ему всё что нужно. Когда тесто было готово, все сели обедать. Затем снова ходили в костёл на службу. А вечером Маля помогала отцу печь пироги и сама украсила куличи. Потом он всем дал облизать миску с творогом, в которой делал пасху. Это было очень вкусно. А перед сном Маля прочитала катехизис и после этого легла спать.

В пятницу и субботу ездили с Юлей в Мальтийский храм, там были посланники, которые учились танцевать у отца. Они с ними здоровались. Побывали и в церкви Святой Екатерины. Народа везде было много. Дома после обеда стали накрывать стол к Сочельнику. В 6 часов вечера к ним пришёл ксендз и освятил стол.

«В 9 часов папа, Юзя, я и Коля Гавликовский пошли на пасхальную заутреню. Народу было масса, и еле можно было протиснуться, но я однако, видела всё», – записывала в дневник Маля, а на другой день продолжала: «Воскресенье, 5 апреля. Папочка вошёл ко мне в комнату, когда мы ещё были в кроватях, и поздравил меня и Юлю с праздником Христова Воскресения. Мама сказала, что воспитанницы у меня завтра будут, потому что их отпускают до третьего дня праздников… Для меня это была большая радость». На завтрак в доме все делились яйцами, затем отец с Юзей поехали с визитом к знакомым, а Маля пошла с Маришей к Мане Андерсон, где тоже отмечался праздник.

В понедельник, 6 апреля, в доме Кшесинских с утра стали собираться гости, которых собралось к обеду 36 человек! (Маля с Юлей потом посчитали). И то пришли не все приглашённые. Первым пришёл режиссёр из театра – Аистов. Были и подруги по училищу – Лёля Левинсон, Маня Андерсон, Оля Преображенская, Аля Кустерер и некоторые воспитанники, среди которых был Трудов. Приходили и Андреев с Носовым по приглашению Юзи. Израилев тоже был им приглашён, но он, как всегда, прийти постеснялся, хотя Маля его очень ждала.

Гости дарили разные подарки – например, фарфоровые яички или яйца в виде флакончиков. Вечером начались танцы и разные игры, которые длились до 3-х часов утра. Только тогда гости стали расходиться и разъезжаться.

На улицах, как и на Масленицу, были балаганы. Мама, Юля и Ольга Боркенгаген на следующий день поехали смотреть представления, а Матильде что-то не захотелось. Она осталась с маленькой Лёлей дома. Она любила с ней играть или учить её танцевать. По возвращении из балаганов, Юля устроила им представление, изображая обезьянку, а Маля водила её за верёвочку. И все смеялись!

В середине месяца, 16-го был день рождения у сестры мамы, которая тоже жила в Петербурге: «Обедали вдвоём с Юзей, потому что мама и Юля были у тёти Виталисы на дне рождения. После обеда Ольга тоже поехала к тёте Виталисе. Юзя – в училище на мимику, а я с маленькой Лёлей осталась дома».

В воскресенье, через два дня, наконец-то осмелился прийти в гости к Кшесинским Фёдор Израилев. Но Матильда одна стеснялась выходить к нему, позвала брата. И Юзя некоторое время побыл вместе с ними. Потом Федя и Маля сидели в её комнате. Она ему сказала, что перед его приходом писала дневник. Он попросил показать, она не соглашалась, тогда Федя вырвал его из её рук, но тут же отдал. Маля зачитала ему некоторые записи их разговоров на репетициях и выступлениях в спектаклях. И Фёдору было интересно: почему к нему с её стороны бывает такая немилость, когда она не разговаривает с ним и не отвечает на поклоны? Но она и сама, порой, не знала почему? Видимо, всё зависело от её настроения. Фёдор был на семейном обеде, где Юля шепнула маме, что он хорошенький, но Федя этого не слышал.

И после застолья они втроём с сестрой сидели на балконе. Фёдор начал шалить, бросив одному проходившему господину в шляпу камешек… А у соседей на балконе вытащил из цветка палочку. Они снова разговаривали с Малей о Театральной школе – научных и танцевальных классах. Фёдор рассказал Мале о том, что Титов и Трудов интересуются ею. И стал её дразнить Трудовым. Когда проводили Израилева, то Маля с братом вышла на балкон. Фёдор, уходя, обернулся, поклонился и «послал ручку». Он очень нравился всем в семье своей воспитанностью.

22 апреля был день рождения сестры. «Юля проснулась, и я её поздравила с днём рождения. Юля нарочно кричала, как маленький ребёнок. Я папе и маме сказала, что разбудила Юлю. Папа и мама тоже поздравили Юлю и подарили ей ткань на платье». А вечером, как обычно, были гости. Были застолья в обед и на ужин. Одни гости приходили, другие уходили. Играли в прятки. «Когда Юзя и Жак сели играть в карты, мы перестали играть. Юля и её подруги переоделись в мужские пальто и так ходили, а ещё намазали себе носы. Когда они раздевались в передней, позвонили. Они перепугались и разбежались. Это был Носов». После ужина некоторые гости разошлись, но кто-то оставался и до утра. Матильда так закончила описание этого дня: «Я пошла спать в половине 4-го, а гости ещё остались. Когда я раздевалась, то погасила лампу и свечку, было совсем светло».

Но даже в такой день Мале удалось почитать книгу. Причём, очень серьёзную – Льва Толстого. В это время Юлины гости играли в прятки, потом Матильда к ним присоединилась. «Чарли меня спросил, какую я читала книгу, и когда я ответила – „Войну и мир“, Чарли опять спросил, кто мне в этой книге больше всего нравится. Я ответила, что больше всего нравится Наташа».

Матильда очень серьёзно относилась ко всем своим занятиям учёбой. «Макферсон сказал, что я очень бледная, и это потому что много занимаюсь, и советовал мне меньше заниматься», – записала в тот же день Маля. Но у неё был такой характер: она всё старалась делать на «отлично». По-другому она просто не умела. А теперь наступали дни, когда нужно было готовиться к экзаменам. Об этом она говорила и с Федей Израилевым, когда он приходил в гости. Когда они его с Юзей провожали у дверей, то он даже подшутил над Малей: «Он меня спросил, не буду ли я в среду в «Наяде», и сейчас же сказал: «Ах! Да! Я и забыл, что с завтрашнего дня надо думать об экзаменах». И она, действительно, к ним готовилась.

Но и о поздравлениях своих близких людей Матильда никогда не забывала и постоянно дома готовила им подарки. «Наконец пришёл папа, и я с ним пошла поздравить крёстного отца с наступающими именинами и подарила ему полотенчик своей работы. Мы немного поговорили и пошли домой», – была запись за 22 апреля 1887 года.

Май

5 мая всей семьёй ходили на спектакль «Наяда и рыбак». «Мама с маленькой Лёлей пошли раньше в театр, а я, Юля, Раш и Ольга Фёдоровна немного позже, потому что я и Юля ещё не были одеты,» – писала Матильда. Ложу взял для всех Раш – воспитатель Юзи, так как брат в этот день участвовал в спектакле.

«На Торговом мосту мы встретили Бертенсона, он шёл к нам, узнав, что мы едем в театр, он тоже пошёл и купил себе кресло. Когда мы пришли в театр, уже началось. Перед „Наядой“ давали одноактный балет Л. И. Иванова „Очарованный лес“, который играла Никитина. Ей поднесли корзинку с французскими цветами и красивую шаль. Чардаш повторяли, Юзя очень хорошо танцевал. „Наяду“ танцевала Бессоне», – продолжала Маля записывать свои впечатления.

В ложе, рядом с Кшесинскими, сидели представители семейства Мариуса Петипа. Они собрались по очень важной для семьи балетмейстера причине: «В другом антракте должны были артисты подать подарок М. И. Петипа, потому что сегодня его 40-летний юбилей, но подали ему не при публике, а на закрытой сцене. Я хотела с Юлей идти на сцену, но Юля не пошла. Публика слышала, что на сцене аплодируют, стала вызывать Петипа. Он долго не выходил, но наконец вышел». После этого Маля разговаривала с его дочерью – Надей Петипа. Она тоже была танцовщицей.

Затем начался третий последний акт. «Израилев стоял на сцене около телеги и меня видел, потому что поднёс к губам руку. Он на меня смотрел и улыбался,» – вновь писала Матильда. (Они с ним условились, что он сделает этот жест, когда увидит Малю). Итальянке Бессоне подали после спектакля букет и бриллиантовые серёжки, а солистке Жуковой – корзину цветов, Ларионовой принесли корзину цветов прямо в уборную. Бессоне нравилась Кшесинским своим исполнением, и всё же Маля записала в дневнике о ней следующее: «Бессоне делала трудные вещи, но всё это – акробатика, а не пластика. Бессоне была очень интересная мальчиком».