Амарант. История жеребенка

Спарта прижала уши и мрачно посмотрел на Конееда.

Они продолжали идти по петляющей тропке. Вьюшки постепенно угомонились, перестали визжать и теперь с интересом озирались по сторонам, вглядываясь в заснеженную тишину сонного леса. Кое-где с мягким глухим шорохом с разлапистых ветвей падал снег.

Зануда отпустила Марика с корды, но он не побежал, по обыкновению, вперёд, а продолжил идти за Каем, с трудом, немного припадая на каждом шагу на левую переднюю ногу – на ней сидела самая пухлая вьюшка, судорожно охая, когда Марик поднимал её в воздух, и недовольно ойкая, когда нога опускалась в сугроб. Спину приятно согревал Конеед.

Сзади Кормилец, Зануда и хозяйка Спарты что-то оживлённо обсуждали. До Марика то и дело долетали их смешки.

Кулёк с любопытством разглядывал вьюшек – ему ещё не доводилось видеть их в таком количестве. Спарта гордо замыкала шествие, меланхолично покусывая ветки молодых ёлочек, в изобилии росших по бокам тропинки.

Они вышли на высокий берег, и Марик увидел внизу тёмно-серую ленту реки. Кай, фыркая и отдуваясь, прокладывал дорогу. Вьюшек, сидевших у него на ногах, почти не было видно из-за снега, облепившего их мокрыми комьями. Короткий день клонился к закату, серое небо стало темнее, а тени в лесу подросли и подёрнулись зыбкой пеленой.

– Мы почти на месте, – с силой оттолкнувшись от спины Марика, Конеед взмыл в воздух и внимательно огляделся. Вьюшки с надеждой посмотрели на него и закивали, постукивая зубами от холода. Марик почувствовал, как некоторые дрожат, и прибавил шагу. Вскоре лес расступился, и они оказались на знакомой Марику широкой просеке с бродом.

– Уф, привал! – Кормилец снял с плеч Кулька, который неуверенными шагами поспешил к лошадям – смотреть вьюшек. А те, с трудом отдирая задеревеневшие лапки от лошадиных ног, спускались на снег. Кое-кто прыгал, пытаясь размяться, кто-то шумно дул на лапки, чтобы согреться, но большинство сбились в кучу и испуганно поглядывали на сугробы вокруг. Немного придя в себя, вьюшки тут же принялись верещать, возмущаясь и грозя крохотными кулачками. Они жаловались на холод, на лошадей, на замёрзшие лапки, на глубокий снег, а главное – на бестолкового Конееда… У Марика зазвенело в ушах, и он поспешно отошёл от страдалиц подальше.

Тихоня, спрыгнув с Кая, ослабила подпругу, и тот немедленно принялся раскапывать снег в поисках травы. Спарта, впервые оказавшаяся у реки, с интересом осматривалась, не замечая, как с её ног кубарем скатываются последние вьюшки.

Конеед, взлетев повыше, чтобы его могла видеть каждая вьюшка, прокричал: «Скорее! Вас уже ждут!» Вьюшки приумолкли и, с трудом разгребая лапками снег, потянулись за ним. Марик заинтересованно двинулся следом. У громадного дуба, росшего чуть в стороне от леса, меж припорошенных снегом корней ютились крохотные плетёные домики, из которых раздавалось едва слышное гудение.

– Кай, Спарта! Вы только посмотрите! Скорее сюда!

Кай рванулся вперёд, едва не опрокинув в сугроб Тихоню. Спарта, аккуратно поддёргивая корду в руках у хозяйки, шаг за шагом последовала за ним.

– Это, наверное, домики всепогодных бурунчиков, – предположил Кай, подходя как можно ближе. – А гудят в них комары!

Спарта нежно вытянула у хозяйки ещё несколько сантиметров корды.

– А бурунчики где? – спросила она, оглядывая жилища.

Марик кивнул на реку.

По крутому берегу тут и там сновало бесчисленное множество бурунчиков, переносивших жёлуди, кисточки рябины и орехи куда-то за покрытую снегом кочку. Вдруг один из них пискнул, высоко подпрыгнул и помахал лошадям рукой. Марик улыбнулся и кивнул ему, не без тревоги отметив, что ветер заметно усилился. Однако бурунчик, видимо, совладал с собой и, передав последний орех, ловко вскарабкался к стоявшим на высоком берегу лошадям.

– Вы пришли, пришли, чтобы увидеть отплытие, отплытие! – пропищал он, прижимая лапки к груди. – Я так тронут, тронут! – Он уставился куда-то за спину Марика и воскликнул с ликованием: – Ты, ты привёл, привёл их!

Марик оглянулся в недоумении. К ним приближался улыбающийся Конеед, за которым ползли по снегу совершенно измученные вьюшки.

– Они что, – Кай переводил изумлённый взгляд с вьюшек на бурунчиков, – отправятся с вами?!

– С нами, с нами, – просиял, дважды кивнув, бурунчик.

– А комары? – Спарта опасливо покосилась на заснеженные домики.

– О… Немного грустно, грустно расставаться с ними… Но мы оставили тепло, тепло в наших домах, чтобы наши друзья зимовали, зимовали.

Марик представил себе свой денник, полный комаров, и содрогнулся.

Тем временем вьюшки доползли до ног лошадей и, устало привалившись к ним, переводили дыхание. Кай, не удержавшись, сделал шаг, сбросив нескольких в сугроб. Некоторые бурунчики, закончив таскать припасы, поднялись на берег и встали неподалёку, почтительно сложив лапки на животах. Вьюшки мало-помалу приходили в себя. Самые юные даже затеяли какую-то шумную возню, проворно шмыгая между копытами. Конеед повис в воздухе над ушами Марика (тот чувствовал, как щекочут кончики ушей длинные волоски его пушистой шерсти) и умиротворённо поглядывал на вьюшек.

– Ну, что вы там углядели? – спросила Тихоня, потянув Кая за повод. – Может, пора домой?

Кай нетерпеливо отмахнулся головой и повернулся к бурунчикам.

– Спасибо, спасибо, что пришли проводить, проводить нас, – поклонился лошадям знакомый бурунчик, и остальные радостно закивали. – А теперь нам пора, пора. Холодные волны, волны зовут нас в дорогу, в дорогу. – Он поглядел на вьюшек и протянул руку самой маленькой. – Пойдёмте, пойдёмте.

Бурунчики, разом повернувшись, аккуратно спускались по склону, их лёгкие лапки не оставляли следов на снегу, а за ними, охая и причитая, кувырком скатывались вьюшки. Их усадили на заснеженной кочке, где они тут же принялись драться за местечко посуше.

Кулёк подобрался поближе к Марику и, встав у его ног, с любопытством наблюдал за бурунчиками. А те, выудив из зарослей длинные сухие стебли камышей, упёрли их в землю и с силой оттолкнулись. Вдруг часть берега отделилась и медленно двинулась вниз по течению.

– Плавающие острова! – с восторгом воскликнул Кай.

Островок, а за ним ещё один, и ещё, закачались на волнах, отдаляясь от крутого берега. Бурунчики, ловко орудуя шестами-камышинками, направили свои дома-корабли на середину реки. Вьюшки, вцепившись в кочку и поджав ноги, боязливо вглядывались в воду. Солнце совсем скрылось, и из леса медленно поползли густые серые сумерки.

– Глядите! Какие чудесные островки! – вдруг прокричала Зануда, подходя ближе к берегу. – Плывут сами по себе по течению… Словно заколдованные. Никогда таких не видела.

Люди подошли ближе и с восторгом глядели на удивительную флотилию, исчезавшую за поворотом петляющей реки.

– Смотрите! – вдруг прошептала Спарта.

Над покрытыми снежными шапками домиками бурунчиков поднялось тёмное бесформенное облако, наполнив недвижный воздух тревожным звоном. Тысячи угрожающе звенящих голодных комаров застыли в воздухе, не спуская глаз с нервно переминавшихся лошадей.

– Уй! – пискнул Кулёк и спрятался за Марика, прижавшись к нему лицом.

Во рту у Марика стало сухо. Кай сжался, зажмурившись. Облако набрало скорость, надвинулось на лошадей и… пронеслось сквозь них, устремившись к плывущим островам. До Марика донеслись радостные возгласы бурунчиков.

– Вы решили лететь с нами, с нами, друзья! Мы вместе, вместе отправимся в путешествие!

Маленькая вьюшка, держа на ладошках пляшущего комара, аккуратно поглаживала его по серой всклоченной спинке. Бурунчики весело махали лошадям, а над ними смутным облаком кружились отправлявшиеся на юг комары.

Течение несло островки всё быстрее и быстрее. Последний уже скрылся за поворотом реки, но Марик продолжал смотреть на тягучую чёрную воду.

Конеед парил в воздухе над рекой, мягко светясь тёплым жёлтым огоньком.

Вздрогнув от щелчка карабина под подбородком, Марик удивлённо посмотрел на Зануду, словно не понимая, откуда она взялась. А та, подхватив на руки зачарованного приключением Кулька, позвала Марика за собой. Он бросил последний взгляд на воду и неохотно двинулся за своей неугомонной хозяйкой.

Глава 29, в которой Марик получает седло, а Зануда садится верхом

Мокрый тяжёлый снег шёл несколько дней, укрывая подмёрзшую землю. Лошади в леваде не сходили с тропинок, протоптанных к кучкам сена – никому не хотелось месить копытами сугробы.

Только Зануда, радуясь появившемуся на плацу грунту, принялась за обучение с удвоенным усердием. Критически оглядев сиротливые тропки в леваде, она обозвала лошадей лентяями и заставила бегать в разные стороны до тех пор, пока последний островок снега не был утоптан. Позволив друзьям восстановить дыхание на шагу, она засыпала Кая и Марика упражнениями, а потом повернулась к Спарте. Не уставая повторять, как важна уступчивость даже лёгким командам, она просила Спарту сгибаться, ходить отдельно задними или передними ногами, останавливаться по команде и идти задом наперёд. Затем Зануда передала чомбур несколько ошарашенной хозяйке Спарты и попросила её всё повторить.

Спарта, растерявшись от такого неожиданного напора, беспомощно вертела головой в поиске подсказок.

– Если чего-то не понимаешь, – украдкой попытался помочь ей Марик, старательно делая вид, что разглядывает следы на снегу,   делай всё подряд. Не важно, что, и не важно, как. Тогда рано или поздно сделаешь то, чего она от тебя хочет. Тебя сразу же похвалят, и ты поймёшь, чего от тебя добивались!

– Ты, главное, стой! – нашёптывал ей Кай в другое ухо. – Это пусть люди вокруг тебя бегают! Не смогли объяснить с первого раза – пускай сами думают, что делать, чтобы тебе понятно было!

***