Русская философия. Анализ истории. Том 2

Какой исходной формой мог обладать человек, в самом начале зарождения жизни после его отпадения от Бога, оказавшись на дне безобразия

? Повторюсь, что ответ заложен в самом человеке. Тут как бы тяжело говорить научным языком, но лучше всего сказать библейскими аллегориями. Согласно закону эволюции, в процессе оной мы принимаем образ Того, на Кого смотрим. В Писании сказано, что Ева общалась со змием. От сюда следует, что человек изначально имел вид змеи

, несущим в себе именно это качество ограниченности

сообразно природе змея-искусителя одностороннего мышления неразрывного причинно-следственного механизма

, о коем сказано чуть ранее. Так как это противоестественный образ для человека, то тут же начинается внутренняя борьба, наследниками коей мы все являемся до сей поры – противостояние естественного с противоестественным в единстве борьбы противоположностей

, как движитель эволюции

в границах абсолютно одностороннего выражения образа Божьего, который нес в себе змей – в прообразе единства Творца, выраженного непрерывностью причинно-следственного механизма. К примеру, душа жаждет летать, на что плоть не способна – противоречие, активирующее эволюционные течения. Причем важна не сама борьба ради борьбы, то есть сама борьба ещё не есть полнота жизни. Важна победа в этой борьбе, причем не разовый акт, а постоянное важно торжество

в борьбе этой, как образ изначального бытия во Царствии Небесном, как условие жизни и сама жизнь – абсолютная радость

. (Этот момент остается одним из ключевых, ибо после причащения во время святой Евхаристии, причастившийся мирянин нуждается в дальнейшем молитвенном сопровождении опытного исихаста-инока, в противном случае, слабому тяжело распознать сам процесс исцеления, ибо нет отчетливого контраста до и после Причастия. А без распознания вера угасает. Иными словами, для серьезного духовника Причастие Святых Таинств духовных чад становится только началом напряженного духовного борения против покушения на эту Божественную Составляющую, присутствующую в причастившихся душах) Повторюсь, что речь идёт об утверждении жизни не посредством силы воли, а только радостью. И последующее развитие эволюции могло идти только в одном направлении – успешное обуздание этой природы не силой воли, а только счастьем, благодаря радости о Боге, делающей незаметными скорби, что и выразилось на самом человеке – он носит в себе фотографическую печать Божьей радости побеждающей, торжествующей над животным началом

. По слову святых отцов Церкви Василия Великого и Григория Богослова: «Бог сотворил человека животным, получившим повеление стать Богом». Как это выражено?

1.0.2.-93. В каждом из нас живёт змей длинной 4 метра

, строение которого в процессе эволюции выразилось в образе победы над природой торжеством над ней (а не убийством), в образе обуздания природы, в образе победы над судьбой и смертью. Дело в том, что познание Бога остается основой всякого дыхания жизни. Познание имеет два образа. Сродни позиции созерцания окружающей реальности – либо с высоты вершины, либо в непосредственной близости к земле

. Везде нужна полнота, которая, исходя из возможностей, открывающихся позиционированием созерцания Вселенной и Бога, также явлена в двух образах. А так как полнота восприятия легче всего дается только с вершины бытия

, то неизбежно эволюция обозначит контуры обоих образов спасительного познания, в которых момент восприятия мира с высоты присутствует и в то же время сопряжен с образом мировосприятия червя, его причинно-следственной линейностью восприятия, свойственного железной лигоике – два в одном(

. То есть главное не еда и пожирание всего на своём пути, как это суждено червю, а этот именно порядок Божий торжества радости над собственной природой. А для жизни в земных условий сие есть два крыла. А это возможно только на вершине, сообразной Голгофе Христовой. Так человек из ползающего, в процессе развития и эволюционного становления змея, стал прямоходящим; у него нет приспособлений для облегчения борьбы за выживание, как у животных; у него нет шерсти; клыков и рогов. Ближе всего к небу находится голова, ниже сердце и руки, потом уже желудок и потом все то, что менее всего значимо для вечности. Потому что так более сообразно Голгофе Христовой

, то есть в данном случае в пределах природных возможностей человека наиболее остро стимулирована борьба. Так в пределах природы более тяжело жить радуясь в воздержании, быть прямоходящим сложнее ползанья, а иметь устойчивость на площади двух ступней и в тяготах противостояния холоду и опасностям, и победное торжество над тяжестью этой обуславливает его бессмертие

– ещё более тяжело. Более того, если сюда прибавить дальновидность во всех смыслах этого слова, которая свойственна человеку-вершине, то видение цели и окружающая реальность – это ещё одна статья противостояний, причем в прообразе Голгофы Христовой активированных наиболее остро. Ведь конечное для течения всех эволюций Божественное есть, а оное абсолютно и всегда в альтернативе из-за абсолюта Его во всем. Тяжесть – это противоречие, обусловленное борьбой дополняющих друг друга двух противоположных образов одной и той же полноты-единства мира, раскрытой с отдаленной высоты и бесконечное перечисление в непосредственной близости – и это есть противоречие, соответственно, стимулирующее становление и эволюционные токи от влияния Божественного на природу. (Хотя так нельзя говорить, ибо на самом деле природа следует за Творцом и противоречие – это возникшее напряжение в процессе движения, неизбежное также как между составом вагонов и движущим их локомотивом). Это также единство двух реалий – бесконечно удаленного в будущее, в котором пребывает Творец и реальностью настоящего дня. Победивший в себе этого змея, одностороннего и ограниченного образа Божия, а именно оседлавший свою природу, становится победителем смерти

и всего остального

, так человек носит в себе утверждение свойства Божественного – вечности жизни и вся эволюция человечества – это стремление сотворить невозможное – оторваться от греха и во плоти войти во Царствие Небесное. Живём не для того, чтобы перерабатывать энергоносители, а просто жаждем быть похожим на Творца Вселенной в счастье

Его, коим был человек до отпадения из Рая и таким же он остается во веки веков, даже если придётся голодать или принять мученичество за других. И даже здесь, на самом нашем естестве, явственно видно эту тенденцию торжествовать в радости в трудной борьбе с самим собой, не только оберегая образ Божий в самом образе

, но и в подвижничестве. Это продолжение белой линии эволюционного становления уже теперь не только тех людей, когда-то принявших оседлый образ жизни, но и уже современного человечества. Ведь Бог виден только в противоречии-напряжении, которое возникает только в процессе следования за Творцом и только за Ним

. Следование к Богу стимулирует напряжение между совершенным и менее совершенным-прошлым, в коем побеждает только более совершенное, а значит более радостное и оное, как большая радость, утверждается в данной реалии Вселенной. Новое, как хорошо забытое старое, на самом деле – приобщение к извечному одному и тому же счастью, но с помощью более совершенных инструментов (совершенство и радость – разные именно жизни) и «опыта – сына ошибок трудных»

. Именно благодаря этой радости движения к Свету в том же числе сфере эволюционного становления привело преображение природы человека от змия к привычному виду. Радость от единства с Богом активирует все процессы эволюции и утверждает человека исполином Вселенной.Человек видит каким он стал и становится в процессе движения, при этом только на пути к Богу испытывая экстаз своего бытия. То есть условием экстаза также является процесс становления только и только до образа Божьего. Это такое пленение человека радостью, присутствием коей человек осознает себя свободным, поэтому радость и свобода – это разные имена живого

. Что-то иное сразу вводит в транс, а потому делает нас страшливыми и боязливыми перед переменами этому принципу. Бог виден в борьбе, а радостное торжество, несущее образ Творца во всякой борьбе, всегда начинается только в самом себе

. Для созерцания Бога нужно борение себя, а не кого-то ещё. Также как заяц для охотника распознаваем только в движении зверька. А так как мы есть то, на что смотрим, то и принимаем образ Того, на Кого смотрим в процессе борения, как стимул эволюционных процессов данного направления (уподобления только Богу). Животное видит Божественное в добыче, как носителе энергии, а потому и адаптируется под этот образ восприятия Творца. К примеру, у него эволюционно появляются клыки. Человечество посмотрело на змия-искусителя и приняла образ его

, а потом смотрит на Бога, чтобы в победном противостоянии с самим собой на нашей природе человека проявился образ Того, на кого мы смотрим и призываем на помощь в этой брани – Творца. То есть ясно, что человек может формироваться в данном виде только лишь торжествуя в борьбе с самим собой, ибо только на Голгофе явлен Бог для обозрения («Воистину Сын Божий. Помяни мя, егда приидеши во Царствии Твоем».) Грехом является подмена, когда человек путает Образ Божий с образом проводящего Его через себя, а потому здесь нам важно сделать замечание и сказать, что (07.01.00) древний ходил на охоту не за дичью и собирал семена колосьев не для того, чтобы есть. Нет совсем, также как много позже тоская на себе огромные глыбы не руководствовался земными целями (речь идет о строительстве менгир, дольменов, кромлехов) – он, зарядившись доброй Божественной энергией в процессе охоты или сбора семян, после трудового дня нес в своей душе для детей и родных радость богообщения, приобщившись к которой счастливыми становились все остальные члены семейства и племени, и народа

. Люди приняли оседлость только лишь потому, что охота не гарантирует успех и человек, возвращаясь нес радость не полную, а собирательная экономика гарантировала обеспечение продуктом вместе с этой радостью

. Человек получал торжество счастья и потому мог делиться им, то есть был добр (доброта и радость в Боге – это разные имена Творца), и потому любил и его любили. И только этим он мог выжить в самых страшных условиях Севера и только этим, радостью, он мог пленить всю Вселенную. Если муж пришел домой и принес с работы злое сердце, то это первый сигнал содомского греха – это вырождение.

Всякая победа в брани с каждым шагом эволюционного развития выводит образы, адаптированные к опасному воздействию, а потому смягчающие остроту противостояния. Организм, как бы адаптируясь, ослабляет и нейтрализует то самое напряжение в противостоянии, которое было движителем эволюционного прогресса. Радостное торжество над собой в борении становится утверждением внутреннего биологического процесса, его физиологией. А потому из-за ослабления остроты противоречия уходит дальнейшее формирование победоносного образа. То есть ослабляется острота восприятия борьбы противоположностей, благодаря коим возможны эволюционные токи, в которых выживают более сильные образы подобия Богу. Нет сообразности Голгофе Христовой, а потому и уходят характерные для личности черты. Так как сама тяжесть борьбы за жизнь, а ещё точнее, степень остроты этой борьбы – это фундамент формирования еще какого-то уникального образа Победы в этом противостоянии, то, постоянно утверждающая живое победа (во всякой определённой степени обострения противостояния) мутациями загоняет жизнь в такие откровенно утонченные формы, что от этого жизнь воспринимается абсолютным чудом. Лишь бы острота противоречия, активирующая борения и связанные с ним эволюционные течения к Богу, была в той же прежней кондиции

, коя возникла в самом начале времен по грехопадению. И при этом в пределах природных возможностей организма. К примеру, стоять на двух ступнях в первые моменты – это трудно, то есть максимально активирует некоторую кондицию остроты противостояния, благодаря коему победа сильно душу приобщает к Царствию Небесному. А так как есть основа для беседы с Богом, то будет и жизнь в этих условиях. Но этим все не заканчивается, ибо всякая острота борения в конечном счете становится частью физиологии, то есть постоянно скрадывается. А потому нужны такие мутации, которые бы вновь противоречия в прообразе Голгофы Христовой вывели бы на должный уровень, тем самым кристаллизуя и поддерживая любовь.

Повторюсь еще раз, что в процессе эволюционного становления опосредовано мутаций, организм приобретает такие достоинства, которые уничижают прежнюю остроту противостояния и человек перестает замечать сие как трудность. Просто со временем сия тяжба становится частью биологического процесса, то есть привычной как дыхание. Теперь человек уверенно не только стоит на ступнях, а даже уже бегает. Но «вожжи» эволюции должны быть в том же натяжении всегда, ибо только движущее эволюцию противоречие между данной реальностью совершенства и абсолютной конечной – Богом формирует уникально складывающийся образ победителя. Вне движения к абсолютному подобию Богу во всех гранях естества нет человека. Только в этом случае в земных условиях живет душа, если мотивирована приобщением к Царствию Небесному посредством той же кондиции напряжения трудом в поте лица, как заповедь Божья, как самое необходимое условие жизни вообще и причем на любом уровне её становления. Человеку нужна в первую очередь только жизнь души в Жизни

. Мы как бы подвешены и ногами нащупываем под собой твердыню, цепляемся за все то, что оказалось в поле досягаемости ступней ног, как более близкое к Божественному свойству на поверхности Земли. Если находим, то сие становится опытом богообщения, хотя и далекий от абсолюта полноты. То есть неизбежно самопроизвольно опять формируется прежняя кондиция противостояния, активируется прежняя степень остроты борения, вне которого душа начинает деградировать и умирать. Это обусловлено абсолютным совершенством Бога, у которого мы постоянно заимствуем какой-то новый прообраз совершенства и восстанавливаем единящее душу с Богом напряжение в прежнем значении прообраза Голгофы Христовой. К примеру, повторюсь, когда-то было очень тяжело стоять на двух ступнях, но человек адаптировался к этой трудности и даже стал виртуозом, а теперь ещё труднее стоять вообще на одной ступне и жизнь теперь уже будет формировать новый образ победы – счастливую жизнь на одной ступне (к примеру). В этом же природа счастливой случайности. Постепенно шаг за шагом, от победы к новой победе человек постоянно все ярче и выразительнее формирует свой образ-очертание Начальника Царствия Небесного, а именно его специфической яви – счастливой случайности

и тем самым победоносно наступает на невозможное, отвоёвывает у смерти новые пространства, где, казалось бы, жизнь не возможна. Христос умалил Себя, вознёсся на Небеса с плотью именно по той же причине, по какой червь принял обличие человека и начал ходить на двух ногах. Христос не нарушил главного – Он остался в Жизни. То есть невозможное стало возможным по той же причине – просто это Вознесение, как и сама жизнь на Небе с Плотью тяжелее всего

. Невозможное стало возможным только потому, что данная реалия несет в себе наиболее острое и даже абсолютное противостояние, торжествовать в котором возможно только Богу. А мы тоже взайдем на эту же Голгофу Христову вслед за Ним, но в пределах нашей природы взять на себя всю полноту ответственности за мир. Иными словами, жизнь возможна только в радости и при этом только на каком-то прообразе Голгофы

. На Вершине вершин все началось и на Вершине вершин все остается во веки веков

. Эволюции это не поддается Просто эти прообразы Голгофы имеют удобоприемлемость, благодаря коей нет нарушения Образа Божьего в самом человеке – не разрушается нежная нить единящая все

. В пределах этой радости

возникает победоносный новый сюжет становления живого до абсолютного подобия Ему. Именно это условие становится знаковым в формировании живого и спасительным для нас – ведь мы уже идём по тому же следу, начиная от странностей поведения первобытных людей

и заканчивая новыми победами

– освоением

космоса

. Прежнее движущее и живительное противоречие, обуславливающее спасительное становление образа единения души человека с Богом в земных условиях, как движитель эволюции, возникает в человечестве, когда сами люди противостоят не внешним условиям выживания, в сокрушении сердечном осознают свое греховное состояние, кем оказался первый человек по грехопадении – осознание ничтожности, которое мы носим в себе всегда при любом совершенстве тела. Движитель эволюции – противостояние самому себе, в коем ради далекой видимой духом цели, человек по любви Богу выбирает удобоприемлемый путь через страдания в прообразе Шествия Христа через Голгофу. Надо сказать, что покаяние это настоящий дар Божий, без коего идти на жертву собой трудно и страшно. Видение в себе греховного ничтожества через призму Божественного сильно стесняет дух, но именно это состояние напряжения духа толкает к покорению новых вершин, к подвигу противостояния себе и начинается возрастание личности к Личности Творца и уже только потом, следуя за ней, поднимается Вселенная. Человек, как существо духовное, может иметь представление о своей слабости лишь в критериях, которые имеют отношение к везучести, к счастливой случайности. Оные должны сопровождать человека во всей его жизни, полной противостояния. Человек – существо духовное, а потому он живет не в законе, а в Жизни. Бытие в Жизни обуславливает бытие жизни даже там, где согласно закону оная невозможна. Иными словами, из всех мутаций, если таковые имеют место в бытии, человеку востребована более всего только одна, но только не для исполнения закона, а только та, что обуславливает везение в борьбе и постоянное торжество в ней. Ничего более не надо, никаких достоинств, но только одно везение

, чтобы без всяких возможностей и без всяких достоинств пролезть туда, куда с этим сонмом беззащитности и немощности пролезть невозможно. Этот момент мы видим во святом Воскресении Сына Божьего и последующим Его святым Вознесением на Небо. Как атеисты, хотим это воспринимать или нет, но нам ничего не остается, кроме того, что надо в это верить, ибо это есть маяк становления человечества, как тот самый Абсолют, противоречие Коему стимулирует все течения эволюций.

1.0.2.-94. Сам по себе мир многогранен и многогранны трудности, преодоление коих предполагают эту высоту духовной жизни

, с коей открывается глазу вид на мир. Начиная с предательства, тяжести несения ноши и терпения истязаний, и заканчивая унижением и позором. Таким вот образом, после отпадения от Бога человечество готовилось ко принятию Христа и Голгофе Его, на которой стали очевидными абсолютно все аспекты нестроений (вплоть до наступления «темноты с шестого часа по девятый» и даже землетрясения) и не временно-разово (как в спортивном поединке), а великое вечное торжество над ними – грядущая Победа

. Победа победе рознь. Спаситель как бы указует нам о том, какие нам победы нужны. Не те, что потом попадут в Книгу рекордов Гиннеса, а те, благодаря коим утверждается дальнейшее победоносное шествие жизни в будущее – утверждение крепости союзов, крепкого здоровья вкупе с высоким аскетизмом.

1.0.2.-95. Представим Божественном в ином ракурсе – Он всегда наше будущее и настоящее одновременно. Так как будущее (оное есть и настоящее

для кающейся души) всегда есть вечность в любом проявлении, то будущее все лучше и лучше зеркально отражается уже в настоящем и в самой истории человечества, а эволюционное развитие рисует все более и более отчетливые очертания и формы, выражающие этот образ и подобие вечного будущего. (Чем ближе мы к огню, тем сильнее жар, тем сильнее нагреваемся. В этом же прообразе происходит активация эволюционных процессов в земном бытии. Будущее начинается в настоящем. Чем дольше процесс становления в эволюции, тем лучше виден образ Творца. Суд Божий будет именно в этом, что мы к Судному Дню должны быть Ему подобны). В противном случае, подобное прошлое и нынешнее не стремилось бы к своему же подобию – к будущему, а потому все то, что будущего не имело – все то безвозвратно утрачено, а потому об этом ничего не знаем

. Может быть нет смысла говорить посредством такого набора инструментов, но по жестокосердию нашему приходится прибегать к такому способу свидетельствовать о Боге. Мы в молитве общаемся с настоящим для нашей души, но с будущим для нашего тела, а именно с его конечной целью становления

. Это еще один вариант выражения двоичности природы, в которой думаем и принимаем образ того, на что смотрим или будем там, куда смотрим – на берегу вечности. Потому Оное нас современных судит или смотрит на то, насколько мы Его верно исповедуем. Как это выразилось на природе людей на данном этапе? Понятно, что если речь идет о мире видимом, то, как самое значимое, подразумевается только продолжение рода. Бог как бы заградил путь злу в будущее, к Самому Себе и ведет жизнь через великое смирение и умаление себя до малого – узенькие врата точки