Буря в бокале

– Отличный выход из ситуации,– похвалил его за находчивость Нойс, едва не выливая на себя содержимое кружки.

– Осторожнее синор Фред и, кстати, не называйте меня святым. Я право обычный человек.

– Ну, если вы на этом настаиваете, то в таком случае хорошо не стану звать вас так. Вот, на чём мы остановились?

– На, груди и шарфе по-моему.– Припоминая заплетающимся языком, произнес Унцио пошатываясь.

– На чём, на чём?– тяжёлые мыслительные процессы сейчас отчётливо не давались Нойсу.

– Как его, эт самое прушафе, пфу ты! Короче мы собрались выпить по последней на посошок, во!– Монах был явно доволен, что смог выстроить столь сложное логичное предложение.

– А, и точно! Давай за всё, за всё.– Обняв его за плечи, проникновенно промычал Нойс.

– Какой хооороший тост,– похвалил Унцио.

– Всеобъемлющий,– протянул еле держащий на ногах наемник.

Выпив и расплатившись, они буквально вывалились наружу. Тёплая южная ночь царила на улицах сонного города, окутывая его своим бархатным звёздным покрывалом. Последние редкие прохожие спешили по домам, выспаться и набраться сил перед завтрашним торжеством. На лицах людей довольно отчётливо читалась предвкушение яркого действа, что обещала затмить все остальные за последние как минимум сто лет.

– Скоро полночь,– пошатываясь и щурясь в темноте на циферблат карманных часов, вымолвил Фред.

– Во как время незаметно быстро летит,– подивился монах, почёсывая довольно урчащий живот.

– В хорошей компании да за добрым столом быть иначе и не может!– подытожил удавшийся вечер Нойс.

Ночную тишину стихающего города, нарушил выехавший из-за угла экипаж. Металлические колеса, трущиеся об мостовую, издавали звуки, напоминавшие шелестящие швейные машины с улицы Мастеровых, новейшего изобретение известного науковеда и новатора Коха де Винта, славящего на всё королевство своими смелыми новаторскими подходами в сфере всего-всего-всего, где только можно, что-то усовершенствовать. Пегая лошадка, цокая копытцами, неспешно катила экипаж вдоль улицы.

– Вам куда?– заботливо поинтересовался Нойс у монаха.

– Мне?– замялся Унцио,– да мне надо по делам…

Невинный вопрос наемника заставил его вспомнить поручение настоятеля храма Мируса. Голос Лкуна назойливой мухой зажужжал в его голове, вызывая острое желание прихлопнуть её. Вот только мухобоек таких ещё не изобрели к превеликому его сожалению.

– Какие могут быть дела в такое позднее время? Вы должно быть, не иначе, как с темными силами намереваетесь сражаться?– удивлённо таращась на монаха, не поверил Фред.

– У меня миссия.– Подбородок Унция качнулся в тщетной попытке гордо застыть на месте, но выпитое тянуло его вниз на грудь.

– Не хотите воспользоваться экипажем? Это может ускорить выполнение вашей, как я смею думать не простой миссии.– Любезно предложил наёмник, покачиваясь на своих двоих.

– Нет, я люблю прогулки, знаете ли, после обильной трапезы они самое-то.– Отказался Унцио, припоминая в уме, когда это он полюбил подобные пешие туры.

– О, так вы сторонник здорового образа жизни? Я приятно удивлён.

Тут поравнялся с ними экипаж. Кучер лениво натянул вожжи, и стройная молодая лошадка смирено замерла остановившись. Фред мгновенно напрягся, несмотря на хмель в голове, инстинкт самосохранения был сильнее его. Рука наёмника нырнула в карман, где лежал дорогой защитный артефакт, для активации которого достаточно было простого касания его и одного единственного слова. Монах тоже почувствовал что-то неладное замер напрягшись.

Дверца зашторенного плотными занавесками экипажа бесшумно распахнулась, и оттуда раздалось негромкое. – Садись Фреди нам надо поговорить.

Нойс сразу признал этот трескучий резковатый голос, он узнал бы его из тысячи других. И слегка подивился, ибо принадлежал он его бывшему наставнику.

– Старик? Какая неожиданная встреча.– Воскликнул он заплетающимся языком.

– Ты пьян?– сквозь чернильную темноту, заливавшую внутренности экипажа проступило лицо патриарха преступного мира.

– Это ваш друг синор Фред?– вклинился в разговор Унцио пытаясь заглянуть внутрь кареты.

– Да. И мне, похоже, придётся с вами здесь распрощаться. Вероятней всего, у меня тоже возникли кое-какие неотложные дела.– Нойс протянул руку монаху.

Ответив крепким рукопожатием Унцио напыщенно произнёс,– я безмерно благодарен Мирусу что свёл меня сегодня со столь достойным синором! Всего вам наилучшего! Я буду за вас молиться.

– Спасибо, я тоже рад этому обстоятельству. Вы интересный собеседник и отменный боец брат Унцио. Всего вам наилучшего!

– Прощайте. И берегите себя.

Звук удалявшегося экипажа, странствующий монах, проводил печальным взглядом. Затем немного постояв, вдыхая воздух, насыщенным дымком соседнего промышленного квартала достал из-за пазухи амулет. Серебристая рыбка, завращавшись на нитке, остановилась носиком на север-запад.– Хм, выдохнул Унцио, если странный компас, выданный Лкуном не врал, то выходило, что обладатель статуэтки переместился немного с предыдущего места в сторону центральных кварталов. Что ж, оставалось только выследить его и забрать древний артефакт, вроде бы так всё просто на первый взгляд. Но Унцио давно знал, разницу между просто и попробуй сделать. Она приблизительно имела такую же схожесть как песнопения в храме и заготовка дров на зиму. Голосом к слову ревнитель славы Мируса не обладал, из-за чего ему доставалась всегда колка дров. Одно вселяла надежду, что возможно совсем скоро он будет избавлен от этой обременительной ноши и сможет заняться более привычными делами. Делами веры. Перед его мысленным взором уже падая на огонь, скворчали жирные капли зажаривавшегося кабанчика на вертеле, а полная розовощёкая синора наливала в кружку прозрачную как слезу скрутиловку, и при этом так мило улыбаясь ему. Преисполнившись оптимизма и веры, он поспешил в направлении, куда указывал подрагивающий амулет.

***

Знаменательный день, как и ожидалось, начался с самого раннего утра невиданной доселе предпраздничной суетой. Не обычный, совсем не похожий на все остальные другие день, далеко выходящий за рамки обыденного дня, который должен был стать историческим не только для Пянтуза, но и для всего без преувеличения королевства в целом. Помпезность всех приготовлений к церемонии бракосочетания, масса слухов и домыслов, постоянно витавшие вокруг этого грандиозного мероприятия затмили собой все остальные темы. Даже политика и корона отошла на второй план, не выдержав конкуренции. Давно массируемое и вертящееся у всех на устах, как правителей высшего ранга, так и распоследних бедняков небывалое событие подошло впритык к своему апофеозу, готовое вот-вот воплотиться в жизнь.

Только первые несмелые лучи прорезали призрачную полосу горизонта на востоке, как центр города заполонили специально нанятые рабочие в обязанности, которых входило, уборка улиц и проспектов, украшение домов, площадей праздничными флагами, резными фигурками, цветочными гирляндами. На крышах зданий располагавшихся вдоль центральных проспектов, где должен был проехать свадебный кортеж, устанавливали флагштоки, развешивали флаги с гербами домов жениха и невесты. Нити ярких разноцветных блёсток протягивали от дома к дому, с улицы на улицу. Фигурки, выполненные из папье-маше изображавших прелестных ангелочков и прочих сказочных персонажей, клеились на фронтонах, крепились к балконам, цеплялись за рамы окон. С центральной площади, разрывая утреннюю тишину, разлетался громкий грохот, крики и ругань голосов – это плотники вовсю орудовали молотками сбивая сцену, на которой по задумке организаторов торжества должны были разыгрываться потешные представления приглашённых акробатов и фигляров, трубадуров и музыкантов, жонглёров и прочих представителей актёрского ремесла, дабы народ не скучал веселясь. Колона телег запряжённых тягловыми лошадями подвозила доски и брус, что немедля сгружалось, и сразу же шло в дело. Прораб, низенький и толстенький синор, отвечавший за строительство суетливо бегал взад-вперёд, размахивая чертежами, бранясь и поторапливая, когда кто-то или что-то делал не так, как он считал необходимым. Не медлили и развозчики скрутиловки. Заранее все жители Пьянтуза были оповещены о питейных точках, где будет бесплатно разливаться сей поистине народный напиток всем желающим выпить за новобрачных, то есть надурняк. Крепкие приземистые грузчики в три ряда выстраивали пирамидки дубовых бочек, экономя пространство, все знали, что охочих до халявного пойла будет сверх меры, в прямом смысле этого слова. Тут же в двух шагах предприимчивые хапуджани выигравшие эксклюзивное право торговли в праздничный день возводили палатки предлагавшие закуску к выпивке, но еда уже была за деньги. За процессом подготовки внимательно следила стража, по такому поводу мобилизованная вся целиком, что числилась по штату. Ей на помощь была брошена откомандиронная со столицы стража. Плакаты, изображавшие счастливых новобрачных, развешивались на стены домов, прибивались к специально сколоченным щитам на каждом перекрёстке. Город с птичьего полёта напоминал большой растревоженный муравейник, где каждый муравей – человечек занимался какой-то определённой работой, кладя свой кирпичик, стаскивая своё брёвнышко, что в целом складывалась, сливаясь в одну единственную праздничную мозаику.

Бракосочетание выпадало на субботний день. В город стекались последние приглашённые лица и просто желающие побывать на весёлом празднестве, чтобы потом рассказывать всем тем, кто не сумел по каким-либо причинам посетить его, под завистливые взгляды, о чудесах и веселье бывших там.

Косые лучики разгорающегося солнца осторожно, будто боясь разбудить, ощупывали припухшее лицо специалиста по сугубо деликатным вопросам. Переливались на волнистых волосах ярким золотом, высвечивая мелкие щетинки на щеках и подбородке. Грудь Фрэноса тяжело вздымалась, при каждом вдохе и резко опадало при выдохе. Утренний пока ещё свежий ветерок, проникавший сквозь распахнутую форточку, не в силах был выветрить спёртый воздух вызванный испарениями алкоголя. Откуда-то со двора слышался тихий мелодичный напев, чудесным образом переплетавшийся с щебетом птиц, создавая природный не на что не похожий ансамбль звуков.

Фред тяжело пробуждался. Голова раскалывалась и трещала, точно по ней накануне погуляли деревянные киянки. А пение птиц и музыка виолончели более раздражала, нежели успокаивала его. Он поморщился, когда до него донёсся хлопок закрываемой двери откуда-то снизу. В горле пересохло и отчаянно хотелось пить, словно он пересёк засушливую пустыню. Разлепив веки Нойс поморщился, лучи солнца били прямо в глаза. Прикрыв их ладонью, он, щурясь, осмотрелся вокруг. Рядом с кроватью, на которой он одетым, сейчас лежал, у самого его изголовья тулилась низенькая тумбочка, но не она привлекла его внимание, а стоящий на ней графин с водой. Протянув руку, он схватил его и поднес к себе. Не став наливать воду в стакан, что стоял тут же, Нойс припал губами к узкому горлышку и принялся жадно пить её глотками, так быстро, как будто боялся, что воду могут отнять у него в любой момент.

В окно, жужжа, залетел толстенный мохнатый шмель и тут же принялся без конца кружить по комнате в поисках выхода. Полностью осушив графин, Фред поставил его обратно и чуть отодвинулся в сторону подальше от солнечных лучей. Голову продолжало неприятно мутить, но мысли постепенно начинали складываться в какое-то подобие порядка. Он, вспомнил, при каких обстоятельствах попал домой к Старику. Наставник сам его сюда привёз поздно вечером, забрав его, когда только он вышел вдвоём с весёлым монахом из таверны. Да, славная получилась попойка, не мог не отметить наемник, хоть, и, несмотря на не совсем приятные последствия. Но, ему требовалось как-то снять накопившееся напряжение последних суетных и главное не совсем удачных дней. Что поделаешь, иногда даже профессионалам требовалась разрядка.

Воспоминание о Старике сразу вернуло его к вчерашнему разговору, к теме, ради которой, собственно говоря, и прибыл бывший наставник.

– Есть разговор к тебе.– Молвил доверительно Старик, стоило только усесться на мягкое сиденье Нойсу.

– Да, и какой?– немного путаясь в словах и мыслях, спросил туго соображавший из-за выпитого наёмник.

Бывший наставник поморщился, уловив запах ядрёного духа скрутиловки исходившего от Фреда. – Нашёл время для расслабухи.– С легким оттенком упрёка произнёс он.

– Я нисколько не пьян. Просто выпил слегка, совсем чуть-чуть так.– Заплетающимся языком попытался оправдаться бывший ученик, припоминая, сколько же за вечер было принято на грудь.

– Угу, я это вижу и особенно чувствую.– Достаточно прохладно молвил Старик, поближе пересаживаясь к раскрытому окну, где хоть немного посвежее дышалось.– А знаешь Фред, о чём я сейчас подумал?– спросил он, рассматривая вечерние огни города.

– Откуда же мне знать, я что телепат, чтобы мысли чужие читать? «Тут с собственными совладать бы» при этом подумал Нойс, отчаянно пытаясь не упустить нить разговора.

– О, тут не надо быть им, достаточно включить сооброжалку, которой ты так выгодно отличался от других, как мне помнится.– Укоризненно высказался бывший наставник и смолк.

– Ты для этого разыскал меня, чтобы устроить вечер воспоминаний? Как это сентиментально с твоей стороны.– Фрэнос, криво усмехнулся, в его голове творился полный кавардак, и он странное дело испытывал некую удовлетворённость от этой ситуации. Его забавляла сама мысль взять вот так и напиться.

– В тебе говорит сейчас хмель, только так я могу расценивать твоё поведение.– Старик хмурился, досадуя на бывшего ученика. – Ты удивил меня сегодня. Причём неприятно удивил. Опять-таки, возвращаясь к предыдущему вопросу.