Лето придёт во сне. Приют

– Ну вот и ваша дочка, Егор Васильевич, – пропела воспитательница, останавливаясь перед нами. – Вы можете поговорить здесь, а можете пройти в школьный вестибюль, там удобнее.

Забавно, но за всё время нашей дружбы, я и не знала, что Яринка – Егоровна.

– Спасибо, мы останемся на улице, – отрывисто бросил её отец, не глядя на Агафью и, как мне показалось, не слишком вежливо давая ей понять, что в услугах сопровождающего больше не нуждается.

Но Агафья тоже посчитала свой вклад в воссоединение семьи выполненным, она, ещё раз дежурно улыбнувшись, заспешила прочь. И мы остались втроём.

Яринка не смотрела на отца, с момента его появления моя подруга даже не пошевелилась. А вот он разглядывал её пристально и, как мне показалось, удивлённо. А наглядевшись вдоволь, сунул кулаки в карманы брюк и изрёк:

– Ты стала ещё больше похожа на мать.

Яринка и сейчас не посмотрела на родителя, лишь чуть шевельнула бровями:

– Ты пришёл, чтобы сказать мне об этом?

– Не только. – Егор Васильевич покосился на меня. – Мы можем остаться наедине?

– Нет, не можем, – тем же ровным отсутствующим голосом ответила подруга. – Кстати, познакомься, это Дай… Даша. Даша – это мой папа.

От лошадиной порции яда, вложенной в слово «папа», я поёжилась и слабо пискнула:

– Здравствуйте, сударь.

Он недовольно дёрнул щекой.

– Нам с дочерью нужно поговорить наедине.

Яринка пожала плечами:

– Кому это – нам? Мне не нужно. И оставаться с тобой наедине я не хочу. От Даши у меня нет секретов, она – мой единственный близкий человек после смерти мамы.

У Егора Васильевича заходили желваки – слушать возражения от дочери он явно не привык. Вот только кого теперь это волнует? Яринка снова смотрела в сторону, всем своим видом демонстрируя равнодушие, я тоже решила, что недовольство этого во всех отношениях неприятного дядьки меня не касается. Пауза затянулась. И Яринкин отец сдался.

Он вынул руки из карманов, чуть поддёрнул брюки и присел на скамью рядом с дочерью. Она сразу отодвинулась, но папашу это не смутило.

– Слышал, ты замуж собралась?

– Может быть. – Если Яринка и была удивлена, то никак этого не показала. – От кого слышал?

– Я заходил на сайт приюта, видел твою анкету. Она пользуется популярностью. Вот и позвонил вашему директору.

– Зачем?

Яринкин отец негромко хмыкнул:

– Ты моя дочь. И как я ни пытался забыть об этом – не получилось. Решил узнать, как у тебя идут дела.

– Ну вот, – Яринка проводила взглядом стайку малышни, прошмыгнувшую мимо, – узнал. Теперь я могу идти?

– Кто он?

– Кто? – Подруга наконец повернула голову и посмотрела на отца.

– Тот, кто тебя выбрал, – терпеливо повторил он, – Твой жених. Дата помолвки уже назначена?

Яринка сморщила нос и закусила губу, на миг мне показалось, что сейчас она безудержно расхохочется, что было бы вполне в её стиле. Но подруга лишь покачала головой.

– Нет, о помолвке речи ещё не было.

– Не стоит тянуть, – назидательно изрёк Егор Васильевич. – Если мужчина относится к тебе серьёзно, то не будет против.

– Ты хочешь, чтобы я сама ему предложила помолвку? – удивилась Яринка. – Мне всегда казалось, что должно быть наоборот.

– Не в твоём положении выжидать! – отрезал Егор Васильевич. – Сама понимаешь, что твой единственный шанс обрести достойное будущее – выйти замуж. И ради этого стоит приложить усилия. Так кто он – твой жених? Я отец и имею право знать.

Яринка запрокинула голову и стала с интересом рассматривать плывущие над нами облака. Я думала, что она не собирается отвечать, но подруга вдруг заговорила ровным монотонным голосом:

– Его зовут Станислав Львович, и он уже не молод. Разведён, есть взрослые дети. Про его работу я знаю мало, но он занимает высокий руководящий пост, владеет бизнесом, занимается инвестициями. Живёт в Подмосковье, в Черешнино. Вроде один.

Егор Васильевич кивал в такт Яринкиным словам, а когда она замолчала, двинул рукой, словно собрался погладить её по голове, но передумал, лишь сказал:

– Умница. Ты нашла себе хорошего жениха и не испугалась разницы в возрасте, это мудро. Что толку со смазливого юнца без гроша в кармане? Будь смелей, намекни ему о помолвке, пусть думает, что ты влюблена.

Как ни была я удивлена неожиданной Яринкиной откровенностью с родителем, но глупость последнего меня добила. Влюблена? Двенадцатилетняя девочка влюблена в человека, годящегося ей в дедушки? Он, правда, думает, будто наши старпёры могут быть столь высокого мнения о себе, чтобы поверить в такое? Лично я ничуть не сомневалась, что мы просто ведём обоюдную игру, в которой обе стороны преследуют исключительно свои выгоды и знают об этом.

Но подруга и тут осталась невозмутима:

– Хорошо, я попробую.

– Умница, – повторил Егор Васильевич. – С выбором жены я, конечно, ошибся, но начинаю думать, что ты хоть что-то взяла от меня, а не от неё. Если убедишь меня в этом, я снова признаю тебя дочерью.

Наверное, в понимании никчёмного папаши, это был наивысший комплимент. Но я почувствовала, как закаменела Яринка, вперив неподвижный взгляд себе под ноги, и послала ей мысленную просьбу: «Спокойно! Пожалуйста, просто молчи!». Словно услышав это, подруга скользнула по мне глазами и перевела взгляд на отца:

– Это всё? Я могу идти?

– Подожди. Вот ещё что. – Егор Васильевич достал из кармана цветной картонный прямоугольник. – Я узнал у вашей воспитательницы, что вам раз в неделю разрешён звонок родственникам. Здесь мой телефон. Когда определишься с помолвкой – набери. Я хочу присутствовать.

Яринка послушно взяла визитную карточку и опустила в карман пальто.

– Хорошо.

Егор Васильевич встал, поправил брюки, зачем-то шумно отряхнул ладони и, коротко кивнув дочери, молча зашагал прочь. Шёл он странно – почти не двигая руками, сутулясь, но при этом высоко держа голову. Мы молча провожали его глазами. Когда высокая фигура скрылась из виду, Яринка повернулась ко мне всем корпусом и, ткнув пальцем вслед отцу, спросила:

– Нет, ты это видела?

– Видела, – машинально ответила я.

– И хватило же наглости явиться сюда! Ну ничего – об этом он ещё пожалеет…