Лето придёт во сне. Приют

Я украдкой огляделась по сторонам. Девочки больше не выглядели сонными, большинство лиц вокруг выражало крайнюю озадаченность и недоумение. Я и сама мало что поняла из сказанного Агафьей, хоть и считала себя, в отличие от одногруппниц, вполне осведомлённой в подобных вопросах.

– Телегония, а именно так называется знание о влиянии первого сексуального партнёра на всех будущих детей женщины, долго не признавалась официальной наукой. Это было очень не выгодно тем, кто пытался погубить Русь, заставить выродиться наш народ, забыть традиционные ценности…

Агафья отвлеклась от темы, съехала на описание времён безбожья, предшествовавших христианской революции, и я, пользуясь моментом, снова задумалась о своём. Разумеется, о так называемом грехе прелюбодеяния мы слышали и раньше. Всё наше воспитание, все здешние правила базировались на строгих запретах, призванных так или иначе оградить нас от греха. Оградить, предупредить и сохранить в чистоте. Физической и моральной. И мы настолько привыкли к этому, что никогда не задумывались: а собственно, зачем и кому так нужна наша чистота? Сейчас, как я поняла, Агафья как раз и взялась это объяснить. Вот только получалось у неё из рук вон плохо. Я никак не могла уловить нить её монолога и от этого испытывала всё большее раздражение.

– Девушка, не сохранившая девственность для законного мужа, становится преступницей не только перед ним и Богом, но и перед всем народом, поскольку не исполнила главного своего предназначения – родить здоровых детей, будущее нашей с вами…

– Агафья Викторовна, – вверх из-за голов взметнулась чья-то рука (похоже, не у меня одной мозги закипели), – а почему дети не будут здоровы, если они родились в браке, от здоровых родителей?

Агафья прервалась на половине предложения, но раздосадованной не выглядела, скорее наоборот – оживилась.

– А потому, дорогие мои, что девушка, лишившись девственности с чужим мужчиной, допустила в своё тело и чужие гены. А вместе с ними – предрасположенность к болезням, которыми, возможно, страдал этот мужчина.

– Сударыня, а разве законный муж не может страдать болезнями? – спросила Яринка, и, судя по тому, что она не стала утруждать себя поднятием руки – подруга была раздражена не меньше моего.

На этот раз Агафья глянула недовольно:

– Может. Любой человек может передать своему потомству не только положительные, но и отрицательные черты. Именно поэтому у женщины должен быть только один сексуальный партнёр – её муж. Сборная солянка из генотипов нескольких мужчин в разы увеличивает риск родить нездорового ребёнка. Я уже не говорю о том, каково мужу такой девушки осознавать, что он воспитывает не своих детей, что он лишён продолжения рода!

Я вспомнила Михаила Юрьевича, свою плешивую Голову, и стало смешно. Вот чего он так всполошился, узнав о несчастье с Нюриной сестрой! Вот почему срочно вызвал меня на серьёзную беседу! Ведь если одна воспитанница коррекционного приюта умудрилась забеременеть, не покидая его стен, выходит, что и остальные не защищены? А значит, есть риск получить во владение порченый товар.

– Что тебе кажется весёлым, Дарья?

Сердитый голос Агафьи выдернул меня из размышлений, и оказалось, что я улыбаюсь во весь рот. Хотя здесь точнее будет употребить слово – скалюсь, уж чего-чего, а веселья я не чувствовала. Только злорадство.

– Сударыня, – после некоторых усилий мне удалось вернуть лицу серьёзное выражение, – а почему, после того как женщина родит детей, ей нельзя поменять мужа?

Агафья вздёрнула брови.

– Не поняла вопроса.

– Ну, – боковым зрением я видела, как таращатся на меня одногруппницы, – вот женщина родила детей, больше рожать не собирается, почему ей нельзя развестись с мужем и выйти замуж за другого? Ведь дети уже рождены, и ей можно больше не бояться чужих генов… ген…

Воспитательница издала звук, похожий на кудахтанье, несколько секунд хлопала губами, но ответила почти спокойно, даже торжественно:

– Потому что брак – это святое! Муж должен быть один на всю жизнь.

– Но если брак – это святое, – я проигнорировала Яринкин щипок, – почему тогда мужчинам можно разводиться и можно жениться второй раз?

Теперь Агафья сверлила меня откровенно недобрым взглядом:

– Потому что именно женщина отвечает за благополучие в семье. С неё и спрос!

– Но ведь если мужчина уже был женат, а потом женится во второй раз, как же тогда тиле… тели…

– Телегония, ты хочешь сказать? – Голос воспитательницы звучал зловеще спокойно.

– Да! Ведь получается, что от такого мужа не родится здоровых детей.

– Телегония – это не про мужчин. Женщина – сосуд, принимающий в себя мужской генотип и сохраняющий его, а не наоборот. – От доброжелательности Агафьи, с которой она начинала разговор, теперь не осталось и следа.

Но я не собиралась останавливаться, ведь она сама сказала, чтобы мы не стеснялись и задавали любые вопросы. А у меня их накопилось очень много.

– А почему нельзя использовать телегонию наоборот?

Несколько секунд Агафья промедлила с ответом, явно не зная, то ли уже заткнуть меня, то ли до конца следовать своему намерению провести эту беседу, как она выразилась, «на равных». Победило намерение.

– Что ты имеешь в виду, Дарья?

– Ну, вот смотрите, – заторопилась я, пока не прервали. – Когда мужчина уже в возрасте, то он ведь не может быть совсем здоровым? И если девушка должна выйти за него замуж, как вот мы за наших женихов, то, может, лучше было бы сначала… ну… взять этот… генотип молодого и здорового мужчины, а потом уже идти замуж за старого? Ведь тогда наверняка родится здоровый ре…

Тут Яринка отчаянно закашлялась, только вот простуда была здесь совершенно ни при чём, потому что, сотрясаясь в приступах кашля, подруга успевала больно поддавать мне локтем в бок. Из-за этого неожиданного нападения я сбилась с мысли и замолчала. Агафья тоже молчала и лишь таращилась на меня, постепенно краснея, как если бы я вдруг прямо у неё на глазах превратилась во что-то непристойное.

Яринка прекратила кашлять, воцарилась тишина, девочки переглядывались, а воспитательница всё так же сверлила меня взглядом. А когда я уже почти уверилась в том, что на этот раз перегнула палку, и не избежать мне чего-то куда более болезненного, чем недавняя оплеуха, Агафья отвела глаза.

– Похоже, я всё-таки поспешила, – произнесла она чуть подрагивающим голосом. – Вряд ли сейчас вы сделаете правильные выводы из услышанного и осознаете всю возложенную на вас ответственность. По крайней мере, не все вы.

По группе снова пронёсся еле слышный вздох, и на этот раз в нём явно звучало облегчение. Агафья это тоже поняла, её лицо разочарованно вытянулось.

– Что же, – на этот раз голос воспитательницы был холоден, – в заключение скажу лишь одно. Помните, что расплата за необдуманные поступки будет суровой, как со стороны закона, так и от самой жизни. Знайте, что девушка, забеременевшая до брака, лишается прав на ребёнка, подвергается стерилизации и отбывает срок в тюрьме. После чего, как сами понимаете, у неё уже нет никаких шансов на создание семьи и вообще на какую-либо благополучную жизнь.

Могла бы и не говорить. Большинство воспитанников приюта оказались здесь именно в результате действия этого закона. А благодаря такой вот пессимистичной ноте, коей закончилась наша «беседа на равных в домашней обстановке», все разошлись по дортуарам угрюмыми и подавленными.

Я ожидала разноса от Яринки, понимала, что, дразня Агафью, вела себя не очень разумно, особенно после того, как ей самой запретила ругаться с отцом. Но подруга лишь устало сказала:

– Нам очень повезёт, если Агафья забудет про твою болтовню.

Я что-то виновато буркнула в ответ, и сама постаралась больше не думать о дурацком сегодняшнем разговоре.

Но, забегая вперёд, должна сказать, что Яринка хоть и бывала зачастую легкомысленной, зато её редко подводило природное чутьё на опасность. Не подвело оно и в этот раз – Агафья ничего не забыла.

Нет худа без добра. По возвращении в палату ни у меня, ни у Яринки больше не возникло вопросов о том, на какую тему книги нам стоит просить у Дэна. Мы твёрдо решили раз и навсегда выяснить, что же, собственно, представляют из себя загадочные интимные отношения между мужчинами и женщинами и почему вокруг них столько недосказанности и запретов. На школьное образование надежды больше не было – если уроки планирования семьи будут проходить так же, как сегодняшнее выступление Агафьи, мы рискуем до старости ничего не понять.

На написание записки много времени не ушло. После того как мы задали все интересующие нас вопросы, я вспомнила о просьбе Дэна рассказать про наших женишков. Это странное пожелание по-прежнему ничего, кроме недоумения, у нас не вызывало, но мы сдержали слово и по возможности подробно описали и моего Голову, и Яринкиного Львовича. Без упоминания имён, естественно, хотя попади наша записка в посторонние руки, то при должном внимании не составило бы труда понять, о ком идёт речь.

К сожалению, передать послание в тот же день не получилось. Лечащий врач решил, что сегодня мы уже достаточно времени провели вне палаты, и на остаток дня обеим прописал постельный режим. Мы действительно чувствовали себя хуже, чем с утра. Видимо, явление Яринкиного папаши вкупе с Агафьиными откровениями вымотали наши и без того ослабленные болезнью организмы, так что к ужину больше всего на свете нам хотелось спать.

В больнице нас продержали до конца недели, но в основном для перестраховки. Чувствовали же мы себя неплохо и, когда болезнь отступила, сумели по достоинству оценить преимущества палаты перед дортуаром. Чтобы обсудить что-то не предназначенное для посторонних ушей, больше не нужно было выходить на лестницу или на улицу, по ночам мы могли сколько угодно сидеть на подоконнике, болтая обо всём на свете и не боясь разбудить соседок, а по утрам долго нежиться в постелях, не ожидая рассерженных Агафьиных окриков. Поэтому, когда радостная сестра Марья объявила, что с понедельника мы считаемся здоровыми и сможем вернуться в корпус, мы совсем не обрадовались.

Лафа кончилась. Помимо возвращения к привычному образу жизни, нас ждали дополнительные занятия на продлёнке, где мы навёрстывали упущенное во время болезни. После продлёнки тоже нужно было спешить, мне – на спевки, Яринке – к Варваре Петровне, где она вдохновенно мастерила какой-то новый наряд. И за недостатком свободного времени нас даже не очень огорчало то, что Дэн задерживается с ответом. Задерживается – значит, так надо.

К середине недели моя подруга опять отчудила. Вернулась после очередного онлайн-свидания со своим женихом довольная и умиротворённая, как кошка, объевшаяся сметаны, разве что не облизывалась. Упала на кровать, закинув руки за голову и сыто жмурясь. Задавать вопросы в присутствии Зины и Настуси я не стала и сделала вид, что не замечаю её загадочного образа. Как и следовало ожидать, долго держать интригу Яринка не смогла и вскоре, покосившись на наших соседок, небрежно обронила:

– Даш, пойдём в библиотеку? Как раз успеем до ужина.

Я обречённо кивнула, уже догадываясь, что хороших новостей ждать не стоит.

Едва мы вышли на лестницу, как Яринка радостно затанцевала на месте, беззвучно хлопая в ладоши.