не записанной в собственный рай
приду зимою
Со мною вечер исчезал,
сползая по небу вальяжно
по киноварной широте,
по краю небного кафтана.
Ты не ищи меня теперь,
я потеряюсь в белом поле,
в своей пушистой пустоте,
в своём небесном лукоморье.
Там по тебе пролью слезу,
дождусь покорного ребёнка,
вдохну надежду в мерзлоту.
А здесь, где я, лишь крик совёнка.
Со мною вечер говорит,
осенний шут в дожди играет.
Ты не ищи меня пока.
Приду зимою запоздалой
путник пьяный ты
Как пропитаны
нервы музыкой,
так и я пропитана
твоим шёпотом.
На твоих аккордах
мысли спутаны,
и под веками
сны штрихкодами.
Путник пьяный ты
тропы ломаной,
кот, не принятый
едким городом.
За чертой разливы,
мачты сломаны.
Ты желаем
душой вспоротой
просто пыль
Посмотри, как без нежности осень черствеет,
солнценитками вшита в неё пустота —
запечатана, втёрта под рёбра больнее.
И скулит под одеждой земная тоска —
та, что легче ветров, чёрных дыр тяжелее,
холоднее зимы, громче боя в часах.
Наши сны обнимаются с тусклостью неба,
долго спящим богам открывают глаза,
исчезают, впиваясь в сознание терпко.
Старый ангел едва держит счастье в руках —
то, что тише прибоя, ароматнее трав,
горше сладкой нуги. Мир немеет без нас.
Мы без нежности Времени пыль
русалочье
В твоей глубине вижу страхи земли,
нетронутой пустоты, молчанья безмерного,
дряблость луны, упавшей в тебя, чтобы плакать
о том, что прошло и чему не бывать,
пока небо тянет – лучами – постоянное солнце
в твоё тёмное скучное море,
но его свет бессилен в обители одиночества.
Глаза бы закрыть, да вода не даёт —
ледяное дыхание подводных течений
из мыслей твоих и касания волн
по ткани моего живого
белого платья.
Давно отражаюсь в боках рыбьих тел,
касаясь руками водоворотов