Соизволением твоим. Избранное

Глаза небесных одиночеств постыло

жертвенно красны.

Всё невпопад.

И обречённость ожиданий,

на дне послушная глубокость,

а дно ветрами вознеслось.

И сны на ощупь моря холоднее,

как кровь у жителей прибрежных хуторов,

постскриптумы камланий и творений,

да ижицы обвёрнуты в метель.

Ещё невосхищённой простотою

ужалена кандальная земля,

передаются мысли какатоний

от птиц, недолетевших до тепла.

Затягивая прошлого петлю

на пульсе растревоженного мира,

сквозь жёлтое искрятся холода

и тянется безгранная долина,

из многодневных звуков мостовых,

тончатся неигральные аккорды,

по будущему ходят сторожа

и белотолстохвостая особа:

мне имя с ней своё произносить,

а звать нас одинаково морозно

живые

Кто ты? Моя минорная тень, скользящая рядом и спотыкающаяся вместе со мной, артистически кривляющееся пятно, в котором нет непроглядности и правильных очертаний, всегда беззвучное и изредка исчезающее под прямыми лучами света.

Кто я? Твоё перевоплощение, которому ты поклоняешься и благодаришь за своё существование, позволяя любить и играть воображением без рельефных оттенков, твоя временнАя синхронизация в ароматах моногамии.

Кто мы? Субстанции вселенной, в которой все равны, но разные – по линиям рук, рисункам на лицах, по лабиринтам, где прячутся желания… Мы те, которым снятся сны, происходящие от былого и состоящие из будущего, но мало что значащие для того, чтобы дышать свободно.

Не хочу рожать умирающие мысли – зачатки от «ничего», не сумею быть матерью «не своих детей», не буду четвёртым состоянием сознания и плакать, тыкаясь в рваные жилеты потому, что это бесполезное действие, приводящее к никчёмности. Ты будешь умирать счастливо и возрождаться вновь, чтобы быть моим повторением, позволять себе ползти со мной для того, чтобы другим снились сны с содержимым настоящего.

Мы живые

я зима

Нет меня в тишине,
не видна.
Я под слоем пергаментной стружки,
и вовнутрь унылые ангелы
возвращаются,
словно с прогулки.
Есть вчерашние дни под надгробьем,
сверху вмятины две —
от следов,
и засохшие листья от прошлого
обдуваются розой ветров.
В пустоте обескровлены стены,
тени сущностей что-то бормочут:
я для них, как предмет
совершенный,
едкий ком среди масс одиночек.
Сон в проветренных мыслях,
сугробы,
и предчувствие долгих молчаний.
Я зима.
И уставшая вьюга.
Рассыпаюсь в себе снегом мрачным

сличение

всё сличается со мною рань на небыль наползает бог под инеем щекочет нервы ясеневым снам зга качается дугою от востока уползая инженю ловца на звёзды бубен в солнцевых руках человеческого счастья больше мне уже не надо жить не больно во вчерашнем исчезать в бессонье нег хватает сопряжённых перекрашивая охру на молчания степные не со мною стыни слов обусловленной печали дно под белым глубже зло исчезает праха древность неисполненность предчувствий свет не терпит поражений снег по робкому хрустит

там, где флейта

Как жаль, что тем,

чем стало для меня твоё существование,

не стало моё существованье для тебя (с) И. Бродский

Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование,

не стало моё существованье для тебя.