Под флагом цвета крови и свободы

– А в чем дело, господин старпом? С чего вдруг такая спешка?

– Да потому что время истекает!.. – сорвавшись, выкрикнул Генри. На палубе окончательно смолкли все посторонние разговоры – теперь все смотрели только на них.

– Эрнеста права, – наконец нарушил это молчание Рэдфорд. – Сядь, Генри, поешь с нами.

Морено, искоса наблюдавшая за капитаном, мгновенно придвинулась ближе к нему:

– Кстати, Джек, забыла сказать: мистер Дойли сегодня решил те неурядицы с порохом, о которых я тебе говорила четыре дня назад. И у нас заканчивается запасная парусина, нужно будет в следующем порту обновить запасы.

– Отлично. А с описью пушек тоже закончено?

– Мы завершаем работу. Состояние орудий более чем удовлетворительное, – сухо отчитался Эдвард. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

– И еще я закончила маршрут до самого Порто-Белло. Если хочешь, могу сегодня же предоставить его тебе на утверждение, – с безмятежной улыбкой расправляясь с остатками еды, прибавила Морено.

Генри, все это время молча наблюдавший за продолжившимся как ни в чем не бывало разговором, охваченный не то обидой, не то стыдом от внезапного унижения, рывком наклонился вперед, выхватив у Эдварда из-под руки нож для разделки рыбы, и с силой швырнул его в сторону Рэдфорда: лезвие просвистело в паре дюймов над его головой, вонзившись в дерево грот-мачты за его спиной.

Мгновение на палубе царила мертвая тишина. Затем матросы дружно бросились вставать со своих мест – из глубокой симпатии к Генри многие еще без оружия в руках, но у кого-то уже блеснул воздетый пистолет, послышался стук кремней, и в воздухе тонко запахло порохом.

– Джек, – на Генри жалко было смотреть – до того он был бледен и казался сам обескуражен собственным поступком. – Джек, я не…

Рэдфорд молчал, также глядя на него тяжелым пристальным взглядом – видно было, как слегка дрожала его рука, когда он провел ею по волосам, проверяя отсутствие крови. Внезапно со своего места вскочила Эрнеста: с каменным лицом и ярко горящими глазами, она без тени страха шагнула навстречу юноше. Тишина лопнула, исчезла, растворившись в неестественного громком звуке крепкой пощечины – Генри, не устояв на ногах, свалиля на колени у ее ног.

– Поднимись и спускайся в трюм. Жди меня там, – не терпящим возражений голосом велела Морено – юноше, слава Богу, хватило ума не начать препираться – и обратила мгновенно прояснившийся взгляд на Рэдфорда, слегка склонив голову с видом крайнего уважения: – Джек, как квартирмейстер, наказания членам команды назначаю я. Мистер Хоу давно жалуется, что ему не хватает рук, чтобы отчистить на камбузе все котлы и прочую посуду, однако если ты считаешь, что такое наказание слишком… – Эрнеста чуть заметно вздохнула, – слишком мягкое, то я заменю его на любое другое, какое ты сочтешь подходящим.

– Нет, – почти сразу же отозвался Рэдфорд, похоже, уже овладев собой в достаточной мере, чтобы говорить громко и твердо. – Наказание меня более чем устраивает. Мистер Дойли, возьмите, это ваше, – выдернув нож, увязший в дереве мачты, он вручил его Эдварду. Эрнеста, еще раз коротко наклонив голову, развернулась и направилась в трюм. Генри ждал ее, бледный и перепуганный едва ли не больше всех, и Морено сразу же разозлилась еще больше:

– Замолчи, не желаю слышать твоих оправданий!.. Твое счастье, что наш капитан добр и не велел отодрать тебя хорошенько при всей команде! Пошли за мной, – грубо толкнув его в плечо, велела она. Генри повиновался, лишь негромко спросив:

– Куда мы идем?

– На камбуз! Будешь драить посуду и делать все, что прикажет мистер Хоу. В другой раз ты так легко не отделаешься! – рявкнула та на него, хватая за локоть и лишь этим удерживая от падения с узкой ступеньки: – Под ноги смотри, не то в лазарете будешь этим заниматься!

– Я… Я сделаю все это, как прикажете, – справившись с дрожью в голосе, послушно ответил Генри. – Мне бы только увидеть Джека. Он сильно обиделся на меня?

– Естественно! Ты вообще соображаешь, что делаешь? – зло прошипела Морено. – Он – капитан! Его авторитет перед командой должен быть непоколебим, а ты!..

– Я этого не хотел. Сам не знаю, что на меня нашло, – торопливо произнес юноша, глядя на нее широко распахнутыми умоляющими глазами. – Умоляю, можно мне увидеться с ним? Я должен попросить прощения…

– Я не в карцер тебя веду, Генри, – немного смягчившись его жалобным тоном, ответила Эрнеста. – Закончишь с работой – и иди на все четыре стороны.

Слова эти, очевидно, настолько подбодрили Генри, что на камбузе он бросился к горе засаленных, перепачканных жиром и накипью котлов так, будто увидел, по меньшей мере, груду золота. Хоу, недоверчиво усмехаясь, вручил ему полный таз песка и миску золы, скупо объяснил, что и как нужно делать, и юноша сразу же принялся за работу.

– Как у вас тут дела? – спустя десять минут незаметно спустившись в трюм, поинтересовался Дойли. Эрнеста, сквозь узкую щель неплотно закрытой двери на камбуз наблюдавшая за Генри, пожала плечами с обычным бесстрастным видом:

– Сами видите – все спокойно. Как Джек?

– Аналогично, – усмехнулся Дойли: сразу же после случившегося Рэдфорд без единого слова заперся в своей каюте и никого не пускал внутрь, так что старший канонир даже почти не кривил душой, утверждая это. – Сеньорита, вы считаете, что инцидент исчерпан?

– Разумеется, – сверкнув на него глазами, отрезала Эрнеста. – У меня сейчас вахта, а у вас – с вечера, так что лучше идите отдыхать, – прибавила она, давая понять, что разговор окончен.

Ближе к вечеру Рэдфорд все же вышел из каюты – слегка бледный, но, вопреки всем ожиданиям, даже трезвый; он подошел к Эрнесте, спокойно поинтересовался у нее положением дел и отправился к штурвалу, отпустив рулевого.

– Как вы думаете, это вот так закончится? – тихо спросил Эдвард у девушки. Та глубоко вздохнула:

– Что вы имеете в виду?

– Генри так настаивал на стоянке неспроста. Я слишком хорошо знаю его, – сквозь зубы пробормотал Дойли. – Это может быть опасно для всей команды, вы слишком доверяете ему.

– Ваша личная неприязнь к нему – еще не повод для таких утверждений.

– Дело совсем не в моей неприязни к нему, сеньорита! – с досадой воскликнул Эдвард. – Подумайте сами: будь этот мальчишка вполовину так честен, как вы полагаете, стал бы он требовать от вашего капитана подобной самоубийственной выходки?

– Говорите тише, не то даже я не смогу вам помочь! – зло прошипела Эрнеста, глядя куда-то ему за спину. – Вот и он.

Генри, усталый и распаренный, с кое-как отмытым от сажи лицом, действительно выбирался в этот момент на палубу. Осмотревшись, он безошибочно направился на капитанский мостик и встал перед Рэдфордом, что-то тихо и виновато говоря ему.

– …ты простишь меня, Джек? Ты не представляешь, как мне стыдно… – долетели до ушей Эдварда его слова, а следом за ними – негромкий смех капитана.

– Видите? Все хорошо, – тоже улыбаясь, заметила Эрнеста удовлетворенно. – Принимайте вахту, мистер Дойли, а я пойду спать. Замучилась с этими чертями… – подавив зевок, ворчливо призналась она.

В своей каюте Морено действительно сразу же легла спать. Однако прошло, казалось, всего несколько минут, прежде чем ее разбудил торопливый шепот:

– Сеньорита! Сеньорита Эрнеста, просыпайтесь скорее!.. – Эдвард, полностью одетый и встревоженный, стоял прямо над ней – Эрнеста, забыв о том, что на ней лишь едва прикрывающая грудь рубашка и штаны, потерла глаза ладонью и растерянно покосилась на чуть светлеющее в проеме окна небо: было около четырех часов утра:

– Что случилось, мистер Дойли?

– Генри нет, – без обиняков прямо сообщил Эдвард, нервно ероша свои непривычно короткие волосы. – Я встал двадцать минут назад, глянул – а его гамак пуст.

– Может, вышел куда-нибудь? – лицо у Эрнесты все еще было крайне сонным и недовольным, но взгляд уже прояснился и приобрел обычную жесткость.

– Нет, я везде проверил. И заодно нашел очень интересную пропажу.

– Какую еще пропажу? Мистер Дойли, да говорите уже!

– У нас было четырнадцать шлюпок. Теперь их стало тринадцать, – с некоторым даже злорадством сообщил Эдвард. Морено одарила его долгим испытующим взглядом и, по видимости, поверив сказанному, сразу же выбралась из гамака, как была, босиком, с растрепавшимися за ночь волосами:

– Я немедленно сообщу Джеку. Он не мог разрешить это, я бы знала!..

– Нет, – помрачнев еще больше, торопливо возразил Дойли. – Он сразу же развернет судно к берегу, а этого допустить нельзя, вы сами говорили. И Генри тоже это слышал, кстати.

– Вздор! Какие у вас доказательства? Если вы намеревались сбежать этой ночью, то могли не выдумывать весь этот бред про Генри, – почти с тоской перебила его Эрнеста, лихорадочно озираясь в поисках не то сапог и верхней одежды, не то ключей от оставленного на столе сундука с картами и приборами. Эдвард внезапно протянул руку и схватил ее за локоть:

– Скажите, вы правда не понимаете, что происходит? Ну же, сеньорита, вы должны помочь мне! Я возьму шлюпку, постараюсь догнать его и вернуть на борт: нас с ним еще могут не заметить с берега, но целый корабль или даже два – никогда! Просто постарайтесь… – он запнулся, встретив настороженный взгляд Эрнесты. – На это мне нужно время. Выиграйте мне хотя бы пять-шесть часов! Скажите, что возникли неотлучные дела на «Морском льве», а еще лучше – передайте это через кого-нибудь, капитан до полудня нас и не хватится!..

– Не хватится? – переспросила Эрнеста с невольной усмешкой, но сразу же сама пообещала, помрачнев: – Хорошо, сделаю! Идемте: шлюпку проще спустить на воду вдвоем.

На шлюпочной палубе было пусто и прохладно в этот час; сиротливо зияло прогалиной место той лодки, на которой ушел Генри. Отвязывая найтовочный канат, Эрнеста сухо, отрывисто говорила, не поднимая головы и старательно не глядя в сторону Эдварда: