Под флагом цвета крови и свободы

– Вы знаете город лучше меня, так что не буду советовать, где вам его искать. Если до полудня не управитесь, все равно возвращайтесь: расскажем обо всем Джеку и будем вместе думать, как быть. И еще… – какой-то неподатливый узел застопорился в ее руках, и Эрнеста, чертыхнувшись, с силой дернула за веревку: – Если вас… если вас вдруг заметят – бросьте свои дворянские замашки и бегите. Никто… ни один человек здесь не осудит вас за это.

– Хорошо, сеньорита. Я обещаю вам не рисковать жизнью без крайней нужды, – заверил ее Эдвард, берясь за весла. Течение было сильное, поэтому на какое-то время все его внимание оказалось приковано к тому, чтобы отделиться от судна и двинуться в направлении берега; когда же он поднял голову, между шлюпкой и кораблем лежали уже добрых полсотни ярдов: Эрнеста все еще стояла на палубе и махала ему рукой. Ее стройный силуэт на фоне хищно трепетавших на ветру снастей и медленно светлевшего неба был последним, что увидел Эдвард, прежде чем с новой силой налег на весла.

Знакомые узкие улочки легко стелились ему под ноги. Город в целом остался именно таким, каким он его запомнил – разве что обычные караулы солдат в красных мундирах, ежедневно совершавших обход по часам, встречались значительно реже, и в Дойли против воли просыпалось едкое раздражение: он был убежден, что, свернув в сторону от главной площади и добравшись до отлично известного местным трактира «У Джо», непременно обнаружил бы там с десяток незадачливых караульщиков. Похоже, его нынешний преемник, кто бы он ни был, здорово распустил солдат: Эдвард, искренне не считавший себя излишне строгим, всегда считал, что пустующая гауптвахта – признак скверного командира.

И все же отвратительнее всего была вовсе не скверная дисциплина среди солдат, не необходимость срочно прикидывать, где разыскивать Генри и не опасения, что Рэдфорд, все узнав, прикажет судам подойти к берегу, где по ним могут открыть огонь – все это хоть и сидело в сознании Эдварда раскаленной иглой, отвлекая от других мыслей, но над всем этим довлело одно тягостное чувство, мерзкое, мучительное и унизительное – чувство собственной ненужности в некогда родном городе. Нью-Лондон, под стать своему далекому туманному собрату, даровавшему ему имя, принял Эдварда, выпил из него все силы и отбросил прочь, как надоевшую игрушку. По-прежнему в иллюзорном подобии веселья сияло на небе солнце, шумел город вокруг, а над всем этим муравейником звучал чуть различимый голос моря – единственного, что было здесь настоящего, окружившего это место и тихо посмеивавшегося над суетливой пестротой людской жизни.

Подгоняемый его зовом – даже выйдя на сушу, Эдвард почему-то ощущал всем своим существом эту огромную соленую бездну – Дойли ускорил шаг, почти перестав вглядываться в лица встречных людей и не ища глазами прошлых знакомых. Даже мысль о Мэри Фостер слегка притупилась и не колотилась в висках оглушительным набатом, как он ожидал. Найти Генри, отвести к спрятанной в прибрежных зарослях в четверти мили от порта шлюпке и вернуться на корабль, пока не случилось чего-нибудь действительно непоправимого – вот единственное, что заботило Эдварда теперь. Солнце постепенно поднималось над городом, стремясь достичь самой высокой точки: нужно было спешить.

Глава XIX. Без памяти и имени

Эрнеста сдержала слово: с самого утра она под предлогом очередной проверки отправилась на «Морской лев», мимоходом обмолвившись Рэдфорду, что с ней отправятся старший канонир Дойли и Генри Фокс, которому также необходимо набираться опыта в решении повседневных проблем команды. Капитан, все еще слегка тяготившийся вчерашней стычкой с юношей, согласился сразу же. Что бы ни испытывала Эрнеста в это время – понять по ее лицу было невозможно; однако она честно и добросовестно выполнила все, что полагалось: тщательно осмотрела судно, переговорила с Макферсоном о нуждах команды, пообещав передать все капитану, и потратила почти час на беседу с самими матросами. Словом, Эрнеста тянула время мастерски – любой, кто следил бы за ней, не заподозрил бы в ее действиях ничего предосудительного, ни малейшего намека на тревогу или волнение.

Однако ближе к полудню, когда раскаленное солнце дошло до середины небосвода, Морено наконец забеспокоилась по-настоящему: она еще держалась спокойно, прощаясь с командой и спускаясь в шлюпку, однако, к удивлению сидевшего на веслах матроса, призванного доставить ее на «Попутный ветер», затем вдруг внезапно спрятала лицо в ладонях и не шевелилась с добрых полминуты, когда оробевший парень осмелился подать голос:

– Мэм, с вами все хорошо?

– Нет, – не отнимая от лица рук, отрезала Эрнеста. Подумала, выпрямилась, потерла пальцами лоб и виски и уже твердо произнесла: – Да. Возвращайся к работе, я доберусь сама.

Рэдфорд уже ждал ее у трапа. Выражение его лица сказало девушке больше любых слов, поэтому она не сделала даже попытки вырваться, когда капитан протянул ей руку, помогая забраться на борт, а затем сразу же с силой дернул поближе к себе, заговорив низким шепотом:

– Фокс и Дойли пропали. Никто не видел их с прошлой ночи. Ты сказала, что они с тобой – я знаю, что это была ложь от первого и до последнего слова!..

– Джек, я могу все объяснить, – не сделав бессмысленных попыток вырваться, твердо ответила Морено. Рэдфорд с силой скрипнул зубами:

– Мне не нужны объяснения. Только правда! Говори – они живы?

– Я… – помедлив секунду, Эрнеста шумно выдохнула, собираясь с мыслями: – Да, живы. Полагаю, что так.

– Что именно произошло? – нисколько не успокоившись, продолжил расспросы Рэдфорд. Девушка поджала губы и с силой дернула плечом, высвобождая стиснутую им руку:

– Твой Фокс сбежал прошлой ночью. Мистер Дойли сообщил мне обо всем и предложил отправиться на берег. Его план имел шансы на успех, и я согласилась, – принялась излагать ситуацию Эрнеста. Рэдфорд на мгновение прикрыл глаза, и она даже внутренне приготовилась к удару в лицо или чему-то подобному – однако капитан овладел собой и лишь спросил тихо:

– На какое время вы с ним условились?

– До полудня. Джек, мы не сказали тебе, потому что…

– Потому что опасались, что я подвергну опасности всю команду. Напрасно, – холодно перебил ее Рэдфорд и обернулся к рулевому: – Айк, разворачиваемся! Идем прямо к берегу…

– Джек, Джек, стой! – побледнев, Морено метнулась к нему, встав между капитаном и штурвалом, словно это могло разделить их непреодолимой стеной. – Именно этого мы с ним и боялись, когда решили не говорить тебе!..

– И зря! Команда не пострадает, – отрезал капитан. – Подойдем к берегу на расстояние в три мили, и я сяду в шлюпку. Со мной пойдут пять человек добровольцев, если таковых не будет – обойдусь. И нет, тебя, или Макферсона, или Моргана в их числе не будет! Ждите до полуночи, и если мы не вернемся все вместе…

– Этого не будет, Джек, – слегка севшим от волнения голосом возразила Морено. – Этого не будет, пока я жива и в своем уме. Если бы тебе не застилала глаза привязанность к этому мальчишке, ты и сам понял бы все! Мы доверимся мистеру Дойли и последуем его плану.

– Мистер Дойли, мистер Дойли! – раздраженно повторил Рэдфорд. – Вот как я это вижу: Генри вчера вечером уже осознал свою вину и никуда сбегать не собирался, а сегодня они оба с твоим мистером Дойли исчезли неизвестно куда, и ты даже не знаешь, что в действительности произошло! Да полно, не притворяйся, будто не понимаешь…

– Мистер Дойли не заслуживает твоих подозрений, – перебила Эрнеста; Джек закатил глаза:

– Мистер Дойли сказал бы тебе что угодно, чтобы только покинуть борт. То единственное, чего он хочет, ждет на берегу! Неужели ты до сих пор не поняла… – начал было он, но, уперевшись взглядом в упрямо поджатые губы и сведенные в одну линию брови Эрнесты, шумно перевел дыхание: – Айк, разворачиваемся, я сказал! Готовьте нижние стаксели, брасопьте грот! Как ты вообще можешь ему доверять? – со все еще не израсходованным гневом снова обернулся он к девушке.

– Так же, как ты доверил пост второго человека после себя мальчишке, для которого и место пятого помощника рулевого – непозволительная роскошь! – Морено тоже явно сдерживалась из последних сил, чтобы не начать кричать в голос. – Делай что хочешь – но я не пущу тебя на берег, Джек. Мы должны дождаться вестей от мистера Дойли!

– Мы дождемся разве что пары «охотников» либо хорошего обстрела из форта! – огрызнулся Рэдфорд, прицеливаясь подзорной трубой на пока что тонкую синеватую полоску земли прямо по курсу. – Пойми уже наконец: твой мистер Дойли больше не вернется!

– Нет, вернется, вот увидишь! – без тени сомнения или волнения отрезала Эрнеста; черные глаза ее вдруг расширились, а на губах прорезалась слабая, недоверчиво-изумленная усмешка, когда она указала на какую-то едва различимую даже для Рэдфорда точку, по-черепашьи медленно выделявшуюся на фоне основной линии берега: – Вот он.

Джек мгновенно наставил подзорную трубу, как дуло ружья, на указанное ею место, прищурился, подкрутил даже винт – что получилось лишь со второго раза, так как его заметно потряхивало от волнения. Морено лишь молча усмехнулась, задыхающаяся и торжествующая: если у нее и оставались какие-то сомнения в собственных словах, то она предпочла оставить их при себе.

– Отставить разворот! – наконец оторвавшись от трубы, охрипшим голосом рявкнул Рэдфорд. – Травите шкоты, сукины дети! Пропустим ветер – застрянем здесь самое меньшее на сутки!.. – в крохотной точке, указанной ему зоркой «мисс штурман», отчетливо можно было разобрать очертания шлюпки, однако разглядеть с такого расстояния, кто именно находится в ней, не представлялось возможным.

– Я уверена, что мистер Дойли вернется не один, – до неприличия легко разгадав его волнение, Эрнеста ободряюще положила руку ему на плечо. Джек дернулся, как от ожога, но промолчал, до рези в глазах всматриваясь в мутноватое стеклышко окуляра.

– Дай-ка мне, – предложила после тягостной минутной заминки Морено. На полный самого искреннего затравленного негодования взгляд Рэдфорда она лишь спокойно пожала плечами: – Что? Не твоя вина, что у меня глаза получше будут.

– Сам справлюсь, – сквозь зубы проговорил Джек, с такой силой вертя винт, словно намеревался сорвать резьбу ко всем чертям. Прошло не меньше пяти минут, и шлюпку стало уже возможно разглядеть и невооруженным глазом, прежде чем капитан снова выровнял подзорную трубу и приник к ней.

– Это они, – произнес он упавшим голосом, в котором удивительным образом смешались облегчение и крайнее разочарование. Затем отвернулся, медленным, тяжелым шагом отошел к штурвалу, отмахнувшись от Айка, и сам взялся за неподатливое рулевое колесо. Труба перешла в руки Эрнесты, и та с чуть заметной довольной усмешкой принялась разглядывать скользившую по волнам и медленно увеличивавшуюся в размерах шлюпку, в которой уже можно было разобрать очертания фигур двух людей: один, повыше ростом и шире в плечах, ожесточенно работал веслами, второй – сидел неподвижно, сгорбившись и уронив голову на руки. Вероятно, Генри досталась приличная выволочка за его побег, мстительно порадовалась Морено, бросая обеспокоенный взгляд на капитана: ее не слишком радовала собственная победа в споре с другом, и вздорного мальчишку, столь сильно его разочаровавшего, она готова была возненавидеть, как злейшего врага.

– Эй, ребята, готовьте трап и найтовочные концы! – вынырнув из своих малоприятных раздумий, громко прикрикнула она на матросов. Рэдфорд не вздрогнул, не побледнел – лишь рука его державшая штурвал, на мгновение сжалась столь сильно, что от костяшек полностью отхлынула кровь: зоркая Морено, стоявшая ближе всех, успела заметить эту его секундную слабость, и в черных ее глазах мелькнуло угасшее было беспокойство:

– Эй, Джек, ты в порядке? Если…

– В полном, – слегка охрипшим голосом отрезал капитан, с трудом отваливаясь от штурвала. Генри уже первым взобрался на палубу и, съежившись, как побитый щенок, протягивал руку оставшемуся внизу Эдварду; на капитана он старался не смотреть.

– Все сделали, что я велел? – глядя в упор на Эдварда, как можно громче спросил капитан. Эрнеста, осторожно приблизившаяся к ним, сделала страшные глаза, однако Дойли и без того уже сообразил, что от него требуется:

– Да, сэр. Готов доложить о результатах нашей… вылазки, – при последнем слове он чуть заметно скривился, покосившись на Генри, и Рэдфорд плотно поджал губы:

– Пройдемте в мою каюту и поговорим там, – он сделал приглашающее движение рукой, все еще глядя на одного Дойли – ловкая Морено, втиснувшись между ними, уже плечом перекрывала путь Генри, заставляя его оставаться на узком пятачке между фальшбортом и стволом абордажной пушки, принайтованной здесь же. Судя по выражению ее лица, она уже готова была устроить проштрафившемуся юноше разнос; однако Рэдфорд внезапно потянулся к подзорной трубе в ее руках, не отводя застывшего на одной точке горизонта взгляда.

– Дай-ка! – Он почти выхватил у Эрнесты требуемый прибор, прижался к нему глазом и сразу же отпрянул, заметно побледнев: – Черт, черт, черт!..

– Погоди! – Морено отняла у него трубу и настороженно нахмурилась: – Это разве не торговое судно?

– На флаг посмотри, – отрывисто бросил Рэдфорд, озираясь по сторонам, как затравленный зверь. – Уходим отсюда. Возьмем курс на юго-запад… Хватит запасов до следующего рейда?

– Сделаем стоянку в Джеймс-тауне, – машинально отозвалась Эрнеста, щурясь на закрытый окуляром глаз. – Черт возьми, это же… «Рочестер и Компания»?

– Он самый, – кивнул Рэдфорд и повторил громко, хрипло: – Уходим как можно скорее!

Неизвестный корабль разглядеть как следует Эдварду не удалось: спустя долгих полтора часа спешной смены курса и гона на всех парусах прочь от берегов некогда ставшего ему второй родиной острова горизонт на всех направлениях, сколько он ни напрягал зрение, оставался чист. Непонятно было, намеревался ли загадочный противник преследовать их, или Рэдфорд и Эрнеста предпочли перестраховаться – но на авральные работы были отряжены все члены команды, и на «Морском льве», тяжело рассекавшем волны в полусотне ярдов позади «Попутного ветра», царила сходная атмосфера: в воздухе временами отчетливо раздавались особенно громкие, грязные и затейливые ругательства Моргана. Морено, с досадой разглядывая собственные стертые канатным ворсом ладони, лишь плотнее сжимала губы, но молчала: похоже, дело было серьезно. Улучив свободную минуту, Эдвард подошел к ней и, почти не стесняясь, протянул ей фляжку с ромом и две чистых полосы полотна, припасенных для перевязки – далеко не всегда у доктора Хоу имелись достаточные запасы бинтов:

– Вот, обработайте руки. Я закончу за вас, – наклонившись, он споро принялся разбирать тяжелые канатные бухты. Эрнеста с кривой усмешкой кивнула, усаживаясь прямо на палубу:

– Спасибо. Что-то я совсем расслабилась в последнее время, – она скривилась, поливая свежие мозоли ромом и заматывая поверх тканью.

– Кто такой этот Рочестер? – дождавшись, когда девушка закончит перевязку, осторожно спросил Дойли. Морено с удивлением посмотрела на него и чуть ли не в голос расхохоталась: