Тайна японской шкатулки

– Что как? – не понял Хирото.

– Я хотел сказать, как… как мне нужно одеваться на японский Новый год? – выкрутился мальчик. – В кимоно?

– Нет, не обязательно. Главное правило – одежда у детей должна быть новой. Ведь тебе нет ещё двенадцати лет?

– Нет, исполнится через полгода…

– Тогда точно надо надеть что-нибудь новенькое.

– Да-да, хорошо… – пробормотал Мишка, сам в это время думая только о словах прабабки.

– Ну вот… А ровно в 12 часов ночи прозвучит 108 ударов колоколов, которые возвестят о приходе Нового года. Каждый удар символизирует избавление человека от пороков, у нас их как раз 108: 6 пороков и у каждого 18 оттенков…

Хирото продолжал увлечённо рассказывать о традициях своего народа, а Мишка тем временем обсуждал с прабабкой потрясающую новость.

«Почему же ты мне сразу ничего не сказала, пра?!»

«Да понимаешь, Мишенька, я не сразу её увидела. Мы ведь так были увлечены беседой с японцем! Он как раз о шкатулке рассказывал, о том, что в ней хранится…»

«Ох, пра!..»

«Сама знаю, не доглядела, – вздохнула Прасковья. – А когда засекла эту заразу, уже поздно было. Боюсь, что самое главное она услышала. И теперь доложит обо всём своему мерзкому родственничку».

«Ты думаешь, они тоже станут искать наш камень?» – с волнением спросил Мишка.

«Зная эту жадную душонку, боюсь, что да…»

– Японский городовой! – в сердцах воскликнул Мишка вслух.

– Кто? – споткнулся на полуслове Хирото, обрывая свой рассказ.

– Ну, городовой, то есть этот… полицейский… Они ведь тоже… празднуют Новый год… – пробормотал мальчик. Слуховая память его прокрутила перед ним последние слова, которые Хирото только что произносил. – Ну, выходят на массовые гулянья, да? Или нет? А то жалко, все празднуют, а бедные полицейские следят за безопасностью…

– Кто-то же должен за этим следить? – удивился Хирото. – Долг есть долг, о нём нельзя забывать даже в праздничные дни.

– Я понимаю…

Хирото с Мишей подошли к дому. Они возвращались из магазина, нагруженные всякой всячиной. Тут были и любимые Мишкины сладкие шарики данго, и рассыпчатое печенье тайяки, и медовые блинчики дораяки с начинкой, и мороженое моти… А также, конечно, подарки друг другу и бабушке Мидзуко. Каждая вещица, даже самая маленькая, была изысканно упакована в отдельный пакет, в этом японцы были непревзойдёнными мастерами!

Здесь, в Хакодате, Мишка купил подарок и для Лизы – изящный шёлковый веер, ярко-синий, с необыкновенно красивым изображением девочки-японки. Эта девочка напомнила Мише саму Лизу, и именно поэтому он выбрал этот веер. Вообще сегодня он остро почувствовал тоску и по своей зеленоглазой подружке, и по всем своим родным. Как бы прекрасна и волшебна ни была чужая страна, но родная Россия всё же милее и ближе! Конечно, в перемене Мишкиного настроения сыграло и то обстоятельство, что главная цель поездки оказалась достигнутой. О шкатулке и о том, какую загадку она в себе скрывает, он узнал, а значит можно теперь возвращаться домой. Поиски продолжатся, но уже в родной стране. Да-да, сейчас мальчик ясно видел, что шкатулка с волшебным содержимым находится в России, и он приложит все силы, чтобы её найти.

Желание поскорее попасть домой смазало впечатления последних дней в Японии. Празднование нового года с Хирото и его бабушкой Мидзуко, перелёт в Окаяму, триумфальное представление в цирке с Сашиным участием, прогулки по окаямским улочкам, разноцветные данго и нежные дораяки – всё это уже не так задевало Мишкины чувства. Им овладело нетерпеливое ожидание возвращения на родину. И лишь когда самолёт Окаяма – Токио – Москва коснулся колёсами русской земли, Мишка почувствовал, что его стало отпускать. А уж когда он вышел в распахнутые двери аэропорта в собственном городке и увидел родные лица папы, мамы, Капитолины, Лизы, Лены с Шурочкой, Зямы и Паши, то тут почувствовал сокрушительное, ни с чем не сравнимое счастье. Он вернулся домой!! И не было в эту минуту ничего более важного и чудесного!

– Сынок! – кинулась к нему первой мама и так стиснула в своих объятьях, что Мишка засмеялся. – Родной мой, как же я соскучилась!

– И я, мамочка! Очень-очень!

– Миша, да ты подрос! – пробасил папа, крепко обнимая сына. – Вот чудеса, всего за месяц вымахал на несколько сантиметров!

– А мне кажется, что это ты подрос, папа!

– Ты просто отвык от людей с нормальным ростом, – хмыкнула Капитолина, сгребая Мишку в охапку. По сравнению с мамиными, её объятья были, конечно, куда мощнее.

Следующей подошла очередь Лизы. Как же радостно сияли её глаза! Теперь уже Мишка стиснул подружку так, что та засмеялась.

– Раздавишь, Мишка!

– Я так рад тебя видеть, Лиза! – шепнул он ей на ушко. – Ужасно рад!

– Дайте же и нам приложиться к брату! – громко заявила Шурка и, оказавшись около Мишки, сначала щёлкнула его по носу, а потом, не выдержав, тоже обняла. – Не думала, что так соскучусь по тебе, братишка!

– И я по тебе, сестрёнка!

– А по мне? – тут же встрял Саша, обратив горячий взор на Шурочку.

– А по тебе не особенно! – не преминула съязвить Шурочка, слегка покраснев.

Она строго подала Саше руку, и тот пожал её, бросая быстрый взгляд на своего друга. Тут только Саша заметил, что Паша держит за руку другую Мишкину сестру, Лену. Вид при этом у обоих был весьма счастливый.

«Ого!» – одним взглядом выразил Саша свои эмоции.

«Ага!» – так же молча ответил ему Паша и крепче сжал ладошку Лены.

Сашино удивление было прервано крепким хлопком по плечу. Это Зяма Бубликов подошёл к своему ученику.

– Наслышан о твоих успехах, мой мальчик! Горжусь!

– Спасибо, Зиновий Иванович! – расплылся в улыбке Саша. Он хотел было пожать руку своему учителю, но вдруг понял, что так и не выпустил из своих пальцев Шурочкины. Тогда он перехватил Шуркину ладонь левой рукой, а правой крепко пожал Зямину.

Шурочка ещё ярче покраснела, однако не сделала никаких попыток вырваться.

В этот момент Марина заметила невдалеке ещё одно знакомое лицо.

– Борис Борисович! – громко воскликнула она, и лицо оглянулось.

Конечно, это был он, главный начальник аэропорта, Борис Борисович Борисов. И разумеется, он тотчас же узнал тех самых людей, из-за которых провёл долгую бессонную ночь месяц назад. Вздрогнув, Борис Борисович потянул себя за ус и, сделав напряжённое лицо – мол, я очень спешу, – попытался броситься наутёк.

Но не тут-то было. Его остановил трубный глас бывшей циркачки.

– Борис Борисович, а это снова мы!! – радостно сообщила на весь зал Капитолина Аркадьевна и приветственно помахала рукой. На начальника аэропорта обернулись все, кто находился в помещении. Пришлось ему менять курс движения.

– Добрый день, – выговорил он с трудом, подходя к нашим героям и улыбаясь улыбкой человека, который точно знает, что день с этой секунды перестал быть добрым.

– Уже вечер, Борис Борисович! Но тоже очень добрый, тут я с вами соглашусь! – Капитолина похлопала его по плечу. Неизвестно, от чего широкое лицо Бориса Борисовича вытянулось как резиновое, а усы поникли вниз – то ли от бурлящего радостью голоса Капитолины, то ли от её тяжёлой руки.

– Да-да, вечер, – повторил он кисло. – Я… э-э-э… рад снова видеть нас у вас… то есть вас у нас…

– А мы-то как рады! – звонко воскликнул Мишка, который в этот момент от переполнявшего его счастья готов был обнять весь мир. – Как хорошо, что мы вас встретили, Борис Борисович!