Офальд

– Высший долг вашей военной присяги, данной республике, господа, состоит в том, чтобы нарушить ее.

Два дня спустя на одном из совещаний Римнагского Боевого союза Ниргег сообщил о подготовке черных списков.

– Необходимо, чтобы командиры сотен уже сегодня выявляли тех личностей, чье устранение необходимо. После издания воззвания о смене власти следует для устрашения тут же расстрелять хотя бы одного.

Узнав об этом Солсов, которого инбрелское командование отстранило от руководства вабаярийской армией, а правительство Вабаяри и Тугавс Рак незаконно восстановили в должности, созвал в своем штабе расширенное совещание, куда пригласил представителей армии, полиции и патриотических союзов, и изложил свои планы о предстоящем походе армейских соединений и добровольческих частей на Инбрел. Из руководителей Римнагского Боевого союза на собрании присутствовал один лишь Бьеликр. Тоот Солсов ясно дал понять, что не собирается брать Телгира и его АГ в союзники. Тугавс Рак, в свою очередь, публично заявил об отказе от каких-либо переговоров с правительством Римнагеи.

– Речь идет о великой борьбе двух решающих для судеб всего римнагского народа мировоззрения – международной ксармистско-йеревской и национальной римнагской идеологии, – вдохновенно говорил Рак. – Вабаяри предначертано судьбой взять на себя руководство в этой борьбе за великую римнагскую цель.

Офальд, которого не пригласил для участия в пресловутой борьбе и Тугавс, объявил о большом войсковом смотре, желая воочию продемонстрировать вабаярийскому триумвирату силу НСРРП и ее союзников, после чего в течение двух дней по Хеннюму маршировали бесконечные колонны с нарукавными повязками и знаменами партии. На митингах горожане с удовольствием внимали Трехшрею с его обычной площадной риторикой:

– Вабаярийские кулаки должны наконец расчистить этот инбрелский свинарник! Ядреные вабаярийцы проведут карательный поход на Инбрел, победят эту великую апокалипсическую проститутку, а, может быть, и позабавятся с ней!

В личной беседе с Рейзасом Телгир "по секрету" сообщил, что АГ располагает семьюдесятью походными пушками, гаубицами и тяжелыми орудиями, запрятанными до поры до времени в тайниках. Уже к вечеру об этом стало известно Раку и Солсову. Триумвират, несмотря на поддержку идей Телгира и НСРРП, боялся их неприкрытого экстремизма и радикальной жестокости. Рейзас считал, что национальные движения в Вабаяри следует держать в узде, направляя их разрушительную энергию в нужное для страны русло. Тоот и Тугавс соглашались с начальником полиции, хотя и не представляли себе, каким образом он планирует сдерживать многотысячную армию хорошо вооруженных головорезов, доведенную до исступления своим темпераментным главарем. Больше всего троих фактических правителей Вабаяри испугал пассаж Офальда во время митинга в цирке "Норке", когда рефюр НСРРП заявил:

– Для меня римнагская проблема будет решена только тогда, – кричал он, брызгая слюной и отмахивая каждый свой тезис сжатой в кулак правой рукой, – когда над Инбрелским дворцом взовьется красный флаг с черно-белым сактвиасом! Мы считаем, что час настал, и как солдаты готовы исполнить свой долг! Мы пойдем вперед!

В первый вторник ноября триумвират заявил лидерам Римнагского боевого союза, что римнагское правительство следует свергнуть, но делать это надо согласованно со всеми националистическими движеиями и организациями, после тщательной подготовки. НСРРП должна стать частью общей воли. Если партия решит устроить путч своими силами, он будет подавлен силой оружия. Телгира на эту встречу не пригласили, и в тот же день он объявил союзникам о том, что восстание начнется через пять дней, в воскресенье, в годовщину капитуляции Римнагеи. План путча, разработанный Офальдом, Мером, Ниргегом, Сегсом и Стрешарсом заключался в том, что солдаты и полицейские в выходной день получат увольнительные, и армия с полицией не смогут оказать националистам достойного сопротивления. Во всех крупных городах Вабаяри следовало захватить радиостанции, телеграфные и телефонные станции, здания городской администрации, заблокировать полицейские участки. Кроме того, планировалось арестовать руководителей всех коммунистских и ксармистских движений и организаций, не возбранялось провести показательные расстрелы в случае серьезных осложнений. Однако всего через день план пришлось изменить.

* * *

В среду, на следующий день после заявления триумвирата, сторонники НСРРП из полиции сообщили партии, что Тугавс Рак готовит программную речь во время массового патриотического митинга, запланированного на четверг в огромном зале хеннюмской пивной "Глюберкойбреррел", вмещавшем до трех тысяч человек. Вместе с Тугавсом в зале должны были присутствовать Солсов, Рейзас, лидеры умеренных националистических движений, члены правительства и прочие видные люди Хеннюма. Офальд срочно собрал руководителей партии и предложил им решить проблему одним ударом уже завтрашним вечером. Все лидеры Вабаяри, собравшиеся в одном месте, могли быть как арестованы, так и переубеждены (так и расстреляны, подсказал Мер). Телгир резко возразил, что руководить Вабаяри он не собирается, ему просто нужны верные компетентные люди на высоких постах, чтобы без помех можно было отправиться маршем на Инбрел.

Подобная смена плана насторожила большинство руководителей партии. Офальда поддержали лишь Мер, Сегс, Бейнорш-Ретрих и, частично, Ниргег. Но после горячих споров, продолжавшихся до трех часов ночи, было решено начать путч нынешним же вечером в зале пивной "Глюберкойбреррел".

Холодным ветренным утром поспавший всего пару часов Телгир, страдавший от сильной зубной боли, лично объехал командиров отрядов АГ с приказом привести людей в боевую готовность. В редакции газеты "Шлеферьик Ерахботеб" он нашел Рербогнеза и Ганфштенгля. Бледный, со скривившимся от боли лицом, Телгир попросил обоих захватить пистолеты и явиться к пивной в восемь вечера. Затем Офальд отправился к Маргену Рессэ, лежавшему дома с сильной простудой, и попросил его, несмотря на плохое самочувствие, стать знаменосцем на митинге. Рессэ согласился, и, успокоенный, Офальд отправился в ближайшее кафе, где с Сегсом, Наманом и фотографом Ригнехом Фомнагом, членом партии и близким другом ее рефюра, пил кофе с пирожными и беседовал на отвлеченные темы. Лишь крупные капли пота, время от времени выступавшие на бледном лбу Телгира, да заметное дрожание в левой руке выдавали его глубокое внутреннее волнение.

Съездив домой, чтобы переодеться, Офальд предстал перед входом в "Глюберкойбреррел" в черном сюртуке с длинными полами и мягкой шляпе. На его груди блестел Бронзовый стяг, рука сжимала неизменный хлыст. У здания пивной и в вестибюле дежурили около ста полицейских, и Солсов в любой момент мог вызвать подкрепления из ближайшей воинской части, расположенной в пятистах метрах от места проведения митинга. Телгир вошел в пивную через боковую дверь, открытую для него Сегсом, и приказал подъехавшим к зданию на грузовиках бойцам АГ очистить вестибюль и окружить пивную. Затем Офальд вместе со своим телохранителем Фаргом, Рербогнезом, Бейнорш-Ретрихом и маячившим позади них, трясущимся от страха Нотаном Скелрердом, вошел в зал, где Рак уже начал свою программную речь. Телгир взял у Ганфштенгля кружку с пивом, подождал, пока боевики выкатывали и устанавливали рядом с ним тяжелый пулемет, а затем, отхлебнув пива, грохнул кружку об пол, вытащил из кармана пистолет и под крики своих бойцов "Айльх Телгир!" побежал к середине зала. Там он вскочил на один из столов, выстрелил в воздух и закричал, что было сил:

– Национальная революция началась! Зал окружен шестьюстами вооруженными до зубов людьми! Никто не имеет права покидать зал. Если сейчас же не установится тишина, я прикажу установить на галерее пулемет. Вабаярийское правительство низложено, образуется временное римнагское правительство, казармы армии и земельной полиции захвачены, а солдаты и полицейские уже выступают под нашими знаменами с сактвиасом!

Начавшася было паника быстро стихла, отчасти из-за выстрела и слов Телгира, отчасти из-за полновесных ударов и тычков, которыми награждали всех кричавших и пытавшихся выбраться из зала участников митинга бойцы АГ. Когда в переполненном ошеломленными людьми огромном помещении установилась относительная тишина, Офальд, опершись о руку Сегса, сошел со стола, и, угрожая пистолетом, грубо приказал Солсову, Раку и Рейзасу, находившимся на сцене, проследовать в небольшую комнатку справа от возвышения. Те не подчинились, и к Телгиру подскочил помощник Рака, но тут же получил по голове рукояткой револьвера от Фарга и со стоном осел на пол. Триумвират нехотя поплелся в указанном Офальдом направлении. В зале послышались выкрики "Театр!", "Долой!", "Проходимцы!", и Телгир, прежде чем скрыться за дверью, мотнул головой в сторону зрителей, из-за чего в разные стороны полетели блестящие под ярким светом прожекторов, направленных на сцену, капли пота. Командиры отрядов отдали приказ бойцам утихомирить крикунов, но даже под градом новых ударов крики и свист до конца так и не смолкли. Ганфштенгль, Бейнорш-Ретрих и Сорим выскользнули из зала и со всех ног побежали к машине Телгира. Они должны были как можно скорее привезти в "Глюберкойбреррел" ни о чем не подозревавшего Дрефлонюда.

В комнате за сценой Офальд, порывисто жестикулируя рукой с зажатым в ней пистолетом, угрожающим тоном заявил членам триумвирата, что никто из них не выйдет отсюда живым – и тут же осекся, учтиво извинившись.

– Вы обещали не прибегать к насилию, – твердо сказал Рейзас, скрестив руки на груди и холодно глядя в глаза Телгиру.

– Я вынужден был сделать это для блага Римнагеи. Иногда нет другого выхода.

– Это чистейшей воды демагогия, – побагровев, воскликнул Солсов. – Немедленно прекратите угрожать нам оружием, и…

– Генерал, вы, кажется, не поняли, – прервал его Офальд громким, чуть подрагивающим от волнения голосом. – В Вабаяри началась революция, и назад хода уже нет. Условия здесь диктуем мы.

В возникшей после этого заявления тишине он быстро отбарабанил заготовленную заранее речь. Новым главой правительства Вабаяри назначался бывший шеф полиции Репен, Рак станет наместником, генерал Дрефлонюд с помощью Солсова возглавит марш армии и националистов на Инбрел, Рейзас будет министром полиции и судопроизводства. Сам же Телгир возглавит новое правительство Римнагеи.

– Я знаю, что этот шаг дастся вам нелегко, господа, но сделать этот шаг нужно, – быстро говорил Офальд, переводя взгляд с одного каменного лица на другое. – Нужно помочь вам, господа, найти трамплин. Каждый должен занять то место, на которое он поставлен, если он этого не делает, то у него нет права на существование. Вы должны бороться вместе со мной, победить вместе со мной или вместе со мной умереть. Если дело сорвется, то в моем револьвере четыре пули – три для вас, если вы меня покинете, а четвертая – для себя.

Помолчав, Телгир исступленно прижал дуло пистолета к виску.

– Если завтра после полудня я не буду победителем, я буду мертвецом.

Но все тщательно спланированное рефюром НСРРП действо, начиная от заявления о революции в зале, и заканчивая его речью перед триумвиратом, не произвело никакого впечатления на Солсова, ноздри которого продолжали гневно раздуваться, Рейзаса, даже не сменившего позы, и Рака, оставшегося самым спокойным из всех. Тугавс, подождав, не скажет ли Офальд чего-то еще, хладнокровно сказал:

– Господин Телгир, вы можете приказать меня застрелить, можете сами меня застрелить. Но умереть или не умереть – это не имеет для меня никакого значения.

Остальные продолжали молчать. Офальд резко развернулся и вышел из комнаты, в три прыжка оказался на сцене и вновь выстрелил в воздух, чтобы привлечь к себе внимание ропщущего зала.

– Задача временного римнагского национального правительства – всеми силами этой земли и привлеченными силами всех римнагских областей выступить походом на этот погрязший в грехах город падших – Инбрел, и спасти римнагский народ. И вот я спрашиваю вас – там находятся три человека: Рак, Солсов и Рейзас. До боли трудно дался им такой шаг. Согласны ли вы с таким решением римнагского вопроса?

Телгир врал, будто триумвират уже принял его сторону, но ему надо было расположить к себе зал и дождаться Дрефлонюда, чьи авторитет и народная любовь наверняка повернули бы ситуацию в пользу восстания.

– Вы видите – то, что нами движет, это не самомнение и не корысть, – продолжал оратор. – Нет, мы хотим начать, когда стрелки уже приближаются к двенадцати, борьбу за наше римнагское отечество. Мы хотим построить союзное государство федеративного типа, в котором Вабаяри получит то, что принадлежит ей по праву. Утро увидит в Римнагее либо римнагское национальное правительство, либо нас мертвыми!

Он остановился, увидев, что аплодируют его словам не только соратники и бойцы АГ, но и остальные люди в зале. Не поддержали всеобщее ликование только представители прессы и члены правительства во главе с Гликлинном, сидевшие за отдельными столиками. Сила убеждения и своевременное откровенное вранье помогли Телгиру завоевать себе новых сторонников, буквально за двадцать минут прошедших путь от ненависти к этому выскочке и его идеям до любви к нему. В этот момент в дверях зала показался Дрефлонюд, и сначала боевики АГ, а потом и все остальные закричали "Айльх!", приветствуя легендарного генерала. Хэри молча прошел на сцену, пожал руку Офальду, и, сопровождаемый овациями, отправился уговаривать триумвират покориться воле Телгира. Он заявил Солсову, Раку и Рейзасу, что все происходящее стало для него такой же неожиданностью, как и для них, однако речь идет о великом историческом деле, которое ни в коем случае нельзя провалить. Постепенно триумвират уступил натиску генерала и рефюра НСРРП, хотя Тугавс сопротивлялся до последнего. Наконец, эта пятерка устало вышла на сцену, чтобы объявить о своем единстве. Офальд срывающимся голосом произнес:

– Я выполню клятву, которую дал себе пять лет назад, будучи слепым калекой, в военном госпитале: без устали бороться за свержение ноябрьских преступников, пока на сегодняшних руинах не поднимется сильная, великая, свободная Римнагея!

Рак согласился служить Вабаяри в качестве регента, Дрефнолюд предоставил себя в распоряжение римнагского национального правительства и все пятеро обнялись. Когда люди в зале вскочили на ноги и запели "На земле всего превыше Римнагея лишь одна" один из иностранных корреспондентов, которых Рербогнез предусмотрительно пригласил на митинг, обзвонив их сразу после визита Офальда, повернулся к своему коллеге, изумленно взиравшему на все происходящее, и громко сказал:

– Здесь не хватает только психиатра!

Тот молча кивнул.

* * *

Пока лидер националистической партии, начальник полиции, комиссар с чрезвычайными полномочиями, главнокомандующий войсками Вабаяри и боевой генерал с показным единодушием обнимались на сцене, в пяти километрах от "Глюберкойбреррела", в зале пивной "Колнейберлверел", где собрались около двух тысяч членов НСРРП и Боевого союза, с трибуны выступал Марген Рессэ.

– Мы готовы к возмездию предателям римнагского народа! – кричал он, то и дело поглядывая на часы. – Подленькие ксармистские горлопаны, замутняющие невинное сознание нации своими пропагандистсткими лживыми идеями о всеобщем равенстве льют воду на мельницу мирового йеревского капитализма, с его процентным рабством и кабальным желанием обобрать Римнагею до нитки, склонив ее в униженном поклоне перед жиреющими странами, сосущими из нас кровь! Мы не можем себе позволить ждать ни минуты, и обязаны…

Неожиданно на трибуну взлетел Рэнст Мер, шепнул Рессэ "роды прошли благополучно" и звенящим от волнения голосом обратился к залу:

– Внимание! Внимание! Импотентское правительство Рака и Гликлинна свергнуто! Наш лидер, Офальд Телгир, объявил о начале национальной революции! Да здравствует свободная Римнагея!

В зале началось настоящее столпотворение. Люди кричали от радости, обнимались, вскакивали на стулья, чокаясь кружками, полными пива, и танцуя под звуки оркестра, четыре раза подряд проигравшего национальный гимн. На возвышении, исполняющем роль сцены, руководители партии и Боевого союза провели короткое совещание, после чего, дав знак музыкантам прекратить играть, Рем громовым голосом объявил о построении и быстром марше к "Глюберкойбреррелу". Людской поток, состоявший в основном из бойцов АГ, хлынул на улицу через широкие дубовые двери пивной.

Был холодный, но ясный ноябрьский вечер, и лишь несколько легких облачков то и дело, будто пуховкой по женскому лицу, легко проходились по яркой луне. Колонна боевиков под звуки марша бодро шагала через мост, с несущим огромное знамя НСРРП Ригнехом Мемрилгом во главе, когда посланник от Телгира на мотоцикле лихо подрулил к Меру и Рессэ и прокричал приказ от Офальда: занять штаб генерала Солсова и изъять из тайников в монастырских подвалах две с половиной тысячи винтовок. Мер тут же развернул колонну к университету.

У ворот штаба дежурному офицеру хватило двух минут, чтобы понять: сопротивляться сотням вооруженных людей, за которыми стоят тысячи сторонников, бесполезно. Он открыл ворота, и боевики с военной точностью быстро заняли ключевые посты, выставили часовых, укрепили пулеметы в оконных проемах и окружили здание двумя рядами колючей проволоки. Счастливый Мер, бегавший от одного поста к другому, громко и хрипло отдававший приказы, хлопавший по плечам командиров отрядов, на радостях забыл о самой важной стратегической точке во всем штабе, которую ему следовало бы занять первой. Офицер, открывший ворота, двадцатрехлетний лейтененат Ларк Древек, был горячим сторонником социал-демократов, терпеть не мог националистов, и сразу после формального заявления, что он подчиняется силе захватчиков, спокойно, никем не задержанный, отправился в комнатку с коммутатором, выгнал оттуда дежурного связиста, запер дверь и начал рассылать сообщения о захвате штаба, количестве и составе боевиков, а также поименно перечислил их командиров. Эти сведения приняли в казармах 19-го пехотного полка, куда через каких-то сорок минут после захвата штаба приехали Тоот Солсов и Нагс Рейзас. Генерал тут же передал через Древека приказ атаковать восставших правительственными войсками, которые должны были прибыть в Хеннюм с севера Вабаяри по железной дороге. Ларк аккуратно передал приказ главнокомандующего, который с легким сердцем забыл данные Телгиру, Дрефнолюду и еще трем тысячам человек обещания, по назначению.

Стрэн Мер вспомнил об узле связи только через два часа, и приказал взломать дверь, за которой Ларк продолжал лихорадочно стучать ключом, когда уже было поздно. Древека избили, связали и бросили в подвал.

* * *

После сцены братания, когда бойцы АГ позволили было собравшимся разойтись, Лорьфуд Сегс громко приказал присутствующим остановиться, вскочил на стул и быстро зачитал заготовленный заранее список "врагов народа", в котором националисты перечислили тех членов правительства, офицеров и чиновников, влияния которых побаивались и потому решили их изолировать. Министр по делам судопроизводства Рентгюр попытался было бежать, но его схватили, пригрозили оружием, и попыток к бегству больше никто не делал. Под улюлюкание и свист публики заложников вывели из пивной. Сегс со своим отрядом усадил их в два грузовика, вскочил в автомобиль, и небольшая колонна отправилась на виллу издателя Юлуси Малена, горячего поклонника и спонсора националистов. Тут, к радости руководителей путча, пришло сообщение, что в полицейское управление Хеннюма явился смещенный с должности начальника полиции Репен в сопровождении полусотни националистов, объявил себя новым шефом и созвал срочную пресс-конференцию, запретив полицейским вмешиваться в действия восставших. Все еще тяжело дышавший от нахлынувших эмоций Телгир, которому по телефону сообщили, что у казармы саперов, куда отправился отряд боевиков под руководством Ниргега, начался бой, в сопровождении Сорима и Рербогнеза поехал туда, чтобы попытаться остановить кровопролитие. Прибыв на место, Офальд обнаружил, что дело ограничилось пальбой в воздух, однако саперы наглухо закрыли ворота и отказались вступать в переговоры с "сепаратистами". Телгир запретил Ниргегу штурм здания, отправил его отряд к полицейскому управлению ждать дальнейших указаний, и вернулся вместе с Маргеном в "Глюберкойбреррел" около одиннадцати вечера. Здесь рефюр НСРРП к своему ужасу обнаружил, что Солсов, Рак и Рейзас, сославшись перед Дрефлонюдом на служебные обязанности, преспокойно вышли из пивной и растворились в ночи.

От мгновенно нахлынувшего страха порозовевшее было от тепла жарко натопленной пивной лицо Офальда посерело, губы задрожали, глаза затуманились. Телгир пошатнулся, но тут же обрел прежнюю уверенность в себе, и в приступе гнева резко сказал Хэри:

– Как вы могли допустить, чтобы Тоот Солсов сбежал? Он же немедленно выступит против нас!