Снег

– Что-то вы не очень похожи на… – Она смолкла, увидев его заранее утомлённое выражение лица. – Кажется, люди часто говорят вам, что вы не похожи на полицейского. А с вашим выговором вы ещё меньше на него похожи. Как вас зовут?

– Страффорд.

– Я имею в виду ваше имя.

– Вообще-то я Сент-Джон.

Девушка рассмеялась.

– Сент-Джон! Почти такое же дурацкое имя, как у меня. Они зовут меня Лэтти, но на самом деле я Латука, хотите верьте, хотите нет. Представьте себе, что вы даёте ребенку имя вроде Латуки. Это в честь бабушки, но от этого не легче.

Она внимательно следила за ним, в уголках глаз собрались озорные морщинки от лукавого веселья, как будто она ждала, что инспектор в любой момент проделает какой-нибудь фантастический трюк, скажем, встанет на голову или поднимется в воздух. По опыту собственной юности он помнил, как новое лицо, появлявшееся в доме, всегда словно сулило некие перемены и волнующие переживания – или, по крайней мере, только перемены, поскольку волнение вообще редко когда можно было испытать в особняках такого рода, и в её, и в его старом доме, как будто само это понятие было плодом какой-нибудь экстравагантной фантазии.

– Вам нравится наблюдать за людьми? – спросил он.

– Да. Просто удивительно, какие они порой откалывают штуки, когда думают, что их никто не видит. Худые, например, всегда ковыряются в носу.

– Надеюсь, до того как заметить вас, я этого не делал.

– Будь у вас достаточно времени, наверняка поковырялись бы, – она сделала паузу, теребя ком на одеяле. – Захватывающее ощущение, как считаете – труп в библиотеке! Вы уже раскрыли дело? Соберёте ли вы нас всех вместе за ужином, чтобы объяснить умысел и огласить имя убийцы? Ставлю на Белую Мышь!

– На кого?..

– Это моя мачеха. Сильвия, королева охотников за головами. Вы с ней уже встречались? Может, и встречались, но не заметили, потому что она практически прозрачна.

Девушка отбросила одеяло, поднялась с дивана, встала на цыпочки и сложила руки высоко над головой, потягиваясь и кряхтя. Она была высокой, худощавой, смуглой и слегка кривоногой – истинная дочь своего отца. Она вовсе не была хорошенькой в обычном смысле слова и знала об этом, но это знание, проявляющееся в небрежно-шутовской манере поведения, придавало ей, как это ни парадоксально, некую мрачноватую привлекательность. На ней были кавалерийские бриджи и чёрная бархатная куртка для верховой езды.

– Собираетесь на конную прогулку? – спросил Страффорд.

Девушка опустила руки.

– Что? – Она оглядела себя. – А-а, вы про мой наряд! Нет, к лошадям я равнодушна – вонючие животные, не лягнут, так укусят, а не укусят, так понесут. Мне просто нравится этот костюм. Очень стройнит, и к тому же удобный. Раньше эти вещи принадлежали моей матери – в смысле, настоящей матери, покойной, – хотя, скажу вам, пришлось их порядком ушить. Она была крупненькой девочкой.

– Ваш отец думал, что вы всё ещё спите.

– Ой, сам-то он поднимается с самого с ранья, вот и думает, что любой, кто делает по-другому, – здесь она до крайности убедительно изобразила полковника Осборна, – чёртов лежебока, понимаете ли! А вообще, сказать по чести, он тот ещё старый прохиндей.

Она взяла одеяло, накинула его на плечи и встала рядом со Страффордом у окна. Оба окинули взглядом заснеженный пейзаж.

– Боже мой, – сказала она, – проклятые пустоши все морозом сковало. Да, вот посмотрите-ка, в роще вырубили ещё больше деревьев! – Она обернулась к инспектору. – Вы, конечно, понимаете, что мы бедные, как церковные мыши? Половины балок уже нет как нет, того и гляди крыша рухнет. Живём как в доме Ашеров. – Поражённая, она примолкла и наморщила нос: – Вот интересно, почему это церковных мышей считают бедными? Да и как вообще мышь может быть богатой? – Она плотнее накинула на себя одеяло. – Мне так хо-о-олодно! – Она бросила на него ещё один косой игривый взгляд. – Но, конечно, у женщин ведь всегда мёрзнут руки и ноги, правда ведь? Мужчины для того и нужны, чтобы нас согревать.

За окном двинулась какая-то тень, и Страффорд отвернулся от девушки как раз вовремя, чтобы увидеть, как через двор бредёт массивный юноша в резиновых сапогах и кожаной куртке, перемещаясь по глубокому снегу чем-то вроде неуклюжего гусиного шага. У него были веснушчатое лицо и густая копна спутанных волос, таких тёмно-рыжих, что они казались почти бронзовыми. Рукава его куртки были слишком коротки, а обнажённые запястья блестели белее окружающего белого снега.

– Это ваш брат? – спросил Страффорд. Девушка разразилась смехом.

– О, это бесподобно! – воскликнула она, тряся головой, отчего её тёмные кудряшки заплясали, а смех перешёл в горловое бульканье. – Мне уже не терпится рассказать Доминику, как вы приняли Фонси за него! Он-то, наверно, отхлестает вас за это кнутом или что-нибудь в этом роде – характер у него отвратительный.

Парень уже скрылся из виду.

– Кто такой Фонси? – спросил Страффорд.

– Да вот он и есть, – указала она пальцем, – вы, полагаю, назвали бы его конюхом. Он присматривает за лошадьми – ну то есть как, поставлен присматривать. Думаю, он и сам наполовину лошадь. Как там назывались эти существа, которые жили в Древней Греции?

– Кентавры?

– Вот-вот, они самые! Это как раз про Фонси. – Она ещё раз утробно икнула от смеха. – Кентавр Баллигласс-хауса. Он немного с приветом, – покрутила она пальцем у виска, – так что будьте осторожны. Я называю его Калибаном.

Она снова взирала на Страффорда своими огромными серыми глазами, кутаясь в одеяло, будто в плащ.

– Сент-Джон, – задумчиво повторила она. – Ни разу в жизни не встречала ни одного Сент-Джона.

Страффорд снова похлопывал шляпой по бедру. Ещё одна его привычка, ещё один тик, которых у него имелось немало. Маргарита говорила, что они сводят её с ума.

– Вам придётся меня извинить, – сказал он. – У меня есть кое-какие дела.

– Полагаю, вам надо искать улики? Нюхать окурки и разглядывать отпечатки пальцев через лупу?

Он начал отворачиваться, затем остановился и спросил:

– Насколько хорошо вы знали отца Лоулесса?

Девушка пожала плечами:

– Насколько хорошо я его знала? Сомневаюсь, знала ли я его вообще. Он всегда был где-то рядом, если вы это имеете в виду. Все считали, что он чудак. Я никогда не обращала на него особого внимания. В нём и правда было что-то стрёмное.

– Стрёмное?

– А-а, ну, знаете… Совсем не ханжа и не любитель нравоучений, выпивоха, душа компании и всё такое, но в то же время всегда начеку, всегда настороже…

– Как вы?

Она сжала губы в ниточку:

– Нет, не как я. Как Любопытный Том[5 - Любопытный Том (Peeping Tom) – персонаж легенды о леди Годиве, который не устоял перед искушением и выглянул в окно, чтобы полюбоваться на обнажённую красавицу, после чего ослеп. В англоязычных странах его имя стало нарицательным для обозначения вуайеристов.] – вот в этом смысле стрёмный.

– И что, по-вашему, с ним случилось?

– «Случилось»? То есть кто ударил его ножом в шею и отчикал ему висюльки? Откуда мне знать-то? Может, это и не Белая Мышь. Может, они вместе с преподобным отцом занимались грязными делишками, а папаша взял да и пришлёпнул его в припадке ревности. – Она снова заговорила голосом отца, выпятив нижнюю губу: – Чёртов наглец проник ко мне в дом и распускает тут руки с моей женой!

Страффорд не смог сдержать улыбку.

– Полагаю, вы ничего не слышали ночью? – спросил он.

– То есть вы спрашиваете, не слышала ли я, как у его преподобия образовалась дырка в области горла? Боюсь, что нет. Я сплю как убитая – это вам кто угодно скажет. Единственное, что я когда-либо слышала, это как гремит цепями да стонет Баллигласское привидение. Полагаю, вы знаете, что в этом доме водятся привидения?

Он снова улыбнулся и сказал:

– Мне пора идти. Уверен, что до отъезда мы ещё увидимся.