Снег

– Нам обязательно обсуждать всё это за столом? – Страффорд не ответил, а лишь продолжал смотреть на него безразличным взглядом. Полковник вздохнул. – Меня разбудил крик жены. Я подумал, что она, должно быть, упала или наткнулась на что-нибудь и поранилась.

– Зачем она пошла в библиотеку? – спросил Страффорд.

– А?

– Что она делала в библиотеке посреди ночи?

– О, она бродит по дому круглые сутки, – сказал Осборн тоном, в котором сквозило пренебрежение к женским повадкам в целом и к своей собственной супруге в частности.

– У неё асомния? Проблемы со сном?

– Я в курсе, что такое асомния! – рявкнул Осборн. – И да, это так. Всегда ровно так и было. Я научился с этим жить.

«Только вот научилась ли этому она сама?» – задумался Страффорд. Он полагал, что это не тот вопрос, который часто задавал себе её муж. Чувства, благодаря которым состоялся второй брак Осборна, кажется, полностью выдохлись. Как долго, задавался вопросом детектив, стареющий солдат женат на своей гораздо более молодой жене, женщине, которую её падчерица прозвала Белой Мышью – весьма метко, подумал Страффорд, судя по тому, какой она показалась ему при давешнем кратком появлении.

– И что же вы сделали?

Полковник пожал плечами:

– Надел халат и тапочки и пошёл её искать. Спал я крепко, поэтому, полагаю, мой разум был немного затуманен. Нашёл её в коридоре, она сидела на полу и стонала. Не мог добиться от неё ни одного осмысленного слова, кроме того, что она всё время указывала на дверь в библиотеку. Я вошёл и… и нашёл его.

– Свет был включён? – спросил Страффорд. Осборн непонимающе посмотрел на него. – В библиотеке, – пояснил инспектор, – горел ли там свет?

– Не могу знать. Должно быть, горел – я помню, что ясно видел, что к чему, – это был шок, могу вам сказать. Но, может быть, я и сам его включил, не знаю. А почему вы спрашиваете?

– Так, без всякой причины. Просто пытаюсь представить себе всю сцену – это помогает.

– Что ж, разумеется, повсюду была кровь – на полу под ним растеклась огромная лужа.

– Как он лежал? – спросил сержант Дженкинс. – То есть он лежал на спине?

– Да.

– А вы… вы каким-либо образом прикасались к его одежде?

Осборн сердито покосился на него и обратился к Страффорду:

– Конечно же, прикасался. Мне нужно было осмотреть тело, увидеть, что с ним случилось. Потом я заметил кровь у него на брюках и… обнаружил рану – в том самом месте. – На мгновение он остановился, затем продолжил: – Я бывал на войне, насилием меня не удивишь, но могу вам сказать, при виде того, что с ним учинили, меня чуть не стошнило, – он снова знакомым движением пошевелил нижней челюстью, будто что-то жевал. – Ублюдки, простите мой французский!

Страффорд ковырял горку еды на столе перед собой, притворяясь, будто ест, но на самом деле размазывая её по тарелке, чему научился ещё в детстве. Само по себе это блюдо всегда казалось ему исключительно мерзким, но яйца курочек-молодок, размером чуть больше стеклянного шарика, каким-то образом делали его ещё более отвратительным.

– Вы сразу же позвонили в полицию? – спросил он.

– Да, я позвонил в полицейский участок Баллигласса в поисках Рэдфорда – сержанта Гарды Рэдфорда. Оказалось, у него грипп.

Страффорд уставился на полковника:

– Грипп?

– Да. К телефону подошла его жена и сказала, что он очень болен и что она не собирается вытаскивать его из постели в такую погоду, – мне её тон показался явно грубым, надо вам сказать. Имейте в виду, они недавно потеряли сына. Если бы не это, ох и устроил бы я ей головомойку, скажу я вам! Она поговорила с Рэдфордом, вернулась и сказала, что он велел ей передать мне, чтобы я обратился в управление Гарды в Уэксфорде. Вместо этого я позвонил в службу 999[8 - 999 – универсальный номер экстренной службы в Ирландии.], и они передали меня в распоряжение ваших людей.

– Моих людей? На Пирс-стрит?

– Полагаю, да, на Пирс-стрит. Во всяком случае, где-то в Дублине.

– И с кем же вы там разговаривали?

– С какой-то канцелярской крысой. – В сердцах Осборн выронил из рук нож, который соскользнул со стола и с резким звоном упал на каменный пол. – Ради бога, какая разница, с кем именно я говорил?

– Полковник Осборн, в вашем доме произошло убийство, – сказал Страффорд тихим голосом и мягким тоном. – Моя задача – расследовать преступление и выяснить, кто его совершил. Как вы понимаете, это означает, что мне нужно знать всё, что можно узнать о событиях прошлой ночи. – Он сделал паузу. – Можете ли вы вспомнить что-нибудь из того, что сказала ваша жена, когда вы нашли её в холле после того, как она обнаружила тело отца Лоулесса?

Экономка, услышав звук падения ножа, поспешила из кладовой с заменой. Полковник Осборн выхватил новый нож у женщины из рук, даже не взглянув на неё, и швырнул на стол рядом со своей тарелкой. Миссис Даффи фыркнула и вернулась в кладовку.

– Я же говорил вам, – обратился полковник к Страффорду, – она несла бессвязный бред – у неё была истерика. А чего бы вы ожидали?

– Конечно, с ней мне тоже нужно будет поговорить, – сказал Страффорд. – Безусловно, мне нужно будет поговорить со всеми, кто был в доме вчера вечером. Может быть, следует начать с миссис Осборн?

Полковник, чей лоб побагровел под плотным слоем загара, изо всех сил пытался сдерживать гнев.

– Вы, полковник, как бывший офицер, несомненно, понимаете, в чём важность педантичного учёта всех деталей. Часто оказывается, что люди видели или слышали вещи, значения которых не осознавали, – вот тут-то на сцену выхожу я. Это составная часть моего профессионализма – умение улавливать… нюансы, так сказать.

Он чувствовал, как недоверчиво смотрит на него Дженкинс. Без сомнения, напарник размышлял над тем фактом, что обучение, которое получил он сам, было более элементарным и исходило от людей, которым, вероятно, было неизвестно значение слова «нюанс».

Полковник Осборн снова раздражённо набросился на еду, тыча ножом и вилкой с таким остервенением, словно сжимал в руках боевое оружие. Страффорд предположил, что у этого человека есть вещи, которые он предпочёл бы держать в секрете, – а у кого их нет? – и что выманить их из него будет весьма непросто.

В дверь опять позвонили. Полковник Осборн откинулся на спинку стула и вытянул шею, чтобы посмотреть в окно над раковиной.

– Это вторая машина скорой помощи, – сообщил он.

Дженкинс отложил столовые приборы. В отличие от своего начальника, он был неравнодушен к пирогу с говядиной и почками – в детстве его часто готовила ему мать – и неважно, прилагались ли к нему яйца курочек-молодок. Он поднялся из-за стола с уязвлённым видом сильно обиженного человека.

Страффорд положил руку ему на плечо:

– Скажите этим двум новичкам, что они могут идти, хорошо, сержант? Незачем им здесь дальше околачиваться.

Когда Дженкинс ушёл, Страффорд наклонился вперёд и положил локти на стол.

– А теперь, полковник, – сказал он, – давайте ещё раз пройдёмся по событиям прошедшей ночи, ладно?

7

– А вы, должно быть, и есть свояк, – сказал человек, остановившись в коридоре, и жизнерадостно добавил: – Я-то думал, двери этого дома для вас закрыты.

Это был крупный мужчина лет тридцати с нездоровым румянцем на щеках, волнистыми светлыми волосами и поразительно большими тёмными глазами. На нём был твидовый костюм-тройка цвета и текстуры овсяной каши, коричневые замшевые ботинки, а в нагрудном кармане он носил красный шёлковый платок. На руке он нёс пальто из верблюжьей шерсти и коричневую фетровую шляпу. Вошёл с улицы, но его обувь осталась сухой, заметил Страффорд, так что, должно быть, он был в галошах.

Детектив, выходя из кухни и по-прежнему держа в руках салфетку, сразу узнал ещё один типаж, знакомый ему издавна. Перед ним стоял тот самый вылитый образчик сельского интеллигента – адвокат? врач? успешный ветеринар? – непринуждённый, бесцеремонный, застенчиво-обаятельный, гордый своей репутацией, но немного повеса – при всём при том настороженный, как ласка.

От него сильно пахло дорогим маслом для волос.